Башня. Новый Ковчег 3

Скляренко Ольга

— Так, не брат. Родственник, да, но не такой уж близкий, как…

Отец сделал паузу, словно раздумывая, стоит ли ему продолжать, потом, видимо, решился.

— Вот что, Серёжа. Ты уже взрослый и имеешь право знать. То, что я тебе сейчас расскажу — об этом не стоит никому говорить. Ты потом поймёшь, почему.

— Это тайна? — прошептал Серёжа.

— Тайна, — отец улыбнулся, но как-то совсем невесело, а потом без всякого перехода спросил. — Ты знаешь, кто такие Андреевы?

— Это… —

Серёжа замялся. Что-то в этой фамилии было знакомое, где-то он слышал…

— Не знаешь, я так и думал, — отец покачал головой, но, поймав Серёжин виноватый взгляд, тут же продолжил. — Что ж… совсем неудивительно. Эти сволочи сделали всё, чтобы стереть память о нас.

— О нас?

— Послушай, Серёжа. Ты знаешь, что когда-то не всю нашу землю покрывал океан, были участки суши, достаточно большие, чтобы люди жили на ней. Но когда стало понятно, что катастрофы не избежать, нашлись несколько людей, самых лучших, успешных и богатых, которые и построили нашу Башню и тем самым спасли миллионы жизней от неминуемой смерти. И самым главным был твой прадед — Алексей Андреев. Это ему обязаны жизнью все без исключения, все, кто живёт здесь. Ему, а не какому-то там Ровшицу, которого теперь прославляют на каждом углу.

Серёжа заворожённо слушал. Конечно же, он знал Ровшица — в Башне все знали. Он устроил мятеж, и теперь у них всё стало по справедливости. Это всем известно. Но тогда получается, что… Отец, угадав невысказанный вопрос, снова усмехнулся.

— Сейчас говорят, что это было справедливое восстание. На самом деле — это было разбойное нападение, кровавый переворот. И Ровшиц, он — бандит, упырь, и все, кто был с ним, кто служил ему, они тоже кровавые упыри. Они убили твоего прадеда, моего деда. И ещё они убили моих родителей. Кирилла и Лилию Андреевых.

— Но бабушка Кира…

— Она моя тётя, а не мама. Хотя ей я благодарен. Она заменила мне мать и не только. В тот страшный день, когда убили моих настоящих родителей, меня должны быть убить тоже. Но она убедила их, этих, что я — её сын, поэтому меня и не тронули. Мне тогда было даже меньше, чем тебе. Но я всё помню. И помню, кто именно убил моих родителей. Это сделал Савельев. Отец твоего так называемого брата.

Отрывистые, нервные слова мешались с болью и злостью. На какой-то момент Серёже показалось, что отец не выдержит, вскочит и начнёт крушить все вокруг. Его переполняла ненависть, плескалась в синих холодных глазах, клокотала в груди.

— Он — чудовище, этот Савельев. И сынок его такой же. Если бы не они, не Ровшиц со своими прихвостнями, всё, что есть в Башне, по праву принадлежало бы нам. Нам с тобой. Потому что мы — наследники Андреевых. И ты, Серёжа, никогда не должен забывать об этом. Ставицкие — хорошая и славная фамилия, но ты — не Ставицкий. Ты — выше. Ты — Сергей Андреев. И не случись той бойни полвека назад, я бы сейчас сидел во главе правительства, и у нас было бы всё самое лучшее. Всё! А не жалкие крохи, которые некоторым из нас удалось сохранить. Ты должен знать это, Серёжа. Должен!

— Но Пашка…

— Ты сегодня убедился, кто такой этот… — отец проглотил обидное слово, но Серёжа догадался — выродок. — Он — Савельев. Сын убийцы твоего деда. И мне горько, что нам приходится терпеть их. Но, ничего. Я верю, что однажды справедливость восторжествует. И мы с тобой получим то, что принадлежит нам по праву рождения.

