Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права
Шрифт:
Холоп мог купить свою свободу, если его хозяин на это соглашался, но этот путь к свободе, вероятно, был доступен лишь немногим. Чаще освобождение от холопства приобреталось по завещанию его владельца. Такая практика поощрялась церковью. В отличие от западной церкви, русская церковь мирилась с порабощением христиан. Но она изначально стремилась облегчить участь холопа, пыталась поднять моральный уровень отношений между господином и холопом и поощряла освобождение.
На основании разрозненных упоминаний в источниках подсчитано, что обычная цена раба в X–XII вв. составляла около 5 гривен. Другие источники той эпохи показывают, что овца или коза продавалась за 6 ногатов или дирхем (в 1 гривне было 20 ногатов), свинья – за 10 ногатов, а кобыла – за 60 ногатов. Во времена перенасыщения рынка цена на людской товар резко падала, и можно было заключать выгодные сделки. Так произошло, например, в 1169 г., когда Новгород выиграл крупную битву против войск суздальского князя. Победители захватили такое количество пленных, что рынок рабов был наводнен и им пришлось продавать пленных всего за 2 ногата, или одну пятую обычной цены.
Закупы составляли еще одну большую группу
Не все закупы были обязательно земледельческими работниками; купцы и ремесленники, которые не могли выполнить свои обязательства, могли быть отданы в залог своим кредиторам. Однако из содержания соответствующих статей Русской Правды явно следует, что многие, а может быть, и большинство из них были крестьянами.
Условия залогового договора были настолько суровыми, что только люди в крайней нужде могли согласиться брать ссуды на таких условиях. Должник вынужден был выполнять любую работу, которую ему приказал кредитор. Если он пытался уклониться от своих обязательств бегством, то становился постоянным холопом своего господина, если был пойман (ст. 46). Если он украл, его господин должен был возместить ущерб пострадавшей стороне, но после этого крестьянин становился его холопом, или, если господин хотел, он мог продать его в рабство, используя вырученные средства, чтобы возместить жертве ущерб, а остаток забрать себе (ст. 64). Закуп не мог быть свидетелем в судебном процессе, кроме мелких споров, да и то в случаях крайней необходимости его показаний (ст. 66). «На свидетельство холопа ссылаться нельзя; но если не случится свободного человека, то по нужде можно сослаться на боярского тиуна, но ни на кого более. А в малом иске и по нужде можно сослаться на закупа». С другой стороны, закон давал ему определенную степень защиты от господского произвола. Закуп мог обратиться к княжескому суду, чтобы пожаловаться на несправедливость, причиненную ему его господином, и суду поручалось оказать ему помощь (ст. 56). Господин подвергался штрафу, если он хотел продать своего закупа в рабство или бил его беспричинно. «Если же он совсем продаст его, как своего полного холопа, то наймит свободен от всех долгов, а господин платит за обиду 12 гривен продажи» (ст. 61). «Если господин бьет закупа за дело, он за то не отвечает; если же он бьет его пьяный, сам не зная за что, без вины, то должен платить за обиду закупа, как платят за оскорбление свободного» (ст. 62). Господин также подвергался штрафу, «если он отдаст своего наймита в заработок другому хозяину за взятую у последнего вперед плату, эту плату он также должен отдать назад, а за обиду заплатить 3 гривны продажи» (ст. 60), или же «если господин обидит закупа, отнимет у него данную ему ссуду или его собственное имущество, то по суду все это он обязан возвратить закупу, а за обиду заплатить 50 кун» (ст. 59).
Помимо закупов, в Русской Правде упоминается еще две категории работников, которые также были обязаны выполнять повинности у господ. Одна такая социальная группа людей, которых можно назвать полусвободными, называлась вдачи. В тяжелые для себя времена они получали ссуду хлебом или деньгами (дачу) от богатого землевладельца с условием отработки долга в течение определенного срока и попадали в кабальную зависимость к ссудодателю. Долг, взятый хлебом или деньгами, не превращал их в холопов, и, как только долг выплачивался, человек снова становился свободным. Другая группа, близкая к закупам, называлась рядовичи и служила землевладельцу по договору (ряду). Как правило, рядовичи попадали в зависимость от господина на период отработки займа, взятого деньгами, зерном или орудиями труда. Вероятнее всего, рядовичи использовались на обычных земледельческих работах, так как по Русской Правде за убийство рядовича назначалась такая же вира, как и за убийство смерда или простого холопа, – 5 гривен.
