Бандиты. Ликвидация. Книга первая
Шрифт:
— Бери все.
— Вот благодарствую! — Калека спрятал папиросы в картуз и надел на голову. — Чего спросить хотел?
— Тут давеча, месяц примерно назад, мужика одного с поезда снимали.
— Помню, помню, был случай. Его, болезного, ведут, а он кричит: «Свой я, свой!» Увели, бедного.
— А еще кого-нибудь видел?
— А кого ж тебе надо, милай?
— Мальчонку, лет четырнадцати, без пальцев, вместе с мужиками.
— Нет, милай, не было таких.
— Точно не было?
— Не, милай, бандиты здесь не ходют.
— Почему — бандиты?
— Да у тебя, милай, на лбу написано — легавый.
— А тебя легавые обидели?
— Ни в коем разе. Потому и говорю, что нету здесь бандитов. Видишь, пусто кругом. Ты лучше на Лигово поезжай, вот там — самое логово.
— Прям логово?
— Может, и не логово, а только свояк мой там сапоги не чистит. Тебе, кстати, не надоть? Папиросы отработаю.
Калека перекинул со спины на живот суму и достал сапожные щетки. Тут как раз свистнул ораниенбаумский поезд.
— Спасибо, уже отработал, — сказал Ленька.
— Ну, как хотишь, было бы предложено. На Лигово выйдешь — к кому попало не суйся, шушеры там много. Там бабка одна милостыню просит, на выходе со станции, у нее спрашивай. Она все видит.
Поезд остановился и выпустил пар.
— А бабке-то чего дать? — крикнул Ленька, запрыгивая в вагон.
— Привет от меня. Мать это моя.
Бандитским логовом станция Лигово не казалась. Народу здесь, конечно, болталось не в пример больше, чем на Дачном, но на бандита не походил ни один. Хотя и спрашивать о чем-то не хотелось никого. Все были нарочито скучные, поинтересуешься у такого, а он: «Что я, справочная?» Даже мандат им показывать бесполезно.
Старушку-нищенку Ленка нашел у арки выхода.
— Здрасьте, бабуля.
— Здравствуй, касатик. Дашь чего?
— Все сыну вашему отдал, на Дачном.
— Как он там?
— А вы что же, и не видитесь с ним?
— На Пасху ежли только. Ему до меня ехать тяжело, мне для него тоже никакого гостинцу не привезти.
— Привет вам передавал.
— Спасибо, милай. Хотел чего?
— Мальчонку молоденького потеряли. Пальцев нет на одной руке, с мужиками взрослыми должен был идти.
— Мальчонку-то видала, а вот мужиков не было. С ним такие же шли, совсем молоденькие.
Есть! Нашел!
— Только ты туда один не ходи, — предупредила старушка.
— Куда — туда?
— Так они известно куда ходют все — в самый конец улицы, вертеп у них там.
— И что же? Все знают и все молчат?
— А кому говорить-то? Дачи все, почитай, пустуют, никому оне там не мешают, одне над Дудерхофкой. Да и бывают там нечасто. А только все равно не ходи. Дьяволы оне, как есть дьяволы.
— А как туда пройти?
— Ему стрижено, а он — брито. Не ходи, говорю.
— Надо, бабуля.
— Ну, коли уж надо... — Старушка перекрестилась и стала показывать: — По Эльсфорта до речки иди, до Дудерхофки, а потом в сторону Петергофского по Таллиннскому. По левую руку, сразу за лесом, дачу увидишь заброшенную. Так то она и есть.
— Спасибо, бабуля.
— Иди с богом.
Идти было недалеко. Примерно на полпути до Петергофского шоссе, оставляя Лигово по левую руку, Ленька увидел обсаженную деревьями старицу реки и рядом — дом с мезонином, к которому от шоссе вела насыпная дорога. С виду дом казался нежилым, и Ленька свернул к нему, чтобы проверить — есть там кто или нет. Оружия с собой у Леньки не было, поэтому он выворотил из насыпи камень поувесистей и с ним пошел на разведку.
Вокруг дачи имелся забор, поваленный чьими-то заботливыми руками, внутри ограды валялись бутылки, консервные банки и обрывки газет, раскисшие от влаги.
— Есть кто-нибудь? — громко крикнул Ленька.
Никто не ответил. Это, конечно, не означало, что внутри никого нет, но Ленька надеялся, что пронесет.
Мусор был разный — и старый, и совсем новый, может, дней двух-трех. Кто бы сюда ни приходил, делал он это регулярно.
Дом внутри оказался изрядно загажен. Не похоже было, чтобы кто-то мог в таких условиях гулять и веселиться. Где же у них тогда малина собирается?
Фасад дома выходил на старицу. Берег был крутой, но река уже начинала уходить, когда эту дачу только собирались строить, потому что внизу, под обрывом, располагался еще один домик, уже не в два, а в один этаж, и вот он, судя по всему, и служил бандитам загородной резиденцией. И то правда — со стороны шоссе ничего не видно и не слышно, хоть на голове разгуливай, подходы тоже завалены будь здоров — ну кому, кроме чекиста или агента угро придет в голову лезть в помойку? Ленька поудобней перехватил камень и начал спускаться по деревянной лестнице.
Внизу тоже никого не оказалось. Домик стоял на сваях, обмелевшая речка пряталась под мостками, и здесь царила такая тишина, что Леньке начало казаться, что нет ничего: ни станции Лигово, ни Питера, ни войны. Как в такой обстановке можно думать о том, как украсть, ограбить, убить?
Ленька подошел к дому и заглянул в окно. В таком бардаке мысли о том, чтобы кого-нибудь убить, вполне могли появиться. Скатерть заляпана, пол затоптан и заплеван, занавески в подпалинах и жирных пятнах. До того разгула грязи, что царил наверху, здесь еще далековато, конечно, но если постараются, то за лето могут и тут все разнести. Похоже, что сюда бандиты перебрались по весне, а то, что Ленька видел наверху, — следы ранних заседаний.
Пытаться отыскать признаки совершенного здесь преступления Ленька не стал. В уголовке это лучше умеют.
Он собрался уже возвращаться на станцию, когда сверху донеслись чьи-то голоса. Леньку обуяла паника — один, без оружия, и бежать некуда. Он оглянулся.
Мостки уходили чуть ли не на середину реки. Слева весь берег зарос ивняком и камышами. Выбирать не из чего — либо бросаться в воду, либо лезть под пули. Голоса приближались, и надо было решаться.
Осторожно, чтобы не слишком сильно плескать, Ленька соскользнул в воду. Неглубоко, всего-то по грудь, но зато под ногами ил, и в мутной реке легче спрятаться. Одежда сразу отяжелела и потянула ко дну.