Бархатная песня
Шрифт:
С минуту Аликс стояла неподвижно и только смотрела на них.
— Вы хотите, чтобы я явилась к королю Англии, спела ему песенку и между прочим попросила его простить моего мужа и отдать руку богатой наследницы ее заклятому врагу? — И улыбнулась. — Я, по-моему, ни разу не говорила, что обладаю магической силой.
— Аликс, но ты можешь добиться этого, — подбодрила ее Джудит. — Нет человека во всей стране с таким голосом и талантом, как у тебя. Король отдаст тебе полкоролевства, если ты заставишь его на полчаса забыть о его утратах.
— Короля-то? —
— Но если бы ты могла получить прощение для Рейна… — начала Джудит.
Аликс повернулась к Гевину:
— А если бы ты был на месте Рейна, ты бы хотел, чтобы Джудит отправилась к королю и просила за тебя, или все же сам решил бы воевать за себя на своих войнах и сам выигрывать сражения? Лицо Гевина стало серьезным.
— Мне было бы нелегко проглотить такое унижение.
— Унижение! — отозвалась Джудит. — Ведь если бы Рейн был прощен, он мог бы вернуться домой, и мы снова зажили бы одной большой семьей.
— И все наши битвы были бы родственной междоусобицей, — ответил Гевин. — Я понимаю, что хочет сказать Аликс. И не считаю, что она должна поступать против желания мужа. Мы все будем участвовать в наших битвах и обойдемся без помощи короля.
Джудит хотела что-то ответить, но, переведя взгляд с Гевина на Аликс, промолчала.
Однако Аликс пришлось переменить мнение, потому что Роджер Чатворт все больше распалялся гневом. Гевин подослал к нему лазутчиков, и они возвратились с известием, что Роджер поклялся убить в Майлса, и Рейна и таким образом отомстить за смерть младшего брата и бесчестье сестры.
— А у Рейна нет рыцарей, чтобы воевать с Чатвортом, — сказала Аликс, — и устоит ли Майлс в схватке с таким закаленным бойцом, как Роджер?
— Ну, Рейна поддержат все военные силы семейства Монтгомери, — ответил тихо Гевин.
— И опять вы толкуете о войне! — взревела Аликс. — Междоусобной войне, которая кончится тем, что вы потеряете свои земли, а король… — И она замолчала. Все снова замкнулось на короле.
Со слезами на глазах Аликс выбежала из комнаты. Очевидно, она одна-единственная, кто может положить конец этой междоусобице? Как-то она сказала Джослину, что сделает все для сохранения жизни Рейна, что скорее она увидит его в объятиях другой женщины, чем мертвым. И тем не менее он так ужасно рассердился, когда она сделала то, что считала своим долгом. Он не хотел, чтобы она вмешивалась в его самые важные дела и действовала, не согласуясь с его понятием чести.
Ну а если сидеть тихо-спокойно и не пытаться просить у короля прощения, а война все-таки начнется. Утешит ли ее мысль, что Рейн умер, но честь его осталась незапятнанной? Или же она проклянет себя на веки вечные за то, что хотя бы не попыталась предотвратать роковые события?
Спокойно, с достоинством она встала, разгладила платье и спустилась в зимнюю гостиную, где Джудит и Гевин играли в уголки.
— Я поеду к королю, — сказала она тихо. — Я буду петь как можно лучше и буду просить, умолять — на все пойду, только бы заставить его простить Рейна и разрешить брак Элизабет и Майлса.
Аликс стояла у кабинета короля и так дрожала, что боялась, как бы платье не упало с плеч. Что она, дочь простого адвоката, делает в королевских апартаментах?
Крик в кабинете и какой-то стук заставили ее охнуть. Через минуту из кабинета вышел на цыпочках худой, тонкий человек, с горящей щекой и с флейтой в руке.
Он небрежно взглянул на Аликс:
— Король в плохом настроении сегодня. Надеюсь, ты стоишь больше, чем кажется.
Аликс вытянулась во весь свой маленький рост и зло выпалила:
— А может быть, он не слышал сегодня хорошей музыки и поэтому у него плохое настроение?
Человек что-то проворчал и ушел.
Аликс оправила чудесное платье из темно-зеленого бархата. Рукава и юбка были так густо расшиты полотом, что ткань стояла колом. Фасон выбрала Джудит, и вышивка представляла фантастическую комбинацию кентавров и фей, играющих на музыкальных инструментах. «На счастье», — сказала Джудит.
— Входи и жди, — сказал человек в темном, чуть-чуть высунув голову из двери. — Его величество через минуту выслушает тебя.
Аликс взяла в руки цитру — великолепное произведение искусства из розового дерева, инкрустированное слоновой костью, — и последовала за человеком.
Кабинет короля оказался большой комнатой, богато отделанной дубовыми панелями, но совсем не более роскошной, чем гостиная в замке Монтгомери, чему Аликс удивилась. Может быть, она ожидала, что жилье короля все из золота?
Она села, куда ей указал человек в темном, и взглянула на короля. Он сидел в кресле, обитом красным, но Аликс не приняла бы его за государя, если бы время от времени кто-нибудь ему не кланялся. Это был высокий, угрюмый, усталый человек. И когда он стал пить из серебряного кубка, она увидела, что у него мало зубов, да и те почернели. Нахмурясь, он смотрел на певца, стоявшего перед ним. В каждом такте звучал страх. Атмосфера была напряженной, хотя певец изо всех сил старался понравиться.
В большой комнате отдавалось эхо, все присутствующие словно оцепенели в томительном ожидании. «Понятно, что королю все это не нравится, — подумала Аликс. — Музыка такая, что он ни на один миг не может забыть о своих печалях. Если бы я была распорядителем, я бы собрала всех музыкантов вместе и вызвала их на состязание, предложив всем исполнить что-нибудь новое. И это понравилось бы музыкантам, а значит, и королю было бы приятно». Еще с минуту она сидела тихо, не шевелясь. Сегодня слух короля должны были услаждать одиннадцать музыкантов. Он последнее время пребывал в одиночестве и даже отказался присутствовать на похоронах королевы.