Бандитская Голгофа
Шрифт:
— Краснодарские номера, да? Все правильно, я за твоим боссом из Приморска приехал… Зачем же ты, Герман Данилович, киллеров на меня натравил?
— Ты что-то путаешь! — прохрипел Пережогов.
— А чего ж ты не спрашиваешь, кто я такой? Не спрашиваешь, потому что знаешь…
Никита снова приставил ствол к его голове и повернулся к телохранителю:
— Дружков своих сюда тащи! И без глупостей! А то ведь сиротой останешься!
Пережогов кивнул, подтверждая распоряжение, и парень, схватив в прихожей своего лежащего напарника за руки, втащил его в зал.
В кухне тоже лежал человек, и его также надо было притащить сюда, чтобы держать в поле зрения, но тот сам пришел в себя, шатаясь, ввалился в комнату и замер в нерешительности, когда Никита навел на него ствол.
— Давай сюда! Считаю до двух! — Никита всем своим видом давал понять, что ему без разницы, будет жить этот парень или нет.
Телохранитель приподнял руки, разжимая пальцы, в которых находился пистолет, и тот с гулким стуком упал на пол.
— Давай, давай!
Парень присоединился к своим сотоварищам, и теперь Никита мог держать всю троицу в поле своего зрения. Если вдруг ситуация выйдет из-под контроля, он откроет стрельбу, и будь что будет.
— Поговорим? — спросил он, вжимая ствол пистолета в ухо Пережогову.
— О чем? — подавленно буркнул тот.
— А ты считаешь, что с тобой нельзя договориться? Ну, что ж, я и убить могу…
Не хотел Никита плодить трупы, да и нельзя было этого делать. Ульяна здесь, и она станет опасным для него свидетелем, а убить ее он в любом случае не смог бы, и не только потому, что она ему нравилась.
— Чего ты хочешь?
— Оставь Ларису в покое.
— И все?
— А этого мало?
— А как насчет акций?
— Беру их себе.
— Так я их и не отдам. А Ларису я не трогал.
— А Гудвин сам по себе в голубом вертолете летает?
— Я не знаю никакого Гудвина…
— Зато я знаю. И Гудвин меня знает. Но Гудвин мне не нужен, он всего лишь шестерка. Если ты меня сейчас не поймешь, я с тобой церемониться больше не буду. Я тебя из-под земли достану! Ты меня понимаешь?
— Понимаю.
— И про Ларису ты забыл?
— Забыл, — кивнул Пережогов.
— Вот и договорились…
— Годовиков у тебя?
— Зачем он мне? Бегает где-то…
— А Фогарева? Александра Фогарева…
— Вместе бегают… У тебя к ним претензии?
— У тебя к ним претензии. Если они заявят в прокуратуру, акции возвратятся к Александре.
— Мне без разницы, куда они вернутся.
— Да, но Лариса должна получить свои деньги, в счет компенсации за моральный и материальный ущерб. Твои отморозки стреляли в Ларису, они ее чуть не убили… А я тебя точно замочу, если ты хотя бы дернешься в ее сторону. Пошли!
Пережогов обладал крупной комплекцией, но Никита выволок его из дома без особого труда, как будто это было чучело, набитое мокрой соломой. Телохранителям велел оставаться на месте, угрожая расправой над их боссом.
В обнимку с жертвой он добрался до своей машины. Колеса у «десятки» целые, ключ в кармане. И у стоящего неподалеку «Хаммера» колеса не спущенные, но Никита устранил эту проблему. Два выстрела, и машина стала проседать на правый бок. А пленника он слегка придушил, и тот аж глаза закатил, теряя сознание.
Но пришел в себя Пережогов на удивление быстро. Никита в это время уже разгонял машину и увидел в зеркале, как магнат, сидя на земле, машет рукой, призывая своих телохранителей и требуя расправы над похитителем. Вот тебе и договорились…
Телохранители не заставили себя долго ждать. Никита видел, как они усаживаются в свой «Хаммер». Только Пережогов почему-то оставался на месте, похоже, сам он участвовать в погоне не собирался.
Никита свернул вправо, в сторону ворот, но тут же снова изменил направление. Он успел мало-мальски изучить поселок, пока искал указанный Годовиковым дом; улицы здесь параллельно-перпендикулярные, с асфальтовым, сплошь в ямах, покрытием. Особой грязи на колесах нет — сыпаться нечему, поэтому преследователи не смогут распознать маневр Никиты, если, конечно, сумеют отправиться в погоню на спущенных колесах. Впрочем, «Хаммер» — машина особенная, созданная для условий, приближенных к боевым, и в ней мог находиться компрессор для подкачки колес на ходу. Бронирование Никита ставил под сомнение: будь машина защищена от пуль, не удалось бы прострелить колеса.
Он снова свернул вправо и носом приткнул машину к воротам пустующего, как ему казалось, дома. Слева росла раскидистая черемуха. Листьев на ней почти не было, но веток так много, что вряд ли преследователи заметят ее, следуя параллельным курсом к воротам.
А иного выхода, как спрятаться, Никита и не видел. «Хаммер» — мощная машина, проходимая, скоростная, а до шоссе от поселка километров семь-восемь, и есть на пути участки, где «десятка» просто бессильна перед этим монстром. Были еще и всякие ответвления от дороги, но преследователи могли взять его след, пойти по нему, а оказаться в тупике Никита не хотел. И сам этот поселок фактически тупик, но здесь можно затеряться. Дачные дома, по большей части, пустующие, собак на участках практически нет, так что есть возможность для маневра…
Впрочем, на пожарный случай у Никиты были два девятимиллиметровых «брандспойта», а стрелять с двух рук он умел.
«Хаммер» промчался мимо, не сбавляя ход. Возможно, Пережогов присоединился к своей охране, но ведь он мог остаться и в поселке. Если так, то сейчас он уже направляется к своему дому или уже там. Интересно, один или с кем-то из телохранителей?
Не должен был Никита продолжать охоту, находясь в положении загнанного зверя, но им овладел азарт. И еще его душила обида. Он столько сделал для того, чтобы обезопасить Ларису, но смертоносная карусель продолжает крутиться. Пережогов мог остановить эту свистопляску, но ему, судя по всему, неймется. Что ж, надо будет еще раз объяснить, что нельзя воевать с Никитой Гурьяновым, поскольку это чревато необратимыми последствиями. Повторение, как говорится, мать учения, и Пережогов должен получить еще один урок.
Никита понимал, что ему придется туго, а, возможно, придется умереть, но решение уже принято, и азарт не позволял его отменить.
Он сдал назад, вырулил на дорогу, взял курс на дачу Пережогова так, чтобы остановиться со стороны соседнего с параллельной улицей дома.
К этому дому он и выехал. Неподалеку от дороги до ворот строящегося коттеджа стройными рядами росли пышные туи, за ними Никита и поставил машину. Но этого ему показалось мало. Ворота были закрыты, и во дворе никого. Стройка заморожена до лучших времен, сторожа нет, а ворота, как оказалось, открывались легко. Этим Никита и воспользовался. Оглядываясь по сторонам, он открыл ворота и загнал машину во двор.