Балтийская трагедия. Катастрофа.
Шрифт:
Лейтенант Дармограй, держась за поручни ведущего на кормовой мостик трапа, едва не выброшенный за борт ударной волной от взорвавшихся за кормой бомб, продолжал наблюдать, как горящий «Иван Папанин» приближается к побережью Гогланда, который проплыл по левому борту эсминцев, уходя за корму.
12:40
Пожар на теплоходе «Иван Папанин» продолжал бушевать. Каждая пройденная миля давалась с огромным трудом. Моряки вместе с почти тремя тысячами солдат ни на минуту не прекращали борьбы с пожаром, пытаясь сбить пламя, охватившее автомашины и бензоцистерны, стоявшие
Возле маяка Родшер вновь налетели самолёты.
Старший матрос Хильков, который вёл судно за убылью всего комсостава, с помощью стоявшего на мостике матроса Кашурникова, просто чудом отманеврировал все четыре нацеленных на теплоход бомбы, которые с грохотом разорвались в море.
В этот момент начали взрываться бензоцистерны и боезапас, находящиеся на борту судна. Людей выбрасывало взрывом за борт, они кидались туда и сами, спасаясь от беснующегося пламени.
Примерно в двух милях по правому борту шли два эсминца, но на них, судя по всему, трагедии теплохода вовсе не замечали. А могли бы подойти и хотя бы подать на «Папанин» свои мощные шланги или огнём отогнать от него пикирующие со всех сторон бомбардировщики.
Но эсминцы, прибавив ход, вскоре растаяли вдали, обходя Готланд с юга...
Теряющий сознание от потери крови Хильков подводил теплоход к отмели на южной оконечности Готланда, когда услышал крик:
— Слева по корме три самолёта!
Помполит Новиков, распоряжающийся на палубе, приказал выбросить за борт все штормтрапы, спустить шлюпки и другие спасательные средства.
Нос «Ивана Папанина» мягко ткнулся в песок. Судно остановилось. Люди ринулись вниз по штормтрапам, прыгали в море. Среди них уже сновали пришедшие с Гогланда катера и буксирчики.
Два немецких самолёта с бреющего полёта поливали людей из пулемётов, а третий, спикировав на стоящее на мели судно, сбросил четыре бомбы. Три из них разорвались у бортов, убивая и калеча покидающих транспорт людей, а одна попала в третий трюм, загруженный боеприпасами.
Оглушительный взрыв сотряс корпус теплохода. Пламя перебросилось на мостик и надстройку. Судно запылало по всей длине от носа до кормы.
12:55
Капитан 2-го ранга Святов видел, как догорал на мели теплоход «Иван Папанин», и не менее 2000 человек выбирались на косу в южной части острова.
Примерно с 12 часов дня на Гогланд начали приходить переполненные людьми морские охотники и сторожевые катера, вышедшие из Таллинна вместе с флотом в охранении боевых кораблей и транспортов. На каждом из них было по 100—120 человек спасённых, хотя сорок человек считались их максимальной загрузкой. Полуголые люди потоком хлынули на остров.
Приказав капитану 3-го ранга Барабану немедленно после высадки людей на берег направлять все катера и тральщики обратно в море, Святов принялся за организацию медицинской помощи и импровизированного лагеря для спасённых. На берегу скопилось несколько тысяч человек и их число непрерывно росло. Местный лазарет мгновенно оказался переполненным. Пришлось приспособить для приёма раненых казармы гарнизона и разбивать палатки. Медикаментов не хватало, кормить такое количество людей было нечем.
Между тем немецкие лётчики, заметив большое количество людей на острове, стали носиться над деревьями, поливая их из пушек и пулемётов, а иногда и бомбя. Обезумевшие толпы голых людей
Стоя на пирсе, капитан 2-го ранга Святов с ужасом следил за подходящими катерами, выбрасывающими на остров новые потоки раненых, обгорелых, измазанных в мазуте голых людей. Один голый «негр», покрытый толстой коркой мазута (только белки глаз да зубы оставались белыми), высадившись с очередного катера, подошёл к Святову и представился: «Полковник Высоцкий». Выяснилось, что полковник шёл на эсминце «Калинин», провел более 8 часов в воде, а вернее в мазуте, прежде чем его вытащили на катер.
Из докладов командиров прибывающих катеров капитан 2-го ранга Святов уже примерно мог представить себе размеры произошедшей катастрофы. Погибли двадцать два транспорта, танкер, ледокол, два спасательных судна, четыре шхуны, пять буксиров и две самоходные баржи. И это ещё не всё. Данные предварительные.
К пирсу подошёл тральщик, и в новом потоке спасённых Святов увидел своего старого сослуживца капитана 2-го ранга Артавазда Сагояна — флагманского артиллериста Отряда лёгких сил.
Он рассказал Святову, как после гибели эсминца «Артём» он в течение нескольких часов барахтался в мазуте и даже сам толком не понимает, как ему удалось спастись. Флагманский артиллерист едва держался на ногах, его мучили приступы рвоты, он с трудом разлеплял веки и тут же закрывал их от нестерпимой боли в глазах.
Между тем, до Гогланда добрался и катер старшего лейтенанта Козихина, доставивший на остров контуженного адмирала Ралля.
Святов кратко описывает их встречу на Гогланде:
«На пирсе я увидел контр-адмирала Ралля. Он пришёл на катере МО, снявшего его с погибшего «Калинина». Юрий Фёдорович, как подобает боевому адмиралу, был спокоен и держался бодро, несмотря на контузию и ранение. Осведомившись у меня как обстоят дела, он выразил уверенность в успехе операции. [20] Пожал руку и ушёл на катере в Кронштадт».
20
?!! — И.Б.
Видимо, именно так должен был вести себя боевой адмирал, потерявший все корабли своего отряда и сотни подчинённых ему моряков. Однако, разумеется, тогда времени для эмоций, сожалений и какого-либо анализа не было.
Святову доложили, что в районе маяка Родшер гибнут под ударами авиации противника ещё два крупных транспорта. Он немедленно распорядился послать туда тральщик и два буксира.
В этот момент, окинув хозяйским взглядом бухту Сууркюль, Святов убедился, что Анна Щетинина вовсе не спешит выполнять его приказ о немедленном выходе в Ленинград.
«Сауле» по-прежнему стоял посреди бухты, мешая плаванию катеров. Святов снова направился к этому судну. На мостике он обнаружил некоего дерзкого молодого человека, оказавшегося старшим штурманом транспорта. Выслушав претензии Святова, он заявил, что команда решила не выходить в море из-за большого количества пробоин.
Подобное заявление взорвало Святова. Он резко заметил штурману, что расценивает все это как невыполнение приказания в боевой обстановке со всеми вытекающими последствиями. Сейчас он прикажет буксиру насильно вывести «Сауле» из бухты и оставит в море на растерзание немецким бомбардировщикам.