Баронесса Вревская: Роман-альбом
Шрифт:
Носила ли Вревская турнюр? Неизвестно. Но она надела куда более смелый костюм, который модницы не решались примерить. Его цвета: красный и белый. Чистота и кровь. Костюм сестры милосердия. И ведь, возможно, не без кокетства прикалывала фартук к юбке, смотрелась в зеркало; ну так это — до первого раненого, до первой самостоятельной стирки смятой, измазанной кровью и гноем, грязной солдатской одежды.
Да, она молодая красивая женщина, и если играла немного — отдадим ей должное, — доиграла до конца.
Зачем Вы пошли на эту войну, Юлия Петровна? Не должны женщины ходить на войну... хотя что может быть глупее рассуждений: должны, не должны. Когда дело сделано, судьба состоялась. И не хочется говорить только о жертве. Юлия Вревская ушла на войну на красных каблучках и стала легендой. Прекрасное мгновение века.
ВОКРУГ
«1841 год. Из Одессы отправлен первый
русский пароход «Нахимов» с грузами хлеба
через Суэцкий канал, который прошёл
благополучно 23 февраля и обратно 11 апреля».
Так уж вышло, что прожила баронесса на свете Вревской почти столько же, сколько и Варпаховской. О ней писали: «...дочь прославленного генерала...» Если генерал такой прославленный, достаточно взять одну из справочных книг (гербовник, дворянские рода, придворную или наградную) и всё узнать...
Сразу натыкаюсь на Варпаховского, капитана 2-го ранга (может, он потом стал генералом?) — очень симпатичного:
«Любил море так, что уехал было в деревню поправить свои дела, да бросил хозяйство и сбежал на службу. Не охотник был ни до общества, ни до женщин, ни до учения. На берег съедет на несколько часов и опять на бриг. Стоял со своим «Птоломеем» в Пирее. Воодушевляясь, любил говорить: «Лучше взорву бриг на воздух, чем увижу посрамление русского флага». Так он и сделал. Взорвался вместе с собой под Исакчи в 1853 году».
Очень коротко, но уважение вызывает. Инициалы А. Ф. (а она Петровна), значит, не тот. Просто дальний родственник? Из энциклопедий и справочников, включая военные и дореволюционные, только у Брокгауза и Ефрона: «Варпаховские — русский дворянский род, ведущий начало от поручика Станислава Варпаховского (поляк?), вёрстанного за службу поместьем в 1679 году. Хотя Варпаховские и внесены в VI часть родовой книги Смоленской и Могилёвской губерний, но герольдия утвердила их в потомственном дворянстве по личным военным заслугам Антона Осиповича Варпаховского в 1791 году». Значит, целый век с их дворянством не очень-то считались, и никаких особых заслуг перед отечеством, богатства или славы у этой семьи не было. Ещё в газете «Голос» за 1868 год маленькая заметка о кончине генерал-майора Петра Петровича Варпаховского (здесь всё сходится — и имя, и звание), да в «Петербургском некрополе» перечислены усопшие этой фамилии: Варпаховский Иван Петрович—19 декабря 1875 года (гофмейстер Высочайшего двора, брат Юлии, умер в Париже — об этом у Тургенева в письме и в одной придворной книге); Варпаховская Каролина Ивановна —25 апреля 1864 года, рядом с Иваном Петровичем, в Сергиевой пустыни близ Петербурга (матушка Юлии Петровны? И поэтому рядом с сыном? Или просто родственница?); Варпаховский П. П. — 18 февраля 1868 года (здесь всё ясно — отец); Варпаховская Наталья Петровна, в замужестве тоже Вревская — 5 ноября 1889 года (это сестра Юлии, только странно — в замужестве Вревская, а умерла и похоронена как Варпаховская — разведена была??), похоронена в Александро-Невской лавре на Никольском кладбище. Вот, пожалуй, и все упоминания о Варпаховских в официальной печати, есть ещё в мемуарной литературе о некоем полковнике Варпаховском очень нелестные воспоминания. Может, этот полковник и есть в будущем тот самый генерал Пётр Петрович, хотя инициалов в тех мемуарах нет, но по возрасту и датам похоже, что он, да и про неизвестных людей полковых анекдотов не рассказывают.
Не знаешь даже, как и подобраться к уравнению со столькими неизвестными, вот и ходишь вокруг да около; ничего не знаем об отце, кроме того, что был начальником резервной дивизии в Ставрополе на Северном Кавказе да имел увечья и контузию (это тоже из мемуаров). Ничего не известно о матушке (в одной газете имя жены генерала П. П. Варпаховского — Софья Саввишна. Ошибка? Или второй брак? Так что, может, имела Юлия Петровна и мачеху), разве что родила шестерых детей (четыре сына и две дочери). Неизвестно, старшей или младшей была Юлия, даже о месте и годе её рождения имеются самые разные сведения.
