Банка с червями

Чейз Джеймс Хедли

– Может, знаешь, где он живет?

– Крабий двор, двадцать шесть, – отрапортовал Эдди и с надеждой спросил:

– Покурить не найдется, шеф?

Лепски дал ему сигарету, кивнул мне и пошел в сторону домов. Я последовал за ним, чувствуя, что, несмотря на зной, покрываюсь холодным потом.

Лепски углублялся в портовые трущобы – в лабиринт переулков и улочек, темных, дурно пахнущих, застроенных странными сооружениями из досок и толя. Похоже было, что Лепски хорошо здесь ориентируется. Я брел за ним.

– Ну и грязная же дыра! Как тут

только живут? – вздохнул он.

Я молчал. Во рту у меня пересохло. В голове вертелись варианты, что врать, если Пит расскажет Лепски, кто нанял его следить за Джонсом.

– Ну вот, пришли, – объяснил Лепски, останавливаясь перед подворотней, которая вела в узкий двор, окруженный высокими обшарпанными зданиями. Через двор были протянуты веревки, на них сушилось рваное белье, оно же висело на балконах. Мусорные баки перед дверьми были переполнены, тошнотворно пахло рыбой, пережаренным маслом, мочой и гнилыми овощами. Я старался дышать ртом.

Стайка замурзанных ребятишек играла во дворе в футбол. Увидев Лепски, они тут же бросили играть и скрылись в переулке.

Развалюху номер двадцать шесть Лепски обнаружил в дальнем конце двора. У меня было ощущение, что за нами наблюдают, но, когда я резко повернулся, никого не увидел.

Лепски заглянул в дверь:

– Ну и вонища!

Я тоже заглянул через его плечо в плохо освещенный вестибюль – прямо перед нами начиналась лестница, направо шел коридор, терявшийся в полной тьме.

– Интересно, где же его искать? – пробормотал Лепски.

Он вошел внутрь, вынул из кармана фонарик и посветил в коридор.

В дальнем конце одна из дверей была приоткрыта.

– Ну, попытаем счастья там, – решил Лепски и пошел к двери, но тут же остановился и осветил фонариком пол.

Из– под двери красной ленточкой вытекала кровь.

В одну секунду в руке у Лепски оказался револьвер, и он выключил фонарик.

– Прикрой меня, – шепотом скомандовал он.

Я опустился на колено и вытащил свой револьвер.

Лепски подошел к двери, распахнул ее ногой и прижался к стене.

Все было тихо. Держа перед собой револьвер, Лепски осторожно заглянул в комнату. Из-за открывшейся двери в коридоре стало светлей.

– Черт! – воскликнул Лепски и вошел внутрь. – Оставайся на месте!

Но я подвинулся вперед, чтобы заглянуть в комнату.

На полу лежал мальчик-индеец, на вид ему было лет четырнадцать. На нем были грязные белые брюки и сандалии. Майка пропиталась кровью, кровь запеклась и на лице. По его широко открытым остекленевшим глазам было ясно, что он мертв.

– Взгляни сюда, – позвал меня Лепски и направил фонарь в темный угол.

Прислонившись к стене, сидел Пит Левински, сжав в руке пустую бутылку виски. Его лицо представляло собой кровавое месиво. Над переносицей я рассмотрел дырку от пули.

– Найди телефон и дай знать в полицию, – скомандовал Лепски. – Я останусь здесь.

Выбежав из дверей и пересекая двор, я с величайшим облегчением думал только об одном: бедняга Пит Левински

уже ничего не сможет рассказать Лепски.

Было уже больше десяти вечера, когда я отпер дверь своей квартиры, зажег свет, повернул ключ в замке, закрыл дверь на засов, прошел в комнату и рухнул в кресло. Я купил по дороге сандвичи с мясом, но есть мне не хотелось. Надо было подумать.

Пит говорил, что приставит к Джошу шайку знакомых мальчишек. Мальчик-индеец с простреленной головой, очевидно, был одним из них. Вероятно, Джонс его заметил, выследил, пришел вместе с ним к Питу и застрелил обоих. Этот вывод меня не вполне устраивал, но что поделаешь, за неимением другого приходилось довольствоваться им. Во всяком случае, вид убитых яснее ясного доказывал, что, как и утверждал Колдвэлл, Джонс и Поффери смертельно опасны.

Но в моем мозгу, словно большой вопросительный знак, торчала Нэнси-Хэмел. Каким образом она оказалась связанной с Поффери? Я не сомневался, что она ему помогала.

Затушив сигарету, я закурил следующую. Я так и сделал, ломая голову, не в силах ничего понять, когда кто-то позвонил в дверь.

Я вышел в прихожую открыть дверь. На пороге стоял Лу Колдвэлл, я посторонился, приглашая его войти.

– Увидел у вас свет, – пояснил он. – Что вы думаете об этих убийствах? Они вам о чем-нибудь говорят?

– Ни в малейшей степени. Как насчет выпить?

– А почему бы и нет?

Он вышел в гостиную и уселся, вытянув длинные ноги:

– На набережной поднялся такой переполох, что я о Поффери уже и расспрашивать не стал. Завтра, когда все немного затихнет, отправлю в порт на разведку нескольких наших ребят.

– По-моему, если Поффери и был здесь, то смылся, – сказал я, наливая Колдвэллу неразбавленное виски.

– Я все же порасспрашивал в порту, пока туда не примчалась чуть ли не вся городская полиция. Никто Поффери не видел. Может, завтра сообщат что-нибудь из Нассау.

– Ручаюсь, что он там.

Колдвэлл отпил полстакана, вздохнул, потом осушил стакан до дна.

– Как вам показались эти двое убитых, Барт? Я их хорошо рассмотрел. Это дело рук профессионала. Два выстрела – два трупа. Почерк – Поффери. Вот я и думаю, какая тут связь? Вам ничего в голову не приходит?

– Нет, скорей всего кто-то затаил на Пита обиду, – предположил я. – Он же в свое время раскрыл банду торговцев наркотиками. Вот, наверно, они и свели с ним счеты.

– А мальчишка при чем? Я пожал плечами:

– Свидетель?

Колдвэлл подергал себя за нос и зевнул:

– Ладно, пусть Лепски разбирается, это его забота. Мое дело – Поффери.

Мне до смерти надо было выпытать у него хоть какие-то сведения:

– А что известно о его жене? Давайте-ка я плесну вам еще.

– Нет, спасибо. Мне сегодня еще работать. Ну что сказать? Я и сам хотел бы узнать о его жене хоть что-то. Попросил Вашингтон прислать мне ее фото из досье. Я вам его покажу. Вы все равно здесь толчетесь, вдруг увидите ее, а может, и на него налетите.