Бар «Дракон»

Якимец Кирилл Игоревич

Толик брезгливо поморщился. Дмитрий улыбнулся:

— Тогда прощай.

— Совсем?

— Нет, еще увидимся. И… в общем, не вари ты эту гадость больше. Даже для кочерыжек. Видишь, что получилось? Вари лучше пиво.

— Ты прав, — Толик серьезно кивнул, — пиво лучше. Ох! Бьек! Мне же надо…

— Да, беги на хортипост, скажи, козлы сперли раскольник. Это серьезно.

— Еще бы! Ну, я пошел, вроде…

Дмитрий мягко развернул Толика в правую сторону и подтолкнул в спину:

— Давай быстрее, ближайший спуск как раз к посту. А я тоже пошел.

— Дим…

— Дуй быстрее! Увидимся, не боись.

И они разбежались в разные стороны. Дмитрий знал, что Торкве сейчас бузит

в городе, лезет к девкам со своими старческими тычинками, ломкими и кривыми от постоянного пьянства. Придется пешком. Подошвы сапог легко стучали по кафелю, мечи укреплены в ножнах, диск с Буртом лежит на дне кармана. Дмитрий бежал к ближайшему вертикальному корню, который опустит его в город. Итак, надо залезть в шахты и вывести оттуда братву — если эти остолопы послушались и не пошли в город. Иначе их хрен сыщешь. Ладно, предположим, все сойдет нормально. Тогда уже с братвой — к Силену, якобы за деньгами. Силена придется убить: он может разболтаться. Разумеется, Силен уверен, что имеет дело с неким Куном… Но ведь никто не поверит, что Кун воскрес из мертвых.

М-да, из мертвых. Прежде чем лезть в шахты, надо уладить еще один небольшой вопрос. Победить голыми руками вооруженного ублюдка, обожравшегося кербовой крови.

ГЛАВА 5

Дмитрий встретился глазами с Алмис. Улыбнулся. Алмис тоже попыталась улыбнуться, но тут кто-то сильно толкнул ее. Издали не было слышно, что крикнула Алмис, но судя по ее лицу, крикнула что-то забористое. Толпа запрудила галереи Арены Тромпа. Сама арена была уставлена кадками, из которых, скаля пасти, торчали жрутеры. В основном это были списанные жрутеры, годные только на то, чтобы жрать. И они немедленно сожрут любого, кто упадет к ним. Этим «любым» должен стать Кун.

Противники стояли на узкой крепкой балке, перекинутой через арену почти над самыми жрутерами, на уровне третьего этажа. Два нижних этажа заполнили атсаны, им жрутеры не страшны. Остальная публика — люди, киморы, козлоноги — толпилась на верхних этажах арены, поднимавшихся почти к самым небесам подземного города.

Дмитрий с опаской поискал среди козлоногов ребят Силена, но рассчет оказался верным: сейчас они слишком заняты, чтобы торчать на народных гуляниях. Даже исход поединка едва ли волнует торговца: Дмитрий запросил так мало, что Силен с удовольствием заплатит — и еще столько же пропьет на радостях. Так что, Силену наплевать, явится к нему жардинер или сгинет в пасти жрутера. Дмитрий облегченно вздохнул и вдруг снова увидел Алмис. Она прижимала к груди объемистый сверток — камзол, джинсовка, мечи и, главное, диск. Улыбнулась, наконец! Дмитрий издал хищный рык, высоко подпрыгнул и, сделав двойное сальто, упал в косой шпагат, вытянув ноги вдоль балки. Потом, не помогая себе руками, втал прямо. Публика завыла от восторга: Дмитрий знал, что в большинстве своем зрители ему сочувствуют, хоть и поставили на Куна.

И тут Кун, оскалившись, тоже подпрыгнул, сделал сальто, но опустился не на ноги, а на руки. Качнулся в сторону, перебирая руками, пролетел под балкой, чуть не угодив ногой в потянувшегося к нему жрутера, снова оказался на руках — и, согнувшись пополам, аккуратно встал на ноги. Распрямился, усмехнулся… Публика снова взвыла: Кун начинал ей нравиться. Меч торчал у Куна из-за спины, самострел и колчан были надежно прикреплены к широкому кожаному поясу.

