Барьер Сантароги
Шрифт:
— Как насчет нескольких номеров нашей газеты? — спросил Паже.
— Принесите мне бумагу и ручку, — попросил Десейн. — И да, газеты.
— Очень хорошо. Постарайтесь отдохнуть. Кажется, силы постепенно возвращаются к вам, но не переусердствуйте.
Повернувшись, Паже вышел из комнаты.
Вскоре появилась рыжеволосая медсестра с кипой газет, блокнотом и темно-зеленой шариковой ручкой. Она положила все это на прикроватную тумбочку и спросила:
— Поправить вам постель?
— Нет, спасибо.
Десейн вдруг поймал себя на том, что ее лицо
— Ваша фамилия Марден, — сказал он.
— А что еще? — сказала она и, когда он ничего не ответил, вышла из комнаты.
«Так, я ее достал!» — подумал Десейн.
Он взглянул на кипу газет и вспомнил, как безуспешно искал по всему городу газетный киоск. А сейчас они попали к нему с такой легкостью, что потеряли часть своей привлекательности. Десейн соскользнул с кровати и встал. Слабость в коленях почти не ощущалась.
В поле зрения попал ящик с консервами.
Он подошел к нему и, порывшись, обнаружил банку яблочного повидла, после чего тут же, пока не выветрился запах Джасперса, опустошил ее. Во время еды он надеялся, что теперь к нему вновь вернется то необыкновенное ощущение ясности и быстроты мышления, которое он пережил на мосту и в коротком разговоре с Паже.
Яблочное повидло утолило его голод, оставив какое-то смутное беспокойство — но и только.
«Может, со временем его влияние уменьшается? — подумал он. — И с каждым разом требуется все больше и больше этой ерунды? А может, он просто начинает акклиматизироваться?»
Так что же, поймали они его на крючок или нет?
Десейн вспомнил Дженни, смотревшую на него умоляющим взглядом, но это был обманчивый взгляд, «Заряд сознания. Что, во имя Бога, открыли сантарожцы?»
Десейн посмотрел в окно на вереницу холмов, проглядывающих сквозь листву деревьев. Где-то внизу горел невидимый отсюда костер — дым от него спиралью поднимался над горным кряжем. Десейн не отводил от него глаз, ощущая в этом огне какую-то загадочную мистику. Он чувствовал себя первобытным охотником — дым словно явил его душе знак из далекого генетического прошлого. И не было никакого страха. Наоборот, он как бы воссоединялся с какой-то частью своего «я», которую отрезал от себя еще в детстве.
«Меня тянет исследовать свое детство», — подумал он.
И в этот момент он понял, что сантарожцы так и не смогли лишить его первобытного прошлого — оно скрывалось в лабиринте его разума.
«Я становлюсь сантарожцем, — подумал Десейн. — Насколько же далеко зайдет этот процесс, прежде чем я поверну его в обратную сторону? Ведь у меня есть долг перед Селадором и теми, кто направил меня сюда. Когда же я исполню его, решусь на этот шаг?»
Но вместе с этой мыслью пришло глубокое отвращение к возвращению во внешний мир. Однако ему придется вернуться. Он почувствовал приступ тошноты, подкатившей к горлу, в висках застучало. Десейн вспомнил о раздражающей пустоте внешнего мира, составленной из осколков жизней, где эгоизм прикрывался бутафорскими нарядами, где почти не осталось ничего, что могло бы вызвать трепет и душевный подъем.
«У жизни во внешнем мире нет прочного фундамента, — подумал Десейн. — Невозможно связать воедино все отдельные события. Есть лишь пустая сверкающая дорога, на обочинах которой мелькают столбы-указатели, они действуют гипнотически, отвлекая от нее внимание. А за сверкающим полотном — только безликие строения из досок… и полное запустение».
Десейн подошел к кровати и упал на простыни.
«Итак, я не могу вернуться, — думал он. — Но… я должен вернуться. Что же творится со мной? Неужели я пробыл здесь слишком долго и наконец дождался? Неужели Паже наврал ему насчет влияния Джасперса?»
Десейн перевернулся на спину и прикрыл ладонью глаза. В чем же заключается химическая сущность Джасперса? От Селадора здесь помощи ждать нельзя — это вещество невозможно было перевезти во внешний мир.
«Я знал это, — подумал Десейн. — Я все время знал это».
Он убрал руку с лица. Вне всякого сомнения, он пытается избежать ответственности. Десейн посмотрел на двери в стене напротив него: кухня, лаборатория…
Из груди вырвался тяжелый вздох.
Он знал, что лучший объект для исследования — сыр. В нем дольше всего сохраняется присутствие Джасперса. Лаборатория… и немного сыра.
Десейн нажал кнопку у изголовья своей кровати и вздрогнул, когда прямо сзади него раздался женский голос.
— Вам сию секунду требуется медсестра?
Десейн повернулся и увидел громкоговоритель, вмонтированный в стену.
— Мне бы хотелось немного сыра Джасперса, — ответил он.
— О… сейчас, сэр, — в женском голосе прозвучало восхищение, которое не могла скрыть электроника.
Вскоре рыжеволосая медсестра с теми же чертами лица, что и у Мардена, вошла в комнату с подносом. Она поставила его на тумбочку поверх газет.
— Вот, доктор, — сказала она. — Заодно я принесла вам немного сухого печенья.
— Спасибо, — поблагодарил ее Десейн.
В дверях девушка остановилась.
— Дженни обрадуется, узнав, что вы здесь.
— Дженни уже проснулась?
— О да! В основном во всем виновата ее аллергия на аконит. Мы выкачали из нее весь яд, и теперь она быстро идет на поправку. Она уже хочет встать, а это хороший признак.
— А как яд оказался в еде? — спросил Десейн.
— Одна из студенток-практиканток по ошибке приняла его за капсулу с ЛСД. Она…
— Но каким образом яд оказался на кухне?
— Мы еще не выяснили. Несомненно, это какой-то дурацкий несчастный случай.
— Несомненно, — буркнул Десейн.
— Ну а теперь ешьте сыр и отдохните немного, — сказала медсестра. — Звоните в случае чего.
Дверь тут же захлопнулась за ней.
Десейн посмотрел на золотистый кусочек сыра. Резкий запах Джасперса бил в ноздри. Десейн отломил от него уголок и лизнул. Чувства внезапно обострились. Непроизвольно он запихнул весь кусочек в рот и проглотил. Десейн почувствовал приятный успокаивающий аромат. В один миг в голове прояснилось.