Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
Ну, Дарасиха хоть и спужалась зверюгу, но чоловика бильш боялася. «То наше сало, – каже, – никому не виддамо!» Кошка ничего не ответила, а десь подилася.
На третью ночь все спочатку. Дарас з Дарасихою лежат. Може, спят, може – ни, а у двери снова мявчат. Левко и так злой був, схватил топор и побиг ту кляту кошку вбиваты. Бачь – а кот там ростом з його самого, стоит, як людына, на задних ногах, та ще регоче. «Де, – каже, – мое сало? Де мое мясо? Де моя ковбаса? Твои батьки обещали!» Левко пьяный був, розмовляты не стал, а як вдарит, як закричит: «То наше сало, то наши свыни! Воны нам ридни!»
– И що? – снова не выдержал прыщавый.
– Та ничого. Топор як сквозь хмару прошел, а кот очами блеснул та каже: «Добре. Так тому и быть. И сало ваше, и свыни вам ридни». И сгинул. Тихо стало, как в могиле. Дарас з Дарасихой та Левко з Одаркой лежат, але не спят.
– Ясно дило, – кивнул толстый сотник.
– Ну лежали воны, лежали, а потом Дарас встал – та каже, що пойдет свыни посмотреть, мало ли що. И щоб Левко з ним шел.
– От дурной, – вздохнул сотник, – краще б утра дождался!
– А як бы хто украв? – не согласился перебитый нос. – Нельзя так свыни оставлять.
– А ну, цыц! – прикрикнул Жись: вожаку хотелось дослушать не меньше, чем его воинам. – Рассказуй, Панасе.
– А я що роблю? Тильки вот горло дерет.
– На. – Жись милостиво протянул ему свою фляжку.
– Дякуемо, дана. Так от Дарас з сыном пишлы до свыней, да и жинки з нымы увязалися. Пришли воны до хлева, а там вси три кошки – мала, да середня, да велыка, – да сам Щур. Вин и каже з ус-мишкою: «Бачу, бачу, що никто и николы вас з вашими свыньмы не розлучит. Ну, як вы казалы, так и буде. И сало ваше, и мясо, и щетина…» И тут щось як блымне, – и заместо четырех людын и двенадцати свыней стоять четыре тварюги. Здоровши за любого коня, товсты, як свыни, та й до того зелены, як чортяки. А Щур подивився на них, засмиявся та каже: «От до Темной Звезды вам со свынями в одной шкуре и бегать да тих, хто слова не держит, топтать. А ну, геть звидсы в болото!» Воны и побиглы.
– Ох, – вздохнул молоденький, – страсти какие. А з Гандзей-то що?
– А ничего з твоей Гандзей не зробылося. Взимку разродилась вона, та не людским дитем, а котячим. Шисть кошенят народила. Тут все и зрозумилы, що заморочил ее Нечистый. Перекинулся на Левка, вона йому и виддалася. Кошенят тих потопить хотели, да не успели. Пришел за ними з болота ихний батько да з собой забрав, та й Гандзю з нымы. Кажут, вона и доси в болотах з чоловиком да дитаками живе, а на Левке верхи ездить…
У костра замолчали, переваривая услышанное. Было тихо, облака рассеялись, явив взгляду почти полную луну, окруженную яркими осенними звездами. Очень захотелось выпить, а клятый Панас высосал всю царку! Жись поднялся, но не успел отойти от костра, как из тьмы высунулась жуткая образина, недоуменно обвела всех взглядом, как бы спрашивая: «А що вы тут робите, добры люди?» – втянула огромными, развороченными ноздрями воздух и сунулась в котел, где еще доставало горячего кулеша.
Рев обжегшейся зверюги заставил Жися выронить пустую флягу. Толстый сотник вскочил, оступился и рухнул на прыщавого юнца, хлопец не устоял на ногах и повалился на воина с перебитым носом. Тот оклемался быстро, стряхнул ошалевших товарищей и выхватил саблю – да куда там с железякой против такой твари! Опаленное чудовысько взревело еще раз, отшвырнуло перепончатой когтистой лапой незадачливого вояку, завопившего во всю глотку: «Дарас!!!» – и, сметая все на своем пути и жутко воя, устремилось в сторону речки. Это было только началом: со стороны болота к лагерю, по-утиному переваливаясь и глухо урча, неслось десятка три чудищ. К их топоту и реву обожженного предводителя присоединилось ржание перепуганных коней и людские крики и брань.
