Баронесса Настя
Шрифт:
На столе дымилась сковорода с жареным картофелем, — пахло свиным салом, луком и томатным соусом.
— Вот ужин. Милости прошу.
Настя только что ужинала, но ей страсть как захотелось разделить трапезу с Павлом Николаевичем, посидеть за небольшим столом под лампой с розовато-бежевым абажуром, Павел Николаевич вынес из кухни железную миску с большим куском мяса и поставил её на пол, к ней без суеты, с достоинством направился пёс.
— Откуда у вас продукты? — я все думаю об этом. И не нужна ли моя помощь?
Павел Николаевич улыбнулся. И посмотрел на дальний затемнённый угол, противоположный тому, где находился вход для Насти. И точно откликаясь на взгляд хозяина, там послышались глухие звуки. Плавно отодвинулся камень-дверь, и в проёме показалась нарядная фрау Мозель. Она впорхнула бабочкой в комнату, обхватила Павла Николаевича за шею и поцеловала.
«...ребенок у меня будет от любимого человека...» — вспомнила Настя.
Она поднялась из-за стола, обняла фрау Мозель.
— Я рада, я очень рада... Мы все тут свои, близкие люди!
Вдруг, в одно мгновение она ощутила себя в полной безопасности. Она, конечно, всё поняла: капитан Соболев живёт тут два года, его берегут, хорошо кормят, ему создали условия для работы. Заботу о нем поручили фрау Мозель. Дальнейшее произошло само собой.
— Я бы хотел сегодня много говорить, ты дашь мне такую возможность? — обратился Соболев к фрау Мозель. Он показал на книжный шкаф, где на двух полках в кажущемся беспорядке было навалено множество приборов, лент, катушек, проводов.
— Вот она, моя механика, позволяет мне слышать все тайные беседы Ацера со своими друзьями. Ацер Функ — родственник Функов, но он же и их смертельный враг. Он член Нью-Йоркской ложи масонов, — она поставила перед ним задачу: учредить её филиал здесь, в нашем замке.
— А мы?.. А нас? — удивилась фрау Мозель.
— Вас — извести, под корень. Для этого он послал на фронт своего человека — в часть, где служит молодой барон. В удобный момент Вильгельма настигнет шальная пуля, и тогда Ацер вступит в наследство замком. Но теперь вот... Появилась Кейда.
— Ацеру доверяет Гитлер! — воскликнула Кейда.
— У Ацера везде свои люди — и в штабе вермахта, и даже под боком у фюрера, в его канцелярии. Ему будто бы помогает сама Ева Браун. Он как-то проговорился: «Всюду найдётся четвертушка или хотя бы восьмушка, а они — мои братья и помощники».
Во время одной пирушки Ацер рассказывал, что будто бы на солнце, в самом пекле, живут мельчайшие организмы. «Так и наши люди, — сказал затем барон, — они есть везде. Они окружают Сталина, Рузвельта и Черчилля, они стоят за спинами всех монархов мира. Они живут даже в таких агрессивных средах, какими являются франкистский режим и тайная канцелярия дуче. Мне стоит только свистнуть...»
Павел Николаевич не стал расшифровывать свою тираду, а Настя мало что поняла из сказанного. Однако про себя решила: «Успею, пойму, а пока возьму за правило: молчать и слушать, слушать и молчать».
Но мучительно волновавший её вопрос все-таки задала:
— Гости из России... Их, кажется, двое, они появились недавно...
— В России кишат масоны. Будьте осторожны и старайтесь понять их планы. Вот пока всё, а теперь будем обедать.
Похрустывал на зубах жареный картофель, аппетитно манили соленые грибки, салат из капусты с огурцами и помидорами, со свежей сметаной. Настя болтала о пустяках, но не могла приглушить в себе тайную тревогу за Владимира. Смутное недоброе предчувствие поселилось в душе. Поначалу она хотела поделиться им с Павлом Николаевичем, но, видя своих собеседников воркующими, занятыми друг другом, закрылась, спряталась.
«Выдаст он меня своей возлюбленной или нет?» — думала Настя, оглядывая помещение и находя везде следы технической деятельности и мужского беспорядка. За небольшой аркой было другое помещение, в проёме шторы таинственно мерцал красный свет. Настя знала: там — мастерская, приборы для опытов русского физика.
Она смотрела на Павла Николаевича и фрау Мозель, похваливала еду. И с грустью думала о том, что Павел Николаевич уже не так ей близок, как вчера. Он стал как бы собственностью фрау Мозель, а женщина эта, хотя и тянулась всей душой к Кейде, всё-таки была немкой.
— А теперь я хочу поблагодарить вас. Поеду кататься на лошади.
Настя решительно встала. Поднялся и её верный друг и телохранитель Анчар.
Хозяева не стали её удерживать.
Курт Бехер обрадовался Кейде.
— О-о! Фрейлейн любит верховую езду, — это хорошо, наша Луиза не человек, а лошадь, но и она любит прогулки каждый день.
Отставной лейтенант в форме боевого офицера, весь в ремнях и с двумя орденами, выглядел парадно. Он был молод, к шрамам на лице привык и не считал свои мужские достоинства уязвленными. Молодая красивая хозяйка взбадривала его кровь, и он теперь ждал её с нетерпением.
Бехер вывел из конюшни Луизу, и та, завидев хозяйку, грациозно изогнула шею, зафыркала, затрепетала ноздрями. Бехер незаметно сунул Кейде пирожок, и та скормила его лошади.
Радостно волновался и Анчар.
Оба эти великолепные существа безоговорочно признали Настю хозяйкой и стали ей верными друзьями.
В отличном настроении она выехала на поляну, затем углубилась в лес, и скоро ей открылась часть Боденского озера, на противоположном берегу которого в ясную погоду хорошо был виден небольшой городок Мерсбург.
Августовский день клонился к вечеру, жара спадала. От озера мягко поднимались потоки накопленного за день тепла. Хотелось искупаться и хоть немного полежать под лучами неяркого солнца. И Настя подъехала к озеру. Нашла полянку для Луизы и Анчара, сложила в кустах одежду и, приказав Анчару охранять, вошла в воду. В стороне, за деревьями, раздавался плеск воды и женский смех. Примерно в ста метрах от неё купались четыре женщины и мужчина. Три подружки плескались, а четвёртая бегала за мужчиной, ловила его, висла на спине. «Так откровенно забавляются... — подумала Настя.— Видимо, муж и жена».