Бандитская Голгофа

Колычев Владимир Григорьевич

— Для тебя?

— Для твоего Никиты.

— Уверен?

— Я уверен в том, что мы сможем отсудить акции. В том, что знаю, в том и уверен, — четко проговорил Годовиков. — А в таких делах я не специалист и Никиту твоего на профпригодность не проверял.

— Гудвин его проверил. Сколько у Гудвина людей?

— Точно не скажу, но не меньше десятка.

— Нет у него этого десятка, вывели его.

— Там ведь профессионалы были…

— Вышли твои профессионалы.

— Да нет, не мои. Мы теперь на одной стороне. Но если не убрать Пережогова, обстоятельства могут измениться не в твою пользу. Тогда, извини,

я тебе не помощник.

— Скользкий ты.

— Какой есть.

— И на моей стороне?

— Надеюсь, обстоятельства не изменятся. Ты развяжешь меня?

— Да, конечно. Как только разберемся с Пережоговым, так и развяжу.

Лариса не осуждала Годовикова за его коварство, но все-таки не прочь была его наказать. К тому же не могла развязать этого проходимца без согласия Никиты.

Она много чего не могла без Никиты, а он вот-вот должен проснуться, если уже не проснулся.

Никита с безоружными не воюет и грязные авантюры не жалует, вряд ли он оценит по достоинству план Ларисы, а раз так, то его нужно послать… на дачу к Пережогову. Пусть посмотрит, что там да как, а она тем временем заставит Сашу подписать договор… 

Глава 16

Ледяной ветер в макушках деревьев, снег с дождем на лобовом стекле, тревожные сомнения в душе… Никита уже и не понимал, как он позволил уговорить себя. Не хотел он ехать в этот номенклатурный дачный поселок, а вот занесло его сюда.

Побывать здесь он, конечно, должен, посмотреть хотя бы издалека на дачу Пережогова. Неплохо бы снять здесь дом, из которого можно было бы наблюдать за объектом… И все-таки зря он сюда приехал. Годовиков мог наврать или просто что-то напутать, а если так, то искать Пережогова здесь бессмысленно. А еще Годовиков мог намеренно завлечь его в засаду, хотя это вряд ли. Но главное, Никита не должен был бросать Ларису без присмотра. А нет, дернул его черт… Тот самый черт и дернул, который в Ларисе сидел…

Раз уж он здесь, то неплохо бы узнать, кому принадлежит этот деревянный дом с полукруглой террасой на два этажа. Немаленький дом, старый, с потемневшей от времени железной крышей. Окна закрыты ставнями, вокруг ни души, печная труба не дымится. Но вид у дома не заброшенный: его недавно красили, во дворе порядок, трава скошена. Забор высокий, сплошной, но щели в нем все-таки есть, этим Никита и воспользовался для того, чтобы произвести визуальный осмотр.

Запущенный вид имел дом через дорогу, здесь точно никого не было. На следующем вдоль улицы участке шло строительство, но работы на зиму были заморожены. Зато в доме по соседству теплилась жизнь — возле него Никита и остановил машину.

Забор деревянный, штакетный, низкий, местами покосившийся, возле калитки кнопка звонка, на нее Никита и нажал, не надеясь на отклик. Ноябрь месяц — далеко не самое лучшее время для дачного отдыха в Подмосковье.

Он уже собрался уходить, когда на летнюю веранду вышла немолодая, худенькая и какая-то нескладная, как ему показалась, женщина. Белый пуховый платок на голове, в руке зонт. Она какое-то время подслеповато рассматривала Никиту, а он в ответ улыбнулся ей, чем, возможно, расположил к себе, так как она, на ходу раскрывая зонт, сошла со ступенек и направилась к нему по бетонной, сплошь в трещинах дорожке. Издали Никита дал ей лет сорок пять, но с каждым шагом женщина молодела на

глазах, и оказалось, что ей скорее всего, не больше тридцати.

Старомодное болоньевое пальто и древний платок не выдерживали никакой крики, на лице ни грамма косметики, шея вжата в плечи, походка тяжелая, даже грубая, но ведь на улице холод и дождь, в такую погоду даже у писаных модниц отпадет охота красоваться перед мужчиной.

— Здравствуйте, я тут дом хочу купить, не подскажете варианты?

— Дом купить? — Женщина бросила взгляд на «десятку», на которой он подъехал к дому.

— Места здесь красивые…

— Да, места здесь действительно красивые… — Она снова глянула на машину, и Никита догадался о причине ее сомнений.

— Что-то не так? — спросил он.

— Да нет, — пожала она плечами.

— Я понимаю, земля здесь не дешевая, но у меня есть деньги.

— Недешевая земля, — кивнула она. — И участки большие…

— Вы, случайно, не продаете?

— Ну-у… — замялась она.

— Сколько?

— Да вы в дом проходите… — спохватилась женщина. — Заодно и посмотрите…

Это был средних размеров двухэтажный дом, выстроенный из бревна и обшитый досками. Мезонин, веранда — вот и все изящества. Старый дом, но на фундаменте он стоял прочно, без перекосов. И внутри не пахло ветхостью. Мебель простая, из советской эпохи. На кухне полноценный гарнитур, в каминном зале — стенка, о которой, насколько помнил Никита, когда-то мечтала его мать. В спальню он заходить не стал, но и там, скорее всего, стоял гарнитур, за которым в свое время охотился непритязательный в своих стремлениях советский гражданин.

В зале горел камин, на кухне пыхал жаром, высушивая воздух, калорифер, на плите закипал чайник.

— Вас участок интересует или дом? — спросила хозяйка.

Она уже сняла платок и пальто. Волосы у нее светлые, густые, но какие-то блеклые. Косметикой она не пользовалась, но кожа гладкая, мягкая, наверняка приятная на ощупь. Черты лица вроде бы самые обыкновенные, но в свете ярких глаз в них угадывалось нечто магнетическое, завораживающее. Сутуловатая она, плечики поникшие, грудь маленькая… Но, глядя на нее, Никита вдруг испытал нестерпимое желание познакомиться с ней.

— Меня Никита зовут.

— Ульяна, — в смущении разглядывая чайник, представилась она.

— В честь Ульянова-Ленина?

— Почему вы так решили?

— Ну, я слышал, эти дачи осваивали номенклатурные работники.

— Да, что-то в этом роде… У меня бабушка работала в горкоме партии, ей дали этот участок. Но Ленин здесь ни при чем… Вам чай обычный или с травками?

— А что за травка? — Никита так выразительно посмотрел на нее, что она прыснула в кулак.

Руки у нее красивые — тонкие, нежные, пальцы длинные, ровные, правда, ногти подстрижены коротко.

— Чабрец, мята, зверобой…

— Давайте зверобой. Давно пытаюсь убить в себе зверя.

— Не похожи вы на зверя, — с интересом взглянула на него Ульяна.

— Ну, звери бывают нежными и ласковыми…

За окном вдруг послышались чьи-то голоса, и она подошла к окну, близоруко щурясь и пытаясь рассмотреть, что там.

Никита тоже глянул в окно. Зрение у него стопроцентное в любую погоду, и он вмиг узнал в крупном щекастом мужчине Германа Даниловича Пережогова. Его фотографию он видел в Интернете, а память у него неплохая.