В одной газетной заметке писалось: родилась в 1841 году на Кавказе, что выглядит вполне достоверным, а в статье Вылчо Куртева (тот самый болгарский профессор) по-другому: родилась в Старице, уездном городе Тверской губернии, год рождения тот же — 1841-й [2] .
А ведь очень важно было бы знать — где именно? Ведь детство на Кавказе, в тыловом или военном городке, и детство в мирной среднерусской Старице — совсем два разных детства.
Конечно, хотелось бы знать, какими были дом, слуги; вот, правда, история словно по причуде сохранила имя экономки — мисс Босс. Были ли они богаты? Судя по всему — не очень, иначе не торопились бы выдать замуж блестяще образованную дочь за пожилого генерала незаконного происхождения.
2
Будущий муж Юлии Петровны, И. А. Вревский, в 1855 году пишет брату о скорой женитьбе: «Жюли будет 18 лет...» Тогда получается, что родилась она в 1837—1838 годах?
Поскольку в реконструкции образа героини какая-то просто необозримая свобода, почему бы не представить усадьбу, такую среднестатистическую, не очень богатую, в меру запущенную, где-нибудь на окраине Старицы, с двором, обнесённым клёнами, с рябиновым садом и липовой аллеей? Аллею можно довести до поля, а в глубине представить пруд, заросший, но рыбный. Перед домом разбита клумба, а в гостиной стоит огромное трюмо; за вышиванием сидят девочки: Жюли и Натали, уютно и красиво. Даже если и не так.
Судьба жены боевого генерала скорее всего была судьбой обычной небогатой в девичестве и кроткой русской женщины. А матушка Юлии наверняка была такой, независимо от того, звали её Каролиной Ивановной, Софьей Саввишной или как-нибудь по-другому. Возможно, что едва исполнилось ей четырнадцать лет и она не рассталась ещё с куклами, присватался к ней не первой уж молодости офицер, Пётр Варпаховский. Дождались шестнадцати да и выдали. А может, женившись и навоевавшись, муж надел халат, закурил трубку, набитую крепостным, да так и не оставлял этого наряда и занятия во всю оставшуюся жизнь. В быту, вероятно, бывал невыносим со своими полковыми замашками. Жена терпела, многие тогда на Руси женщины терпели и тихо угасали, становясь жертвой многоплодия и раннего замужества. А детей у Варпаховских было шестеро; мучилась, рожала, а её даже и в отношении детей не упомянули: в генеалогии семьи в центре П. П., и лучиками от него в разные стороны — шесть отпрысков, среди которых и Юлия. И наверняка всех новорождённых принимала какая-нибудь одна акушерка Антонина Карловна; возила с собой объёмистый сундучок с медицинскими причиндалами и по секрету говорила детям, что в нём скрывается их будущий брат или сестра.
Так наверняка и шло детство Юлии Петровны с прогулками по липовым аллеям, вязанием букетов, редкими гостями, лаской матери и умеренной строгостью отца — свою долю родительской любви она наверняка получила.
Обычное дело для офицера в отставке сесть за мемуары и вспомнить, что было в молодости весёлого и грустного. И трое таких офицеров — Н. В. Веригин, А. А. Одинцов и Н. А. Макаров — записали один и тот же анекдот. Видимо, знаменитый в своё время в армии герой его — некто Варпаховский (инициалы не указаны). По возрасту, чину да и редкости фамилии не исключено, что этот эпизод имеет прямое отношение к доблестному отцу Юлии Петровны.
Было это в 1823 году, во время стояния русских полков в Варшаве, при императоре Александре Павловиче. Вышеназванные офицеры наперебой писали, что Варпаховский был нетерпим. Раздражало в нём всё: отсутствие манер, тупость, неумение выучить несколько слов по-французски, апломб, жестокость к солдатам и то, что он был настоящим «карточным вампиром»: обыгрывал свои жертвы, как под гипнозом, доводил до отчаянных шагов. Особенно раздражал он дворянина Н. Н. Пущина (будущего декабриста) и П. А. Габбе. Варпаховский догадывался, как относятся к нему в полку, и неоднократно жаловался цесаревичу Константину Павлович), что против него действует целая шайка с целью причинения ему, пострадавшему за царя и отечество, неприятностей. Действительно, поговаривали, что офицеры во главе с Пущиным составили письмо к цесаревичу, в котором просили перевести Варпаховского в любой другой полк, в противном случае грозились подать в отставку.