Барбара Радзивилл (сборник)
Шрифт:
– А ведь я вывел его в люди! Когда-то он был простым драгуном!..
Князь взялся было рассказывать историю карьеры пана Кветковского, но пани Барбара решительно остановила его:
– К чему эти вздохи? Выгнать его – и делу конец! Князь ответил не сразу.
– Не так-то все просто, душа моя, – наконец сказал он. – По крайней мере теперь. Этот человек имеет влияние на моих подданных. Ссора с ним неумолимо приведет к разделению моих подвластных на два лагеря, – он тяжело вздохнул. – Одного его слова будет достаточно, чтобы разрушить всякую дисциплину в моем гарнизоне. Я не могу!
– И это говорите вы, тот, кого на службу
– Не сразу, душа моя, дай срок. Я не могу вот так, ни с того ни с сего, объявить его своим врагом. Мне нужно время. Потом, когда я почувствую, что решающий момент настал, я, конечно, скажу ему, укажу на дверь. Но теперь… Надо подождать.
Только сейчас пани Барбара поняла, какого мужа подарил ей Господь. Ей открылся истинный пан Станислав – тот, что жил под маской красивого, статного и, казалось, мужественного человека, и это открытие не могло не разочаровать ее. Все достоинства князя вдруг показались ей искусственными, ложными. Она увидела истинное его лицо – и ужаснулась.
– Этот момент наступил, ваша милость, – продолжала она бороться за свое достоинство. – Сделайте же то, что вы обязаны сделать. Ведь вы говорили, что любите меня. Этот человек оскорбил меня: насильно поцеловал в губы! Кто поручится за то, что в следующий раз он не сорвет с меня платье? Да-да! Если он почувствует, что у вашей жены нет заступника, то так оно и будет!
– Господь с тобой, душа моя, что ты говоришь! Ну хорошо, если ты так настаиваешь, я приму меры.
– Какие?
– С сегодняшнего дня он будет жить за пределами замка. А чтобы тебе было спокойней в час прогулок, я выделю тебе охрану из десяти самых верных моих гайдуков.
Пани Барбара только рассмеялась в ответ. Милость князя она восприняла как неудачную шутку. А князь Станислав продолжал:
– Он уедет, как только завершится праздник. Он обещал. Потерпи, осталось не так уж и долго. Мы проводим его деликатно, без скандала, с тем чтобы навсегда отказать.
– Его надо спровадить немедленно, – продолжала настаивать пани Барбара. – Я не могу чувствовать себя спокойно, пока он здесь.
– Не настаивай, душа моя, – попросил князь. – Мои подчиненные в новогрудском гарнизоне не поймут меня, если я посажу на кол одного из их сослуживцев только за то, что он посматривал на мою жену. То, что он влюбился в тебя, – это беда, но мы не варвары и должны разрешить все цивилизованно и выйти из этой щекотливой ситуации достойно. Пусть все останется как есть, усилим только бдительность. Теперь мне будут докладывать о каждом шаге, каждом слове нашего гостя, и, видит Бог, если у меня появится повод, то я действительно выдворю мерзавца или даже повешу его!
Князь рассердился – на словах он умел быть решительным и смелым.
– Все утрясется, – уверенно добавил он, – успокойся, душа моя. Пан Кветковский хоть и дерзок, но, думаю, прекрасно понимает, что можно, а чего нельзя. Уверен, он уже раскаивается в содеянном. Как бы там ни было, но после праздника он уедет, и тогда мы опять заживем прежней жизнью.
Барбара покачала головой, как бы давая понять, что не уверена в последнем предположении мужа.
– Обещаю, – добавил пан воевода и привлек ее к себе.
Барбара прижалась к нему, но взгляд ее был устремлен куда-то в сторону, а в глазах читалось разочарование…
Глава VI. Накануне турнира
Пан Кветковский догадался о причине визита ксендза Стефана и во избежание ссоры сам не мешкая переселился из замка в полевой лагерь своего гарнизона. Князевым посыльным было дано объяснение, что пан желает сконцентрировать все внимание на подготовке к предстоящему турниру. Это оправдание походило на истину, поэтому князь поверил и даже обрадовался, ведь ему не пришлось просить своего соседа о переселении. Гость перестал появляться в замке даже во время ужина. Теперь о нем напоминали лишь отдаленные выстрелы из ручниц.
Пан Кветковский тренировался на том самом поле, возле кладбища, где должен был проводиться турнир. Невдалеке стояли походные шатры его подданных. Уединившись, гость тем самым дал понять пану воеводе, что приехал вовсе не для того, чтобы увиваться за его женой.
Нет, чувство вины не мучило его. Как человека осторожного, пана Кветковского заботило, что он может быть схвачен, и, чтобы избежать пленения, поступил так, как мог поступить только истинный военный, – усилил охрану своего лагеря. Теперь даже посыльные князя попадали к нему только после предварительного задержания. В лагере царила атмосфера военного времени: множество гостей, их подводы, оружие, упряжь – все находилось под особым надзором; в любой момент «войско» могло свернуться и оставить Геранены.
Но, как скоро выяснилось, тревога пана Кветковского была напрасной. Пан воевода не думал ссориться с соседом. Уже на следующий после переселения гостя день он прибыл к нему в лагерь и пожурил за то, что тот променял мягкие перины на сенную подстилку.
– К чему это отшельничество, друг мой? – ласково спросил князь, который уже забыл о своем обещании удалить соседа из замка. – Неужто я обидел тебя? Даже в военное время офицер может позволить себе жить в более приличествующих условиях, не так ли?
– Так, ваша милость. Но следует также учесть, что суровый быт способствует более успешной подготовке. Я же говорил: на этот раз я решительно намерен завоевать серебряный пояс.
– Твое желание быть первым заслуживает похвалы, Збышек, – ответил князь. – И все же хотя бы вечерами ты мог бы заглядывать в замок. Порой мне бывает так скучно, – он помолчал, потом, как бы желая устранить всякие недомолвки, добавил: – А что касается женских чар, то кто в этом может понять друг друга лучше, как не воин воина.
Гость внимательно посмотрел на князя. Очевидно, он хотел угадать: не хитрит ли пан воевода, не пытается ли заманить его в ловушку? Тем не менее ему ничего не оставалось, как пообещать бывать в замке.
За несколько дней до турнира дозволили готовиться всем желающим. Стреляли воины замкового гарнизона, стреляли жители деревни. Скоро выяснилось, что больше всего шансов победить у капитана Бойсана. Замковый комендант пользовался своей пищалью и своей подставкой. И заряжал он сам, не доверяя гайдуку. Коренастый, с подпаленной рыжеватой бородкой, флегматичный с виду, он напоминал скорее пахаря, чем воина-бомбардира. Преображался он только тогда, когда начинал целиться. В эти минуты взгляд его напоминал взгляд коршуна. В качестве мишени он использовал все, что попадалось под руку: камень, горшок, кусок кирпича, – и все это он хладнокровно разбивал вдребезги. Пан Кветковский наблюдал за ним и недовольно хмурился – понимал, что соперничество будет не из легких.