Бархатное убийство (сборник)
Шрифт:
Перед тем как уйти, Гуров еще раз окинул взглядом комнату. В ее убранстве бросались в глаза прежде всего портреты красавцев-мужчин, висевшие на стенах. Здесь были известные футболисты, киноактеры, телеведущие, шоумены…
– Когда наши эксперты закончат, проведем здесь обыск, – сказал он Синичкину. – А также надо будет обыскать комнаты Петриченко, Жилкина и Глушакова. Ну и сторожку, разумеется.
Они вышли в коридор.
– Давай, Глушаков, спускайся в гостиную, – скомандовал Лев охраннику. – Там побеседуем.
Они спустились в гостиную
– Ну, Глушаков, рассказывай, как было дело, – приказал Гуров. – И смотри, ничего не пропускай.
– Я все честно, как на духу! – воскликнул Глушаков, прижав для убедительности руки к груди. – Значит, было так. Остались мы ночевать. Ну, я и предложил Татьяне… Короче, говорю: «Чего нам терять? Хозяина нет, давай у тебя». Она не возражала. Ну, мы расположились… Она вино достала, свечи зажгла…
– А что, свечи всю ночь горели? – перебил его Гуров.
– Что, свечи? Ну да, всю ночь. Они такие… короче, почти сутки гореть могут.
– А кто их погасил?
– Кто гасил… – Глушаков наморщил лоб, силясь припомнить. – Да я и гасил! Увидел, что она уснула, решил пойти собак загнать и погасил…
– Значит, Осипова все приготовила – и что дальше? – снова перебил его Лев.
– Ну, что дальше бывает? Начали мы это… любовью, то есть, заниматься.
– И долго занимались? – поинтересовался капитан.
– Долго, пока светать не стало.
– И у тебя на все сил хватило?
– У меня всегда сил хватает, – самодовольно заявил охранник. – За это меня женщины и ценят.
– И все это время ты ничего не слышал? Посторонних звуков, стуков, шагов каких-то?
– Нет, ничего, – покачал головой Глушаков. – Да и сами посудите: когда этим делом занимаешься, некогда особо прислушиваться.
– А когда стало светать, как дальше события развивались?
– В какой-то момент мы решили душ принять – оба потные были до ужаса. Сначала она сходила, потом я. Выхожу из душа – смотрю, она уже спит.
– Осипова точно спала? – спросил Гуров. И, видя, что охранник не совсем его понял, пояснил: – Не могло быть так, что в это время она уже была убита?
– Нет, что вы! – воскликнул Глушаков. – Спала она. Простыней накрылась и спала. А я чувствую – сам тоже засыпаю, прямо с ног валюсь. Еще бы – целую ночь кувыркались! Думаю, если сейчас рядом с ней прилягу, так и останусь здесь. А часа через три приедет Кривулин – и будет тут полный бенц. Так что надо быстрее мотать отсюда. Ну, я пошел, загнал собак. И уже хотел к себе в комнату идти, как вдруг сообразил, что свое полотенце у Татьяны оставил. «Да и свечи, – думаю, – лучше убрать, а то у Кривулина вопросы всякие могут возникнуть». Короче, решил я вернуться. Вхожу в комнату, а она мертвая!
– Ты проверял, что Осипова умерла? – уточнил Синичкин. – Пульс трогал? Дыхание?
– Нет, зачем?! – замотал головой охранник. – И так же видно! Глаза эти… И язык…
– И что ты потом делал?
– Я… Ну, у меня, наверное, в тот момент вроде как крыша слегка поехала, – признался Глушаков. – Не помню точно, что я в тот момент делал. Полотенце свое зачем-то схватил, в парк с ним побежал… Оно и сейчас где-то там валяется. Потом свечи эти стал собирать, в шкаф запихивать… А когда немного вроде в себя пришел, побежал Серегу будить. Разбудил, и мы с ним вместе снова сюда пришли. Потом он меня заставил спуститься в гостиную, позвонить вам. Ну, а после как сел в коридоре, так и сидел там, никуда не двигался.
– Ответь мне на вот какой вопрос, – снова заговорил Гуров. – Ты сейчас сказал, что, когда вернулся из душа, увидел, что Осипова спит. Верно?
– Ну да, спала, – кивнул охранник.
– А когда вернулся со двора и увидел, что она мертва, простыня на ней была?
– Простыня? – переспросил Глушаков. – Нет… не помню…
– Ведь сейчас на ней простыни нет, – пояснил Лев. – Ты ее не снимал?
– Нет, что вы! – воскликнул незадачливый любовник. – Я, как увидел… я к ней больше не подходил!
– И когда ты бегал с полотенцем на улицу, и потом, когда ходил будить Жилкина, ты, конечно, никого не видел?
– Нет… не знаю… Не помню я! – признался охранник.
– Скажи, а Татьяна тебе не говорила, какие именно бумаги она похитила у Кривулина?
– Татьяна? У Кривулина что-то стырила? – Удивлению охранника не было границ. – Нет! Она мне ничего такого не говорила! А что, Кривулин вам пожаловался, что Татьяна у него какие-то бумаги похитила?
– Здесь вопросы задаем мы, – напомнил ему Гуров. – Значит, она ни о каких бумагах при тебе не говорила?
– Нет, никогда!
– Ладно, Глушаков, пока у меня к тебе вопросов нет. А у тебя нет вопросов, капитан? – повернулся Лев к Синичкину.
Тот отрицательно покачал головой.
– Ты у нас являешься подозреваемым в убийстве, – продолжил Гуров. – Сейчас я тебя запру… пожалуй, в кладовке. Место там есть, посидишь. Даже поспать можешь. Потом поедешь с нами в отделение. Там суд решит, какую избрать для тебя меру пресечения.
Он отвел охранника в кладовку, запер ее ключом, взятым у повара Петриченко, и вернулся в гостиную.
– Ну что, капитан, как ты считаешь, твои специалисты уже закончили основную часть своей работы? – спросил он Синичкина. – Можем мы подняться и присоединиться к ним? Тоже кое-что поискать?
– Думаю, можем, – ответил Синичкин.
Глава 16
Оперативники поднялись на второй этаж. Гуров угадал: оба специалиста уже укладывали свои инструменты.
– Ну, что вы можете сказать о причине и времени смерти? – обратился он к врачу.
– Причина та же, что и у двух предыдущих, – удушение, – ответил врач. – Совершенно очевидно, что девушку задушили вот этой бельевой веревкой, которая валялась здесь на полу. Конечно, коллега еще подвергнет ее исследованию…