Барышня и хулиган
Шрифт:
— Пока шантажист не объявится, — удивился Мишка, а я вспомнила про записку и покраснела от досады. — Ты что, в туалете встретила привидение? — все-таки поинтересовался Шальнов.
— Как зовут эту дамочку? — кивнула я в сторону стола, за которым устроились Илья с супругой.
— Эмма Станиславовна, — сообщил он. — Так это встреча с ней произвела на тебя такое впечатление?
— Она мне угрожала.
— Тебе?
— Катьке, конечно, я-то здесь при чем? — Вспомнив, что я как раз очень даже при чем, я покраснела и уткнулась в тарелку.
— Ага, —
— Откуда мне знать? — разозлилась я.
— Странно, — пожал плечами Мишка. — У Илюшки за душой одни долги, а Катька такие вещи за версту чует. Не похоже, чтоб она запала на такого парня.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.
— Сдается мне, ты темнишь и что-то утаиваешь.
— Что, например?
— Пока не знаю. Но узнать не проблема. Я задумалась и не сразу сообразила, что грызу ноготь. Мишка пялился на меня во все глаза, и как-то чувствовалось, что теперь не отстанет. Я вовремя вспомнила, что чистосердечное признание облегчает душу, и сказала со вздохом:
— Видишь ли, в первый вечер, когда я здесь появилась…
— Ты познакомилась с этим хмырем…
— Я не знала, что он женат. К тому же я ужасно нервничала и…
— Ясно, — хмыкнул Мишка. — К концу вечера вы оказались в одной постели.
— И вовсе нет, — взвизгнула я.
— Чего уж нет, — вздохнул Мишка и отбросил в сторону салфетку с таким видом, точно прощался с жизнью. — Почему это баб вечно тянет на всяких придурков?
— Ты будешь сам говорить или дашь рассказать мне?
— А ничего рассказывать не надо. Ты сидела в баре…
— Я пошла взглянуть на игру…
— Ага, а он подошел, легонько толкнул тебя под локоть, фишки рассыпались.
— Откуда ты знаешь? — испугалась я.
— О господи, да я раз сто так с бабами знакомился. Вы принесете мне удачу и прочая чушь в том же духе, потом идем отмечать выигрыш или проигрыш, а дальше дело техники.
Самое противное, что Мишка был прав, а у меня тогда не хватило ума понять, что все это не более, чем притворство.
— У нас ничего не было, — заявила я, чуть не плача.
— Да неужто? — скривился Мишка.
— В конце концов, это не твое дело, — рявкнула я и мысленно пожелала ему провалиться ко всем чертям.
Неожиданно возле нашего столика появилась рыжая Зинка, чмокнула меня в щеку, а я вспомнила, что мы теперь подруги, схватила ее за руку и начала уговаривать посидеть с нами.
— Нет, — покачала она головой. — Перерыв скоро кончится. Я платье купила на бретельках и шаль, можно носить как чалму, а можно на плечах. Хочешь взглянуть?
— Конечно, — обрадовалась я, и мы направились в ее грим-уборную.
Комната была маленькой, разделенной пополам шаткой перегородкой, задвижка на двери отсутствовала, но Зинку это ничуть не смущало, она стянула с себя платье и теперь расхаживала в одних колготках.
— С Шальновым помирились? — хитро поинтересовалась она.
— Помирились, — со вздохом ответила я.
— Не боишься, что он, в конце концов, голову тебе оторвет?
— Не думаю, что дойдет до этого.
— Конечно, Мишка мужик неплохой, но уж очень крут под горячую руку… Слушай, а как теперь твой старикашка, неужели кинешь? Ты говорила: денежный мешок.
— Какой старикашка? — заволновалась я, почувствовав, как сердце в груди екнуло и странно заныло, точно в предверии страшной тайны.
— Да ладно, чего прикидываешься, я же не Шальнов.
Тут дверь распахнулась, и в комнате возник Мишка собственной персоной.
— В самом деле, Зиночка, что за старикашка? — ласково пропел он. Зинка испуганно перевела взгляд с него на меня и сказала растерянно:
— Я в ваши дела не лезу, и вообще…
— Зина, — сказал Шальнов, поймав ее за руку, — ты сама только что сказала, под горячую руку я могу и начудить. Давай не зли меня.
— Я ничего не знаю, — пискнула Зинка.
— Даже имя? Спорим, отгадаю с третьего удара?
— Пусти, придурок, — заорала она, но Шальнов держал ее крепко.
— Что за выражения… Ну, так как зовут благодетеля?
Взгляд ее метнулся в мою сторону, я пожала плечами:
— Да скажи ты ему, пусть подавится.
— Вот сама и говори.
— Он тебя хочет поколотить, а не меня, чего ж напрягаться.
— Ну, Катька, — взвыла Зинка, вздохнула и сказала почти спокойно:
— Имя я не знаю, не помню, то есть какое-то старинное, вроде Герасима. У нее спрашивай, если очень интересно. Он звонил сюда, я трубку брала, по голосу слышно, что старик, я Катьку подколола, а она сказала: денежный мешок и может на ней жениться. А теперь валите оба отсюда и чтоб я вас больше не видела.
Мы покинули комнату, Мишка насвистывал, а я с сомнением посматривала на него.
— Что у тебя за привычка кулаками махать?
— Я ж шутил, — удивился Мишка. — Вообще-то я на редкость добрый парень, меня обожают бабы и собаки.
— Идиот, — рявкнула я.
Мы вернулись за стол и просидели в молчании до часу ночи. Мишка за это время уговорил бутылку коньяка и начал что-то напевать себе под нос.
— Долго нам еще сидеть? — не выдержала я. Он взглянул на часы.
— Наш шантажист явно не торопится. Вот что, поехали отсюда.
— А как же?
— В записке сказано вечером, а уже ночь. Сидеть здесь до утра мы не обещали. Дяде придется написать еще записку, глядишь, сваляет дурака, и мы его прихватим.
Эти рассуждения показались мне весьма сомнительными, но возражать я не решилась, потому что своих идей у меня не было, день оказался чересчур насыщенным событиями, и я едва держалась на ногах, оттого очень хотела поскорее покинуть это заведение. Уже стоя на крыльце, я вдруг вспомнила, что мы на машине и Шальное, судя по всему, собирается сесть за руль, а между тем на моих глазах он выхлестал бутылку коньяка.