Банк хранящий смерть
Шрифт:
— Уверен, мы сможем помочь им заплатить за квартиру, — мягко сказал Пауэрскорт, заботливо беря руки Люси в свои. — Обязательно.
— И вот что еще удивительно, Фрэнсис. — Леди Люси посмотрела на мужа. — Я узнала об этом только сегодня из разговора с викарием. Квартиры в их доме поддерживаются из благотворительного фонда, но официальный их владелец — Банк Харрисонов, частный банк. Правда, неожиданное совпадение?
Пауэрскорт вспомнил, как Уильям Берк рассказывал ему, что Частный банк Харрисонов проводит много операций,
— И еще, Фрэнсис, — спохватилась леди Люси, — когда меня не было дома, заходил какой-то незнакомец и спрашивал Джонни Фицджеральда. Он хотел знать, где тот находится.
— Что за незнакомец, Люси? Почтальон или рассыльный?
— Нет. Рис сказал, что это был просто молодой человек, он представился как друг Джонни.
Гарел Рис, дворецкий Пауэрскортов, служил прежде сержантом в Индии.
— Но почему он пришел к нам? — Пауэрскорт начал беспокоиться. — Откуда ему знать, что Джонни наш друг?
— Кажется, сначала он спросил: «Дома ли ваш муж?» А потом спросил: «Не друг ли он сэра Фицджеральда?» Когда Рис подтвердил, что это так, незнакомец стал выспрашивать, где Джонни. Он объяснил, что они с Джонни прежде были друзьями.
— Так что же ответил ему Рис, Люси? Сказал ли он, где сейчас Джонни?
— В общем, да, — кивнула леди Люси, с тревогой следя за мужем. — Рис ответил, что Джонни в Берлине, но скоро вернется. Но он ничего не сказал о расследовании и подобном, Фрэнсис.
— Откуда взялся этот человек, Люси? — Теперь Пауэрскорт был не на шутку встревожен. Не угрожает ли этот визит его другу в Берлине? — Он — англичанин? Или ирландец, раз сообщил, что дружил с Джонни раньше?
Пауэрскорту хотелось надеяться, что посетитель окажется ирландцем.
— Рис говорит, что он не англичанин, не ирландец, не француз, — покачала головой леди Люси, с тревогой наблюдая за выражением лица своего мужа. — Он сказал, что молодой человек неплохо говорил по-английски, но с акцентом. Рис решил, что он немец.
— Немец? О Боже! — воскликнул Пауэрскорт и поспешил в Сити.
Одна загадка таится где-то у озера в Блэкуотере, рассуждал сам с собой Пауэрскорт, пока его кеб взбирался вверх по Лудгейт-Хилл. Другая связана с той неизвестной женщиной, которая стала причиной семейной вражды в Банке Харрисонов. А третья — тайна дворецкого Джонса. Пауэрскорт по-прежнему не мог решить, рассказал ли Джонс ему правду. Двадцать лет — вполне достаточный срок, чтобы придумать подобную историю, раковины можно купить на рыбном рынке в Лондоне, а картинки приобрести в лавках старьевщиков. Визит в библиотеку позволил бы узнать о житие святого Иоанна, для этого ни к чему отправляться дальше Оксфорда или Мэйденхеда, а то и вовсе достаточно наведаться в ближайшую семинарию, где Джонса приняли бы с распростертыми объятиями, как любого новообращенного.
Отряд полицейских или солдат — возможно, это были инженерные части — заслонил фасад собора Святого Павла, они производили измерения и носили что-то вверх и вниз по лестнице. «Наверное, готовятся к юбилею, — подумал Пауэрскорт, — осталось всего шесть недель до главного события празднества — прибытия престарелой королевы к этим самым ступеням для присутствия на благодарственном молебне».
Уильям Берк ждал его в своем кабинете — небольшой комнате с высокими окнами, выходившими на Чипсайд.
— Фрэнсис, — начал финансист, — ты чем-то встревожен? Я получил твою телеграмму. Кажется, я могу ответить на твой вопрос о капиталах и разделении пая в Банке Харрисонов.
— Большое спасибо, — кивнул Пауэрскорт, отпивая чай из чашки. — И как же обстоят дела?
— Трудно сказать наверняка, — отвечал Берк. — Эти частные банки очень скрытны и не посвящают посторонних в свои финансовые договоренности.
— Они чертовски скрытны во всем, что касается их чертовых договоренностей, Уильям, — пробурчал Пауэрскорт. — И это все осложняет.
Берк внимательно посмотрел на своего шурина. Похоже, что в этот вечер присущие ему ирония и беспристрастность покинули его.
— У всех Харрисонов существовали одинаковые договоренности о распределении долей банковского капитала, — продолжал Берк. — Я просмотрел завещания тех, кто уже покинул сей мир. Всякий раз вся доля целиком переходила к прямому наследнику. Таким образом, капитал оставался нетронутым.
— Ты хочешь сказать, Уильям, что доля старого мистера Харрисона перешла Фредерику, а от того — Чарлзу? И тот теперь один распоряжается всеми капиталами банка?
— На сегодняшний день он действительно главный держатель акций, — подтвердил Берк, — но не единственный. Может быть, тебя обрадует то, что владение капиталом не передается по женской линии. Но есть еще один человек, владеющий акциями банка, это главный управляющий, некто по фамилии Вильямсон, который также является партнером. Если мои сведения верны, то ему принадлежит чуть меньше десятой части банковского капитала.
— Значит, теперь мистер Чарлз может управлять банком по своему усмотрению? — спросил Пауэрскорт.
— Нет, — возразил Берк. — В исходном договоре, составленном юристами, есть пункт о том, что для принятия важнейших решений необходимо согласие всех партнеров.
— А что случится, если Вильямсон умрет? — Пауэрскорт произнес это очень тихо, опасаясь, чтобы их не услышали. — Вдруг он упадет в реку, или его яхта потерпит крушение, или дом сгорит?
— В этом случае, Фрэнсис, — Уильям Берк также понизил голос, — полагаю, его доля перейдет к здравствующему ныне члену семьи. И вот тогда мистер Чарлз сможет делать с банком все, что ему заблагорассудится. Все, что пожелает. — Уильям Берк встал со своего места и открыл левое окно. — Погляди-ка вниз, Фрэнсис.