Потому что мы — Андреевы. Помни об этом, сын.

И Серёжа помнил. Всё своё детство помнил. И юность тоже. И потом, работая простым клерком в финансовом секторе, тоже не забывал. Он научился скрывать свои чувства и мысли. Прятаться под маской щуплого, застенчивого Серёжи Ставицкого. Научился доброжелательно общаться с Павлом, заискивать перед начальниками, такими же плебеями, как и большинство вокруг. Но он всегда знал, кто он на самом деле. Единственный прямой наследник Алексея Андреева, на чьи деньги в основном и была построена Башня. Его Башня. И как мечтал отец, однажды всё вернется. Потому что мир, в его самом гармоничном проявлении, основан на правилах, и у каждого человека — своё место. И место это, вне всякого сомнения, определяется происхождением. Даже то, что ненавистный Савельев, сын убийцы, стал членом Совета, а потом и вовсе подмял под себя всех и пролез на самый верх, даже это подтверждало его теорию — всё-таки Павел Савельев был на четверть Андреев. Но всего лишь на четверть, а прямой потомок — он, Серёжа. И ему осталось совсем чуть-чуть. Тем более, теперь, когда Савельев мёртв, убит… Хотя какое это убийство? Скорее уж справедливое правосудие.

— Да свершится справедливость, даже если мир погибнет, — пробормотал Серёжа давно вычитанную где-то и так понравившуюся ему фразу, латинский афоризм, и повторил её, но уже на латыни. — Fiat iustitia, et pereat mundus.

— Серёжа, тут к тебе Юра пришел, — к нему снова заглянула мать, мягко улыбнулась. — Может быть, мы вместе все пообедаем?

— Некогда, мама. Пригласи его, пожалуйста.

Ставицкий встал из-за стола, потянулся, разминая затёкшие плечи, собрал в папку разбросанные бумаги.

— Проходи, Юрочка. Давно ты к нам не заходил. Как Наташа? Передавай ей привет. Может быть, зайдете в гости? Оленьку я давно не видела…

— Спасибо, Лариса Федоровна, непременно передам Наташе. Всё дела, дела… — пробасил Рябинин, проходя в кабинет.

— Спасибо, мама, — сказал Сергей, посмотрел на неё, и она, повинуясь его взгляду, послушно скрылась за дверью, оставив их с Рябининым наедине.

Глава 29. Ставицкий

— Серёж, у нас проблемы, — начал Юра, едва за матерью закрылась дверь.

Он перестал сдерживаться, и на его лице отчётливо проступило беспокойство, даже нет, не беспокойство — беспокойство было слишком мягким определением того, что увидел Сергей. Паника. Вот верное слово. И паника эта читалась в Юриных покрасневших глазах, в дёрганых движениях, в резком запахе пота, к которому примешивался крепкий запах алкоголя. Сергей слегка поморщился. Три часа дня, а Рябинин уже…

Первое, что пришло в голову — волнения в энергетическом секторе. День сегодня выдался заполошным, с утра доложили, что внизу в цехах и ниже, в вотчине энергетиков, замечены какие-то передвижения. Это было нехорошо, всё, что так или иначе было связано с Савельевым, даже с мёртвым Савельевым, Ставицкого тревожило. Пришлось напрягать Юру, чтоб он двинул своих вниз — разобраться. Неужели и тут всё запорол?

— Что-то в энергетическом? — Сергей поднял глаза на запыхавшегося красного Рябинина.

— В энергетическом? — светлые Юрины брови недоумённо поползли верх. — А-а-а, нет!

Он махнул рукой.

— Там всё под контролем.

— Что значит, под контролем? — уточнил Сергей.

— На нулевом уровне велись какие-то работы, сейчас всё остановили до выяснения, уровень по периметру оцепили. Охрану обезвредили.

— Охрану?

— Военный отряд. Остался ещё со времён Савельева… Серёжа, я ж как раз почему пришёл…