Бандитская Голгофа
Шрифт:
— Ульяна Денисовна, кого из этих людей вы видели из окна дома, принадлежавшего гражданину Пережогову? — заученно спросил следователь.
Ульяна встретилась глазами с Никитой, и он увидел в них ответ. Да, неприятен ей был Пережогов с его барской самоуверенностью, граничащей с хамством, но лучше такой, как он, чем никто. Может, и есть в ней что-то, но не везет ей с мужчинами. Она ведь хорошая, добрая, заботливая, и от жизни ей многого не надо, но никто не ценит этого…
Никита вздохнул. Именно такая женщина ему и нужна — милая, домашняя и непритязательная. Ульяна не влипла бы в плохую историю, как это произошло с Ларисой. Ей не нужны вершины бизнеса, на которые Лариса взбирается, не глядя вниз. Ей нужен просто мужчина, а не начальник службы безопасности. С ней бы Никита не знал бед…
Но не быть ему с Ульяной. И с Ларисой ему не быть. Запрут его за убийство Пережогова на пожизненный срок. Один срок по «мокрой» статье у него был, поэтому на суде снисхождения ждать не приходится. Что ж, чему бывать, того не миновать.
Ульяна отвела от него взгляд, посмотрела на следующего мужчину и покачала головой:
— Никого не узнаю.
Ларионов чуть не подпрыгнул от удивления.
— А если более внимательно посмотреть?
Адвокат расценил это как давление на свидетеля и выразил свой протест. Ульяна еще раз прошлась взглядом по представленным к опознанию мужчинам и снова задержала взгляд на Никите.
Она знала, что собой представляет Пережогов, к тому же он первым открыл огонь. Может, Никита и шел убивать его, но ведь он защищался. И вообще, хороший он мужик, Никита. Сильный, мужественный, смелый. Ей бы такого…
— Нет, никого не узнаю.
— Ну хорошо, — сквозь зубы процедил Ларионов.
Никиту отправили обратно в камеру, но через час-другой снова выдернули на допрос. Он решил, что Ульяна все-таки согласилась опознать его. Но Ульяны в кабинете не было. Так же как и адвоката.
— А где Альберт Эммануилович? — спросил он, усаживаясь на стул.
— Это не допрос, это беседа. — Следователь с недовольным видом отложил в сторону протокол.
— Как скажете, — покладисто глянул на него Никита.
— Напрасно радуетесь. Думаете, если запугали Прокопову, то ничего вам за это не будет?
— Никого я не запугивал, — нахмурился Никита.
— Я уверен, что Прокопова осознает свою ошибку… — Ларионов нервно забарабанил пальцами по столу. — А если нет… Есть протокол допроса, в котором она утверждает, что человек, который был у нее дома, и человек, который стрелял в Пережогова, — одно и то же лицо.
— Ну, если она подтвердит это на суде, значит, против меня задействованы могущественные силы. Ну да, «Совгоснефть» — структура мощная, и закон может повернуть, как дышло…
— Не надо юродствовать, Гурьянов, — скривился следователь. — Мы оба с вами знаем, кто убил Пережогова. И вы знаете, что могущество «Совгоснефти» здесь ни при чем. К тому же этого могущества не хватает, чтобы отстоять акции, которые незаконно продала Лариса Фогарева.
— Лариса проходит по другому делу. Может, не будем его затрагивать?
— Да нет, дела эти будут объединять. И убийство в особняке на Рублевке там же будет.
— Это вы о чем? — внутренне напрягся Никита.
— Надеюсь, вы знаете, кто такая Александра Фогарева, — пристально посмотрел на него следователь.
— Знаю.
— Так вот, гражданка Фогарева обвиняет вас в том, что вы ее похитили и незаконно лишили свободы.
— Не было ничего такого.
— Не лишали свободы?
— Нет.
— И не похищали?
— Нет.
— И дома у нее не были?
— Смотря когда.
— Двадцать второго ноября.
— Не был я там.
Никита был готов к этому разговору, и знал, что говорить, но чувствовал он себя неуверенно. Лариса и Макар будут петь одну песню, и Годовиков должен быть в хоре с ними. Не захочет ли этот скользкий жук взять сольную партию из другого репертуара? Веры в него не было…
— И что там произошло, не знаете?
— А что там произошло?
— Убийство. Убийство там произошло, — не сводил с него глаз Ларионов.
— Кто, кого, зачем?
— А вы не знаете?
— Если вы собираетесь предъявить мне обвинение, предъявляйте. И доказательства прошу в студию. Если у вас одни домыслы, то я отказываюсь разговаривать с вами без адвоката, — твердо произнес Никита.
По делу Пережогова Ларионов не сразу выложил козырь, точно такой маневр он мог продемонстрировать и сейчас, а Никита не хотел больше оставаться в дураках. И если у следователя есть показания Саши, пусть выкладывает их сразу, а не тянет кота за хвост.
Саша запросто могла подложить свинью. Макар выстрелил в Ковшова из холла, и Саша не могла видеть, как он целился и нажимал на спусковой крючок. Но ведь она могла предположить, что это сделал он, и тем самым разрушить версию, которую Никита подсунул ментам. И этот момент он почему-то упустил. Но, судя по всему, Саша не решилась осложнять ситуацию, а Ларионов пока не взялся за нее вплотную. Дела об убийствах и похищении, видимо, еще не совсем объединены под общим следствием, но как только это произойдет, из Саши вытрясут все.
Никита добился встречи с адвокатом наедине и передал ему послание для Ларисы. Возможно, еще не поздно исправить ситуацию.
Мониторы работают, на экране картинки со всех видеокамер. Макар сам, без Никиты, запустил систему видеонаблюдения, только вид у него кислый. Толку сейчас от охраны, когда бояться надо не бандитов, а ментов. Омоновцам без разницы, сколько у кого охраны, именно поэтому Никита сейчас за решеткой.
Да и Лариса заглянула на пульт охраны вовсе не для того, чтобы похвалить Макара за хорошую работу.