Башня. Новый Ковчег 5
Шрифт:
Стыд мешался с обидой. Злость на себя плавно перетекала в злость на Стёпку. Она говорила себе, что не имеет никакого права чего-то там требовать от Стёпки, особенно после того, что было между ней и Киром в той комнатушке, заваленной мусором и старым хламом, но это помогало слабо. Она всё равно злилась и ничего не могла с собой поделать…
Стёпка ждал Нику у двери её комнаты в общежитии. Стоял, прислонившись к стене, задумчиво выводя на полу узоры носом ботинка. Услышав приближающиеся шаги, он вскинул голову и, опять увидев её не одну, а с
Петренко же, который до этого бубнил ей в затылок что-то про то, что его комната напротив, и чтобы она кричала, если что, при виде Стёпки, напрягся и выступил вперед, заслоняя Нику своей спиной. Рука его потянулась в карман. «У него там что, пистолет?» — машинально подумала Ника. Хотела уже сказать этому придурку, что Стёпка свой, но Петренко его и сам узнал, опустил руку и повернулся к Нике. На веснушчатом лице застыл вопрос.
Ника вопрос проигнорировала, открыла ключом дверь и, не глядя на Стёпку, бросила:
— Заходи.
— Надежда э-э-э Павловна… — подал голос Петренко.
Ника вздохнула и обернулась к нему.
— Послушай, — она никак не могла назвать его по имени, в ней всё противилось. — Ты сказал, что у тебя комната напротив? Вот и иди в неё. Или ты опять меня везде, вплоть до туалета сопровождать будешь?
Петренко густо покраснел.
— Сам только что сказал, что услышишь, если я буду кричать. Вот иди к себе и сиди, прислушивайся. Не торчи тут, как пенёк.
Ника захлопнула дверь перед носом Петренко и только потом, посмотрев на не решающегося пройти вглубь комнаты Стёпку, пояснила:
— Это охранника ко мне приставили. На всякий случай.
— А-а-а, — протянул Стёпка, неловко переступил с ноги на ногу и произнёс. — Ко мне отец только что приходил, всё рассказал. А я… ну днём, когда тебя увидел… я так растерялся.
— Заметно было.
Ника прошла внутрь, села на одну из кроватей. Рукой показала Стёпке на другую.
— Садись. Не стой.
Стёпка присел, положил руки на колени, как примерный школьник, и в комнате повисло неловкое молчание.
— Послушай…
— Знаешь…
Они заговорили одновременно, тут же осеклись, уставились друг на друга, и вдруг Ника прыснула. Ей показалось, что это так смешно: они со Стёпкой сидят тут, словно едва знакомы, и боятся ляпнуть что-то не то. Глупо всё как. Стёпка тоже улыбнулся в ответ с некоторым облегчением, и неловкость пошла на спад.
— Ник, я, правда, рад, что тебя вытащили оттуда, от этого Верховного. Сколько тебе пришлось всего пережить. Прости.
— За что, Стёп?
— Я не должен был тебя тогда отпускать. Ну, в тот день… с этой, Леной или, как там её. Я же потом нашел её на шестьдесят девятом, мёртвую. Её убили.
— Убили?
Ника вспомнила, как их схватили на тридцать четвёртом, едва они миновали ржавые турникеты. Сильные мужские руки сдавили её как тисками, чужая ладонь легла на грудь, больно сжала. А Лена, кажется, закричала. Что стало с ней потом, Ника не видела. Значит, убили.
—
— Стёп, ты не смог бы меня не пустить. Я бы всё равно ушла, понимаешь?
— Это потому что он тебя позвал?
Ника кивнула.
— И поэтому тоже. И ещё, эта Лена сказала, что у них есть информация об отце. Это была ловушка, но я всё равно бы в неё попалась. Потому что…
— Потому что тебя позвал он, — Стёпка грустно улыбнулся.
— Не злись, Стёп. Ладно?
Стёпка кивнул, задумался, а потом вдруг спросил:
— Ник, а это правда? Ну, что мой отец тебе помог бежать? Он мне что-то говорил, но я не совсем понял…
— Правда. Если бы не он… Понимаешь, всё ведь внезапно случилось, и я не знаю, что бы мы делали, я же к Вере прибежала, а потом туда пришёл Олег Станиславович. И… — Ника покраснела, мучительно подбирая слова. — Стёп, в общем, я думала, что он с ним заодно, с этим уродом. С дядей моим. Я не сразу поверила.
— Да я сам так думал, — Стёпка помрачнел. — Понимаешь, когда всё случилось, он же остался в правительстве, министром стал. А я его видел тогда, в больнице на пятьдесят четвёртом, вместе с твоим отцом.
— Ты видел папу? — Ника вскинулась. — Ты его видел?
— Ну да… в тот день. Я же пошёл к отцу, он сказал маме, где будет. А там… Ника, я же не знал, что твой отец жив. С ним ещё этот был, которого казнили как бы, Литвинов. Мне Сашка потом рассказал.
— Дядя Боря, — пояснила Ника. — Они вместе сейчас, на АЭС. Меня каждое утро заставляли говорить с ними по телефону. Этот заставлял.
— Значит, мой отец не предатель, — голос Стёпки дрогнул. — Чёрт, а я ему такого наговорил… Вот я идиот! Ника, ну раз он не предатель, раз он тебя спас, значит, они что-то делают. Чтобы помочь твоему отцу и всё вернуть. Потому что тут такое творится. Слухи всякие ходят. И закон этот опять, и на классы всех поделили какие-то.
— Конечно, делают. И всё обязательно получится. Отец запустит новую станцию, и они свергнут этого… психа. Дядю моего. И всё будет как раньше.
Ника осеклась. Потому что вдруг осознала, что как раньше уже не будет. Никогда не будет. Точнее, у всех будет, но не у неё. Потому что Кира больше нет. И этого уже не изменить. На глаза стали наворачиваться слёзы.
Стёпа уловил её замешательство, бросил сочувствующий взгляд — догадался, о чём она думает, он всегда догадывался. Знал. Умел быть тактичным и терпеливым, понимал, когда надо промолчать, а когда лучше перевести разговор на другое, свести всё к шутке. И за это она его очень ценила. За то, что просто был рядом, когда она поссорилась с Киром, и после, когда думала, что её отец погиб. И это ей помогало, но теперь…