Банк хранящий смерть
Шрифт:
— Инспектор, — сказал Пауэрскорт, — я знаю, что в этом деле у меня нет никакого официального статуса. Я здесь всего лишь наблюдатель, и все же я хотел попросить вас произвести некоторые следственные действия.
— Для меня, милорд, ваш статус вполне официален. У меня есть письмо самого старшего констебля, в котором мне предписывается оказывать вам всю возможную помощь в ваших расследованиях, о чем бы вы ни попросили. — Инспектор выудил письмо из кармана и помахал им перед Пауэрскортом. — Подписано — Уильям Ф. Бэмпфилд, полиция Оксфордшира.
—
Вдруг Пауэрскорт остановился, глядя прямо перед собой. С картины над дверью на него взирал слепой Мильтон. «Вот и я как слепой, — подумал он, — не вижу мотивов, не вижу связей между событиями, не вижу, к чему все это в конце концов может привести».
— А далеко ли отсюда до реки, инспектор?
— До Темзы, милорд? Полагаю, от нижнего озера, того, что с водопадом, меньше мили будет.
— Как вы думаете, мог ли кто-нибудь прибыть сюда или уплыть отсюда на лодке? — спросил Пауэрскорт. — Если он высадился сначала в одной из деревушек, что расположены вверх или вниз по реке и где есть железнодорожные станции? Не могли бы вы навести справки? Кто еще может расхаживать посреди ночи? Браконьеры? Или грабители, пробирающиеся в дома перед рассветом?
— Этих тут в достатке, милорд, особенно браконьеров. Некоторые местные бедняки — и таких немало — совсем неплохо питаются, — инспектор Вильсон многозначительно кивнул Пауэрскорту.
— И еще, инспектор, вы расспрашивали мистера Харрисона о том, что он делал в день после пожара. Так что же он вам сообщил? Почему он не приехал сюда раньше?
Инспектор Вильсон пролистал назад пять или шесть страничек в своем блокноте.
— Он уехал, потому что на следующий день у него была важная встреча в Норвиче, милорд. Что-то связанное с делами банка. Он вернулся из Норвича только после обеда.
Инспектор встревоженно покосился на собеседника. И про себя понадеялся, что тому не придет в голову просить его проверить все поезда до и из Норвича: у него в участке и расписаний таких не было.
— Я сам разузнаю о поездах до Восточной Англии, инспектор, — ободряюще сказал Пауэрскорт. — Я знаком с одним человеком, который может в пять минут сказать, как добраться поездом до Норвича.
— Милорд, — начал инспектор смущенно, отчаянно стараясь не забыть ни одного из поручений, — есть ли у вас версия происходящего? Я имею в виду пожар.
Пауэрскорт едва заметно улыбнулся.
— У меня есть много версий, инспектор. Но возможно, все они ошибочные. Пожар мог начаться случайно. Это по-прежнему остается самой вероятной версией, но не удивлюсь, если она окажется неправильной. Пожар мог начаться по вине кого-то, кто находился в доме.
Пауэрскорт подумал, не стоит ли упомянуть о таинственном дворецком, молящемся в своей полуподвальной келье и прячущем там же бутылки с виски. А верно ли, что виски хорошо горит? Этак можно, пропустив бутылочку у себя в комнате, потом подняться наверх, запалить огонь и вернуться себе спокойненько назад к своему золотому кресту и раковинам. А наутро вы ничего и не вспомните. «Нет, — рассудил он, — избыточная информация может только запутать инспектора».
— Поджог мог совершить кто-то посторонний, — продолжал Пауэрскорт, — тот, кто пришел украсть драгоценности, картины, может быть, книги вроде этих. Эта библиотека стоит целое состояние. Любой том в старинном переплете лондонские букинисты принимают как подарок судьбы, а потом перепродают его в Америку, где никто и не спросит, откуда он взялся. А еще пожар мог устроить тот, кто покинул дом вечером, потом вернулся назад и сам себя впустил в дом, а сделав дело, точно так же выпустил себя обратно.
Инспектор Вильсон тихонечко присвистнул.
— Когда нам станут известны результаты ваших поисков, инспектор, и когда джентльмены пожарные поведают о своих находках, полиции будет легче делать выводы.
«Или, — подумал он с горечью, — дело еще больше запутается».
Леди Люси сидела на диване в верхней гостиной и грустно смотрела на портрет своего дедушки, когда в комнату влетел ее муж.
— О Фрэнсис, — вздохнула она, — это так печально, так безмерно печально!
— Что печально, Люси? — переспросил Пауэрскорт, опасаясь услышать очередное дурное известие. — Я не могу задерживаться. Мне необходимо безотлагательно увидеться с Уильямом. Я должен немедленно ехать в Сити. Мне бы следовало остаться в Блэкуотере, но Уильям не может ждать.
В голосе его звучала досада.
— Это та бедная семья, Фареллы, Фрэнсис, те самые, о которых я тебе рассказывала. Ты не можешь на минуточку задержаться?
— На минуточку могу, Люси, — согласился Пауэрскорт. Его тронул печальный голос жены. — Что стряслось?
— Ах, Фрэнсис… — Пауэрскорт почувствовал, что жена вот-вот расплачется, — ты ведь помнишь, у них болел ребенок, у бедняжки была лихорадка.
Пауэрскорт кивнул.
— Так вот, маленький Питер умер. Доктора не смогли спасти его. Завтра похороны. — Люси едва сдерживала слезы. — А теперь и старшая девочка, Берта, она такая худенькая — просто кожа да кости, заразилась этой же болезнью. И отец тоже. Он так слаб, что не может работать. А без его заработка им нечем платить за квартиру, и их, того гляди, вышвырнут на улицу.