Дмитрию предстояло сразиться без оружия. Он стоял, голый по пояс, джинсы заправлены в сапоги. Перед боем Кабрион, исполнявший роль судьи, придирчиво осмотрел все, что осталось на Дмитрии: джинсы, сапоги, чуть в трусы не полез — но застеснялся. А зря: именно в трусах Дмитрий кое-что припрятал. Риска тут особого не было: если бы Кабрион обнаружил заначку, то просто изъял бы ее и, погрозив пальцем, напомнил, что нечестная победа карается смертью. Но Кабрион проморгал. А если вдруг припрет, то все угрозы можно послать куда подальше: лучше победить нечестно и потом спасаться от стражи, чем честно полететь в пасть жрутера.

Теперь, после Куновского кульбита, Дмитрий понял, что заначка может пригодиться. Кровь керба, хоть и разбавленная, явно пошла жардинеру на пользу.

Со стороны судейской ложи протянулся гибкий корень с плетеной корзинкой на конце. В корзинке сидел Кабрион. Он размахивал руками, тряс бородой и вещал громким басом, перекрывая гомон публики:

— Два героя! Два героя! Один — раб, другой — жардинер. Раб против жардинера! Раб — рыцарь, жардинер — деревенщина!..

При последних словах Кабриона Кун нахмурился. Кабрион явно симпатизировал Дмитрию и убивал этими словами двух зайцев: подбадривал рыцаря и злил жардинера, надеясь, что тот со злости совершит какую-нибудь ошибку. Но Дмитрий понимал, что козлоног старается зря.

Кабрион достал со дна корзинки овальный медный гонг и колотушку из черного дерева. Бом-м-м!.. Первый удар. Корзинка взмыла к верхним этажам, бас козлонога донесся с небес:

— Последние ставки! Кто поставит на рыцаря? Благородство против здравого смысла! Я сам поставил на деревенщину! Стрела пробьет любую кожу, даже самую белую! Меч пустит любую кровь, даже самую голубую!

Бом-м-м!.. Второй удар. Корзинка пронеслась на бреющем полете над разинутыми ртами списанных жрутеров.

— Ставки сделаны! — Провозгласил Кабрион. — Поставили все! Все, кроме наших милых цветочков! Цветочки в любом случае будут сегодня сыты. А теперь…

Корзинка плавно подплыла к судейской ложе, Кабрион поднялся во весь рост:

— Теперь посмотрим, чего стоит наш здравый смысл, — сказал он нормальным голосом.

Публика замерла. Слова Кабриона, вроде бы негромкие, прокатились вдоль переполненных галерей, унеслись к бутафорским небесам и, отразившись от них, вернулись обратно отчетливым эхом. Подняв руки с гонгом и колотушкой над головой, козлоног свел их вместе последний раз.

Бом-м-м!..К затухающему звону примешался резкий свист — Кун выпустил первую стрелу. Стрел Дмитрий мог не опасаться: с последним ударом он превратился в керба. Публика этого не заметила, зато Дмитрий прекрасно видел, как сквозь пестрые краски проступает схематический чертеж — зеленым по ядовито-желтому. И через неподвижное пространство чертежа медленно плывет стрела. Чуть посторонившись, Дмитрий вытянул руку и поймал стрелу. Кун не торопился выпускать следующую стрелу. По его спокойной улыбке Дмитрий понял, что жардинер не надеется на самострел. Но согласно правилам, сперва надо расстрелять весь запас стрел, а уже потом браться за меч.

Ухватив стрелу, Дмитрий размахнулся и метнул ее назад. И тут Кун выпустил вторую стрелу — навстречу первой. Стрелы столкнулись. Дмитрий услыхал тихий щелчок на фоне низкого гула. Кувыркаясь, стрелы медленно полетели к жрутерам. Ничего, переварят.

Третью, последнюю, стрелу Кун пустил вверх. Не дожидаясь, пока стрела завершит свой бессмысленный полет, он отшвырнул самострел и выхватил меч. Двигался жардинер быстрее собственной стрелы, но при этом не слишком ловко. Дмитрий подпрыгнул, пропуская Куна под собой, и поймал на лету возвращавшуюся стрелу. Правила позволяют отнимать у противника оружие — так пусть этим оружием будет стрела. Опустившись на балку за спиной Куна, Дмитрий позволил тому развернуться. Низкий гул нарастал, становился все громче. Сперва Дмитрий думал, что это шумит толпа, но теперь засомневался: сквозь гул доносилось еле слышное конское ржание. Неужели…