Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
– Размышляющий о прошлом смотрит в небо, а видит ад. – Яфе в арцийской теплой одежде выглядел диковато, главным образом из-за бороды, с которой не желал расстаться.
– Я согласен взглянуть на ад, если захвачу туда несколько тварей.
– Кровь всегда пахнет кровью, – атэв опустился на корточки рядом с мирийцем, – твое сердце не успевает за ногами твоего коня. Ты остался рядом с телом Эссандера, послав с нами свою тень. У прошлого, как у скорпиона, на хвосте – жало, не нужно держать его за хвост.
– Я не держу, – махнул рукой Рито, – это оно меня держит. И тебя, думаю, тоже, иначе ты давно бы побрился.
– Если судьба скажет мне – обнажи лицо, я это сделаю, но пока она лишь смеется нам в спину, как обокравшая гостя танцовщица. Но ты не хочешь ехать туда, куда мы едем.
– Не хочу, но это нужно. Господарь Гвары может что-то знать, хотя я больше надеюсь на кардинала.
– Зеленому калксу есть дело до земного? – Яфе невольно скосил глаза в сторону давшей им приют пастушеской хижины, у которой виднелась коленопреклоненная фигурка. – Воистину, говорящий с небом обладает терпением болотного льва в придорожных кустах.
– Жорж Мальвани был рыцарем. Не знаю, с чего он рехнулся и подался в эрастианцы, но гварский кардинал больше воин, чем монах, а при Беток он и его брат спасли Арцию.
– Тогда мои глаза будут рады видеть зеленый цвет. Ты хочешь оставить Николая в Гваре? Но четки судьбы нанизаны не нами, и там есть и его бусина, – смуглое лицо помрачнело, – мы были призваны спасти Эссандера, но шестихвостый садан рассудил по-своему. Если нет города, в который ты едешь, не миражом ли становится и сама дорога. Моя сабля готова ласкать шеи врагов, но куда пойдут наши кони, друг? Где сын Эссандера? Где чумной источник? Кто из него уже напился?
– Вы мне лучше вот что скажите, – Крапивник, как всегда, выскочил, будто прыгун из хаонгской шкатулки с секретом, – кому это пришло в голову приделать лошади рог, заставить ее прыгать по полосатой кошке размером с кабана и все это брякнуть на щит?
– Лошадь золотая или серебряная?
– Серебряная? Держи рот шире. Серая какая-то, хоть и с отливом…
– Серебряный единорог, попирающий тигра? – Лицо Рафаэля скривилось от отвращения. – Это же граф Мо, а вернее, Базиль Гризье! Подлый ублюдок… Где ты его видел?
– Где-где? – Серпьент был явно доволен собой. – Недалеко, хотя вашим клячам добираться оры две… Там их целый отряд. Я проводил их малость, а потом вижу, они надолго в каком-то селе застряли. Едут, не торопятся. Там выпьют, тут опохмелятся…
– Этот Гриж – враг? – перебил разведчика атэв.
– Да, – угрюмо кивнул Рито. – Он сын нашей бывшей королевы и предатель. Если б не сговор Вилльо, Тартю и Рогге, ничего бы не случилось.
– Он – тот сын свиньи, с которым ты обошелся так, как обошелся? Я не думал, что он сможет встать с кровати.
– Его брат. Тот, что гнался за нами до владений Серпьента…
– Хо, – глаза атэва вспыхнули, – лисица думала, что охотится на тушканчика, а это сокол охотился за лисицей. Мы схватим презренного за хвост! Много с ним людей?
– Немало, – хмыкнул Серпьент, – сотня или около того, и все хотят жрать и спать.
– Исполнение их желаний ведет к исполнению наших, – ухмыльнулся Яфе, – пусть слуги видят сны, а господин увидит нас.
– Но ты ведь не убьешь спящего, не дав ему возможности покаяться? – заволновался подоспевший Николай.
– Трус должен видеть свою смерть, – успокоил инока атэв, – смерть предателя не должна быть легкой и милосердной…
– Нет, Яфе, – вмешался Рито, – мы его не убьем.
– Мы дали клятву мести. – Судя по всему, Яфе ничего не понимал.
– Да, – подтвердил Рито, – но сын Элеоноры нам нужен живым. Серпьент, как ты думаешь, мы сможем разлучить его с охраной?
Если б Базиль мог убить лейтенанта Эсташа, он бы это сделал не задумываясь. Мелкий дворянчик, чей отец подался на службу еще к Орельену Тартю, не только метил в маршалы Арции, но и вел себя так, словно уже стал им. Наглец и подхалим, гнуснее не бывает, но приходилось терпеть. Базиль довольно быстро смекнул, что сопровождающий его эскорт, по сути, является конвоем. Пьер боялся, что посол в последний момент решит поберечь голову от гварского топора и вернется или сбежит, а ему нужен повод обвинить Лося и, самое важное, Жоржа Мальвани. Сначала Гризье удивляла жизнерадостность спутника-конвоира, так как тот отнюдь не походил на храбреца, а гварцы, казнив посла, вряд ли отпустят его свиту, но Эсташ проговорился, что его дело – проследить, как граф Мо перейдет границу, и ждать его на арцийском берегу речки Ароны. В том, что у переправы караулят разъезды Рорика, Базиль не сомневался. Стало быть, «охрана» полюбуется на то, как его схватят, и отбудет доложить. Ну и Проклятый с ними!
Странное дело. Поняв, что выбора у него нет и умирать придется, Базиль не то чтобы успокоился, но махнул на все рукой. Что будет, то и будет, до Ароны печалиться не о чем, а после – поглядим. Возможную смерть Гризье из головы выкинул, но от Рубена Эсташа его тошнило. Особенно когда тот заводил светскую беседу.
Будь на месте Базиля кто-то из покойных «волчат», лейтенант бы отправился к праотцам раньше того, кого он вез, но граф Мо был братом и сыном. Как бы он ни препирался с родичами, он не мог поднять руку на доверенное лицо нового короля. Рубен и иже с ним повернут все так, что отдуваться придется покалеченному брату, матери и, что самое печальное, Норе, которую и так ждало мало хорошего.
Базиль слушал несмешные шутки, время от времени отвечая так, что другой на месте Эсташа схватился бы за меч, но лейтенант новой гвардии был мудрым человеком. Он немедленно «вспоминал» о важном деле и отъезжал в сторону, а потом появлялся как ни в чем не бывало. Через кварту Базиль стал считать дни до Ароны, полагая, что Рубен делает то же самое. Будь на то его воля, граф Мо и не подумал остановиться, но ранняя зима потребовала заменить лошадям подковы, а это требовало дневки.
Деревушка, в которой задержалось посольство, была небольшой, но довольно-таки зажиточной. О новом короле здесь уже слышали, и радости на селянских физиономиях это не вызывало. Люди угрюмо молчали, выполняя приказы и просьбы незваных гостей, и Гризье с неожиданным злорадством подумал, что север рано или поздно покажет зубы.
Стараясь не обращать внимания на неотвязно следующих за ним гвардейцев, Базиль прошелся по главной деревенской улице. Летом, когда стены и плетни обвивал зеленый хмель, а под окнами цвели мальвы и гирасолы, здесь, без сомнения, было весьма недурно, но на грани осени и зимы все казалось жалким и ненужным, как его собственная жизнь. И в довершение всего у колодца болтался Эсташ, которому тоже было нечего делать.
– Мои приветствия, граф. – Хоть бы кто-нибудь когда-нибудь этого гусака удавил! – Вы не находите, что слухи о красоте здешних девок малость преувеличены?