Бамбук шумит ночью
Шрифт:
Записываю наиболее характерные пункты учебной программы, на которые обращает особое внимание комиссия по просвещению при ЦК Нео Лао Хаксат: воспитание молодежи в духе патриотизма; соединение учебы с трудом, главным образом в сельском хозяйстве; распространение среди учащихся знаний по сельскому хозяйству, в частности обучение способам возделывания риса в военных условиях; помощь населению во время проведения полевых работ; пропаганда основ санитарии и гигиены; самообеспечение продовольствием. В местных условиях сельский учитель, как и фельдшер, санитар, акушерка, играет огромную роль: это своеобразные форпосты новой жизни. А
Возвращаемся в школу, которую мы посетили сегодня утром. Среди густой тропической зелени слышны возбужденные голоса, смех, звуки аккордеона. Лаосские товарищи разрешили нам отметить вместе с педагогами и учениками начало новогодних торжеств: Пи май наступит лишь через два дня.
Один из старших учеников держит перед собой гонг, другой — заржавевший котел, которому предстоит выполнять роль тамтама. Оба пытаются настроить эти «инструменты», чтобы аккомпанировать аккордеону. Завидев нас, дети громко и весело кричат: они рады, что мы вернулись и вместе с ними будем отмечать Пи май.
— Каковы обычаи и традиции, связанные с праздником Пи май? — спрашиваю я у сопровождающих.
Кхам Фой рассказывает, что в Лаосе, так же как и в Индии, во время новогодних торжеств люди обливают друг друга водой. Этот обычай называется хот нам.Так что вскоре начнутся танцы и… холодный душ.
— Ну, тебе выпала честь представлять нас двоих! — слегка злорадствуя, говорит Богдан, готовя камеру. — Я буду снимать, меня обливать нельзя!
Богдан предусмотрительно прячет наши фотоаппараты в рюкзак и относит его в шалаш. Потом отходит на безопасное расстояние и просит Си Мона передать, что его кинокамеру обливать водой ни в коем случае нельзя: испортится аппарат, сорвется съемка.
— Вы можете потом даже искупать меня в речке, но камеру умоляю не трогать! — говорит он.
— И ты не пойдешь танцевать? — спрашиваю его. — Несмотря на приглашение?!
— Потерпи немного, я скоро присоединюсь! Но сперва я должен заснять наших друзей во время танца. И тебя тоже. Такой редкий случай!
Веселой плясовой мелодией аккордеон подгоняет всех нас. Ему вторит флейта, гонг придает танцу быстрый ритм. Участники традиционного лаосского танца ламвонгстановятся в ряд, друг за другом. Плавные движения танца не так уж трудны. Но вот первая струя воды, за ней вторая, третья… Из кружек, бутылок, чайников и мисок на нас обрушиваются каскады холодной воды.
Мое обмундирование мгновенно промокло до нитки. Через несколько минут я выгляжу так, словно меня только что вытащили со дна реки. Богдан успел благополучно заснять на кинопленку танцующих и теперь присоединяется к нам. Со всех сторон гремят пожелания:
— Сабайди Пи май!Счастливого Нового года!
Да, вот как бывает: третий раз встречаю я за эти несколько педель Новый год. Сначала в Варшаве, потом, в феврале, в Ханое я праздновала Тет, вьетнамский Новый лунный год. И наконец, сегодня — Пи май, новогодний праздник — тоже по лунному календарю.
Все еще мокрые, сердечно прощаемся с обитателями лесной школы и садимся в машину. Чтобы согреться, выпиваем по чарке рисовой водки. В пути, выжимая свою армейскую блузу, Кхам Фой предупреждает:
— Подождите, это еще только начало! Всех нас ждет веселое продолжение новогодних торжеств…
Вторая жатва
Ночь в переполненной до отказа машине. Все пассажиры спят сном праведников, хотя газик то и дело подскакивает на выбоинах и неровностях дороги. Сидя спит Богдан, прижимая к себе свою драгоценную кинокамеру. Спят Кхам Фой и Дуан. Заснула и Нанг Кхам Ла. Она очень плохо переносит езду на автомашине, но и ее сморил сои — после солидной дозы польского «авиамарина», который я дала ей перед выездом. Бодрствуют только шофер и, как обычно, я. Но вот сильный подскок, и Си Мон просыпается. Зевая, спрашивает:
— Который час?
— Скоро два, — не без труда разглядев цифры на часах, отвечаю я. — Далеко еще?
Длинный и сладкий зевок.
— Надо бороться… любой ценой… с сопливостью… Так же, как с врагом… э-э-э…
Не докончив своей тирады, Си Мон засыпает. Голова его склоняется на грудь, я слышу равномерное дыхание. Нет никакого смысла мучить его вопросами.
Погружаясь в чуткую, то и дело прерываемую дремоту, я где-то около половины третьего ночи вдруг просыпаюсь. Наш газик внезапно остановился. Вокруг машины раздаются голоса. Мы приехали в селение Л., где нам предстоит задержаться на два дня.
Из темноты появляются еле различимые фигуры людей. Их становится все больше и больше — мужчин и женщин. Замечаю, что все они вооружены винтовками. Это «партизанская деревня», не раз атакованная врагом. Крестьяне окружили машину, дружески жмут нам руки, восклицают традиционное «Сабайди!».Сыплются вопросы:
— Как вы себя чувствуете?
— Не мешали ли вам в пути самолеты?
— Очень устали?
— Ночлег вам приготовлен. Хотите спать?
Кто-то хватает у нас из рук багаж. Кто-то показывает дорогу, на миг включая электрический фонарик. Сегодня мы будем ночевать не в гроте, а на земле. Хижина на сваях. Под ногами пружинит бамбуковый пол. Кружка терпкого чая, разостланное одеяло. Ни у кого из нас уже нет сил развешивать противомоскитные сетки. Не открывая слипающихся от усталости глаз, Богдан выпивает несколько глотков ароматного чая и мгновенно засыпает. Я выскальзываю на минутку из хижины и, напрягая зрение, боясь пользоваться фонариком, ищу «тихое местечко»…
Если бы Кхам Ла была рядом со мной, она наверняка догадалась бы, что я ищу. Мы с ней уже научились «говорить» друг с другом при помощи жестов. Но, измученная непривычно долгой ездой на газике, она спит теперь как убитая.
Возле хижины все еще снуют люди. Кто-то появляется из мрака и показывает мне направление. Двигаюсь в темноту и вдруг замечаю, что я… не одна! Слышу за собой тихие шаги, оглядываюсь и с изумлением различаю, что вслед за мной идут три вооруженные женщины! Останавливаюсь, красноречивыми жестами умоляю их оставить меня одну… Как об стенку горох! Не понимают или не хотят понять? Стоит мне остановиться, останавливаются и они. Я делаю шаг вперед — они за мной! Волей-неволей я смиряюсь с присутствием такого «эскорта». Женщины сопровождают меня до самого «санитарного уголка», прикрытого плетенкой из тонких бамбуковых прутьев. Они «стоят на посту» и терпеливо ждут меня, затем опять эскортируют до хижины…