Паника разгоралась, как пожар. Отважные в бою, фронтерцы отчаянно боялись всяческой нечисти, а то, что лезло из болота, перепугало бы кого угодно. Уродливые твари, похожие сразу и на медведя и на свинью, но размером с лося и вдобавок покрытые свалявшейся шерстью, отливавшей в лунном свете темной зеленью, ломились к возам, от которых пахло чем-то упоительным. До людей дела им не было, но напуганные страшной сказкой фронтерцы этого не поняли. Поймешь тут, когда несколько болотников, умудрившись сунуться в котлы, метались по лагерю, круша все, что им попадалось на пути.
Самым умным было отойти в сторону дороги и дать незваным гостям слопать все, что они могут слопать. Жись это уразумел почти сразу. В отличие от своих вояк предводитель видел в зеленых уродах не нечистую силу, а оголодавших зверей, которые с рассветом уберутся в болота. Дан Жись кричал, ругался, раздавал тумаки, даже рубанул кого-то саблей – не помогло! Слушатели Панаса, с воплями «Дарас!!!» и «Нечистый!!!», носились среди перевернутых котлов, ничего не видя, кроме страшных зеленых образин.
Долгожданный шум и топот со стороны лагеря заставил Луи перевести дух. Зеленоглазый богатырь не подвел: фронтерцам не до посторонних, самое время нанести им визит. Граф Трюэль повернулся к Хайнцу.
– Вперед, но осторожно. Туда, похоже, стадо пригнали.
– Мы будем отличать мирные коровы от подлые свиньи, – заверил дарниец, опуская забрало. Всадники на рысях пошли вперед. Луи вздохнул – он хотел быть в числе первых, но должен оставаться здесь, чтобы вместе с лучниками прикрывать неизбежное отступление. Правду сказать, Трюэль никогда не числился среди лучших бойцов, справиться с какой-нибудь дрянью вроде Базиля Гризье он мог, но уже с его братцем – вряд ли, а до Сандера, Артура или Рито ему и вовсе было как до неба. Ничего не изменилось и сейчас. Друзья, если клирики не врут, на небе, а он – на грешной земле. Луи положил руку на рукоять меча, вслушиваясь в то, что творилось впереди. Ясно было лишь одно: фронтерцам приходится несладко. Затем впереди послышался шорох и хриплые, злые голоса.
– От кляты зверюгы, николы таких не видал.
– Може, и вправду-то эти, как их? Дарас с Дарасихой!
– Ой и дурень же ты, то якась болотна нечисть. Стал бы тоби Дарас мордой в котел суваться.
Жабий хвост! Фронтерцы! Ушли из лагеря, по которому носятся какие-то твари. Ну что ж…
Луи схватил за плечо молоденького лучника.
– Передай по цепочке: как пройдут мимо, разворачивайтесь. Кого можем, берем живыми.
– Дане Жисю, шо робыты?
– А ничего, утром ти гады уйдут, шо сможем заберем та й вперед. Ну головы я кой-кому пооткручую. Шоб зналы…
Что именно должны были узнать фронтерцы, так и осталось загадкой. Луи Трюэль был легче Жися раза в два, но тот не ждал нападения, тем более сверху, а Луи с детства лазал по деревьям, как кошка, не уступая или почти не уступая в этом даже Кэрне. Взобраться на услужливо подставивший ему толстую ветвь дуб, выбрать момент и сигануть на плечи предателя труда не составило. От неожиданности фронтерец рухнул ничком, а подняться ему граф не дал. Удар рукоятью меча – и огромное тело обмякло, Жись ткнулся лицом в палую листву. Луи завертел головой и вздохнул с облегчением, когда ему в руки сунули ремни, на ощупь достаточно прочные, чтобы связать хоть бы и быка.