Кроме этих людей, добровольно обязавшихся работать на господина, существовала еще одна группа свободных людей, попавших в зависимое положение. Они были известны как изгои – изгнанные или ушедшие из своей среды в силу каких-то обстоятельств. Церковный устав XII в. перечисляет среди людей, находившихся под покровительством церкви, следующие категории изгоев: «Три изгоя: попов сын, не знающий грамоты; холоп, из холопства выкупившийся; одолжавший купец; к этому добавим четвертое изгойство: если князь осиротеет». Это была странная смесь, от скромного вольноотпущенника до представителя княжеской фамилии. Но у каждой из них имелась одна общая черта – всем им грозила опасность потери своей социальной функции. Духовенство, малочисленное в первые годы христианства на Руси, являлось наследственной кастой (восточная церковь разрешала своим священникам жениться). Сыновей, по-видимому, обучали следовать по стопам отцов на духовном поприще; юноша, не обучившийся грамоте, не мог следовать своему предназначению и стать служителем церкви. Так же как и освобожденный холоп, у которого не имелось средств и который продавал себя обратно в холопство или находил кого-то, кто был готов дать ему взаймы, он не мог найти себе места в обществе. Или как обанкротившийся купец, которому посчастливилось избежать продажи в рабство ради возмещения долга своим кредиторам и который не имел капитала, необходимого для продолжения своей торговли. Князем-изгоем именовался «осиротевший», лишенный удела князь, которому отец или старшие родственники не успели (из-за преждевременной
Часть вторая
Монгольский период
Глава 4
Монгольское иго: период упадка
В XII в. оживленная экономическая эпоха начала давать сбои. Основной причиной тому, по-видимому, являлась неспособность Русского государства из долины Днепра защитить себя от степных кочевников. В истории Киева их нашествия практически не прекращались. Вплоть до второй четверти XII в. киевлянам удавалось сдерживать последовательные волны набегов пацинаков (печенегов), турок и куманов, накатывавших на их земли. Затем разразившаяся в 1125 г. после смерти Владимира Святого разрушительная междоусобная война, повлекшая за собой внутренние беспорядки и анархию, практически не оставила им возможности эффективно обороняться от захватчиков, и опустошительные набеги стали происходить с небывалой частотой. Постоянная угроза и реальность вторжений в сочетании с внутренними раздорами внесли новую и пугающую нестабильность в жизнь и торговлю Днепровской долины. Все больше и больше людей бежало на северо-восток в надежде обрести безопасность в лесистой местности между Окой и Волгой. К концу XII в. значение Киева настолько уменьшилось, что теперь самым могущественным правителем на Руси признавался главный князь северо-восточных земель.
Иностранная торговля, столь важная для киевской экономической жизни, также пострадала от завоеваний кочевников. Они установили свой контроль над территорией между Доном и Дунаем и все сильнее затрудняли русским купцам торговлю с Византией и Востоком. Но окончательный крах этой ветви киевской торговли повлекли за собой успехи первых крестовых походов. Рост прямой торговли между Западной Европой и Востоком, последовавший за победами крестоносцев, отменил необходимость пользоваться окольным путем Киев— Новгород. Тем не менее эти препятствия вполне могли быть преодолены, и экономическая жизнь Киевской Руси могла, по крайней мере, сохраниться. Некоторые потери в торговле с Востоком компенсировались увеличением балтийской торговли Новгорода и Пскова, а также усилиями смоленских купцов, стремившихся развить сухопутные торговые связи с Центральной Европой. Б.А. Рыбаков в своем труде по истории древнерусского ремесленного производства установил, что в XII и начале XIII в. в Киеве и других местах действительно шло развитие важных экономических отраслей.
Однако в XIII в. Русь получила сильнейший из серии ударов, от которых ей не суждено было оправиться более 200 лет. Этим потрясением стало татаро-монгольское нашествие. Приближение опасности, предвещаемое набегами их всадников, уже давно бросало зловещую тень на Русскую землю. Наконец, в конце 1237 г. под предводительством Батыя, внука великого Чингисхана, монголы ворвались на Русь. Пройдя через Око-Волжский регион, они остановились у Новгорода и повернули на юг, в Польшу и Центральную Европу. Оставляя за собой повсюду следы смерти и разорения, они стремились сжечь дотла каждый захваченный ими город и поработить как можно больше покоренных жителей, а остальных предать мечу. «Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о чадах, ни чад об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые» – так древнерусский летописец рисует трагическую картину разорения Рязани, которая первой подверглась уничтожению. Спустя шесть лет после взятия Киева Плано Карпини, папский посланник к монголам, проезжая через киевскую территорию, видел «бесчисленные черепа и кости мертвецов, валявшиеся на земле», и обнаружил, что в самом Киеве осталось едва ли две сотни домов. Город за городом встретили подобную участь. Только за февраль 1238 г. захватчики разрушили 14 городов, в том числе и несколько самых важных городов государства.
Нет никаких данных, свидетельствующих о размере общих потерь русских людей и имущества от этого первого монгольского вторжения, но они должны были быть чудовищными. Помимо многих тысяч убитых людей и уничтоженного имущества, монголы, согласно Плано Карпини, забирали с собой не менее десяти процентов всего населения и все оставшееся имущество. Однако даже после того, как монголы ускакали на запад из Руси, потери русских не закончились. Вскоре они повернули назад и расселились по евразийской степи, где возникло монгольское государство под названием Золотая Орда. Отсюда на протяжении двух с половиной веков они сохраняли свое господство над русскими землями. То была эпоха монгольского ига.
Киевская федерация, уже сильно ослабленная предшествовавшим набегами кочевников, внутренними междоусобицами князей, сокращением торговли и неуклонным падением престижа самого Киева, не смогла пережить этого последнего и величайшего из бедствий. Многие люди, которые все еще жили в некогда многолюдных днепровских княжествах, бежали на запад, в Галицию. Другие мигрировали на северо-запад, в княжества, лежавшие между Окой и верхней Волгой. Этому региону суждено было стать центром нового Русского государства. Бассейн Днепра, центр эпохи Киевской Руси, в конечном итоге оказался поглощенным правителями Литвы, а затем стал частью Польши. Так возникло тройственное деление русского народа на великороссов, живших на северо-востоке, чья история теперь стала историей России; белорусов, обосновавшихся по верховьям Днепра; и малороссов, или украинцев, чья земля находилась в средней долине Днепра.