Башня одиночества
Шрифт:
— О чем он говорит? — обернулся Десмонд Гаррет к сыну.
— В ту ночь между Сельзником и людьми, приведшими его в подвал, возникла ссора, в ходе которой папирус порвался. Фотография, сделанная мной несколькими минутами раньше, является единственной целой копией текста. — И он кивнул на участок земли, где только что зарыл свою сумку.
Сельзник тем временем подошел ближе, по бокам от него ступали два бедуина с оружием наготове.
— Я не успел прочесть его, Сельзник. Только начал читать, и тут явились вы. Нужно
Небо на востоке начинало светлеть, и долина медленно выплывала из мрака. Сельзник вынул саблю из ножен и приставил ее к горлу старого врага.
— Не пытайся обмануть меня, юноша. — Он по-прежнему обращался к Филиппу. — Я знаю, что у тебя есть копия текста. Тебя видели в библиотеке, где ты работал над переводом. Обыскать его! — приказал он бедуинам, но те ничего не нашли ни в карманах, ни в пожитках, лежавших у костра.
— Я же сказал тебе, — промолвил Филипп, — у меня его нет. Он остался в Алеппо… в кармане формы.
Сельзник выругался.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я перерезал глотку твоему отцу после того, как ты с таким трудом отыскал его, не так ли?
— Не говори ему ничего, Филипп, — подал голос Десмонд Гаррет, — у этого человека нет чести. Он все равно убьет нас.
— Но не по моей вине, — возразил Филипп. — Ты никогда не заставишь меня опуститься до твоего уровня, Сельзник… Мне нет нужды в фотографии… Этот текст я знаю на память: то, что ты ищешь, — цилиндрическая конструкция, увенчанная крылатым конем, и находится она в Джебель-Гафаре, за границей Аравии.
Сельзник убрал саблю в ножны.
— Я был уверен в благородстве чувств, связывающих тебя с твоим отцом. А теперь вы останетесь здесь в хорошей компании, а я поеду туда и проверю, правду ли ты сказал.
Сельзник повернулся к своим людям, чтобы распорядиться касательно пленников, но в это мгновение два бедуина, сопровождавших его, рухнули под ружейными выстрелами, а третий выстрел прожег ему китель в тот момент, когда он бросился на землю, пытаясь укрыться за стеной. Одновременно с этим со стены спрыгнула черная фигура, и снова раздались выстрелы из двух револьверов.
— Эль-Кассем! — воскликнул Филипп.
— Старый разбойник, я знал, что ты жив-здоров! — проговорил Десмонд Гаррет.
Эль-Кассем бросил ему обойму и прокричал Филиппу:
— Беги! Беги прочь! В конце долины тебя ждет конь, я убил часовых. Беги, пока путь свободен. Счет идет на секунды.
— Беги! — согласился отец. — Беги! Или все, чего мы достигли, пропало. Беги, пока мы еще можем прикрыть тебя!
Филипп схватил свою сумку, но в последнее мгновение достал фотографию с текстом Випина и отдал ее отцу.
— У меня все хранится тут, — указал он на свой лоб, — а тебе может пригодиться. Удачи, отец!
Он побежал к границе Вади-Музы под защитой заградительного огня своего отца и эль-Кассема
Сельзник двинулся вперед, бледный от гнева.
— Я высоко ценю твою верность хозяину, эль-Кассем, приличествующую псу, каковым ты и являешься.
Эль-Кассем плюнул ему в лицо.
— Ты заплатишь и за это, можешь не сомневаться, — проговорил Сельзник, ничуть не смутившись. — Легко рисковать жизнью в перестрелке или скрестив клинки. Посмотрим, способен ли ты на другое.
Он велел своим людям затащить их в одну из гробниц, в погребальной камере которой стоял каменный саркофаг, еще не тронутый разрушением.
Приказав бедуинам снять крышку и положить туда один из трупов, лежавших на земле, он обернулся к тем, кто удерживал эль-Кассема.
— Бросьте его туда же и закройте крышку.
Воин-араб отчаянно пытался освободиться, чтобы пасть менее ужасной смертью. Но силы были неравны, и крышка захлопнулась.
В темноте своего чудовищного ложа, уже пропитавшегося запахом лежавшего в нем трупа, эль-Кассем услышал голос Сельзника:
— Ты можешь дышать, крышка негерметична, но если попытаешься ее приподнять, сработает курок ружья, нацеленного в грудь твоему хозяину. Сумеете уцелеть до моего возвращения — я отпущу вас на свободу. Свое обещание не нарушу. У меня, как и у всех людей, есть определенные моральные принципы.
Послышались удаляющиеся шаги, а потом приказ, уже с далекого расстояния:
— Вы, двое, останетесь у входа, чтобы никто не мог застать вас врасплох.
Но и в кромешной темноте своей могилы эль-Кассем не утратил ясности мысли. Он ощупал пальцами каждый миллиметр огромного саркофага, а потом принялся обыскивать труп. Араб хорошо знал привычки бедуинов Ближнего Востока и, нащупав в толстом поясе острый клинок, облегченно вздохнул: в худшем случае он сможет вскрыть себе вены.
Снаружи послышался тихий голос Десмонда Гаррета, говорившего по-французски:
— У тебя нет выбора, эль-Кассем. Мы дождемся ночи, а потом ты поднимешь крышку и выберешься. Все произойдет мгновенно, я не почувствую боли, а ты сумеешь бежать в темноте и в случае неудачи погибнешь от пули. Если же сумеешь спастись, доберешься до Филиппа и поможешь ему довести до конца нашу миссию. Сделай, как я тебе говорю: нельзя выдержать этот кошмар, сохранив рассудок.
Голос эль-Кассема звучал глухо:
— Не беспокойся, эль-сиди. Я нашел кинжал, а этот саркофаг сделан из песчаника. Через пару дней я выберусь, а ты старайся побороть голод и жажду. Предупреди меня, если кто-нибудь появится, и я прекращу свою работу.