Басни

Крылов Иван Андреевич

1908

XI. Роща и Огонь

С разбором выбирай друзей.Когда корысть себя личиной дружбы кроет, —Она тебе лишь яму роет.Чтоб эту истину понять ещё ясней,Послушай басенки моей.Зимою Огонёк под Рощей тлился;Как видно, тут он был дорожными забыт.Час от часу Огонь слабее становился;Дров новых нет; Огонь мой чуть горитИ, видя свой конец, так Роще говорит:«Скажи мне, Роща дорогая!За что твоя так участь жестока,Что на тебе не видно ни листкаИ мёрзнешь ты совсем нагая?» —«Затем, что, вся в снегу,Зимой ни зеленеть, ни цвесть я не могу», —Огню так Роща отвечает.«Безделица! – Огонь ей продолжает, —Лишь подружись со мной; тебе я помогу.Я солнцев брат и зимнею пороюЧудес не меньше солнца строю.Спроси в теплицах об Огне:Зимой, когда кругом и снег и вьюга веет,Там всё или цветёт, иль зреет:А всё за всё спасибо мне.Хвалить себя хоть не пристало,И хвастовства я не люблю,Но солнцу в силе я никак не уступлю,Как здесь оно спесиво ни блистало,Но без вреда снегам спустилось на ночлег;А около меня, смотри, как тает снег,Так если зеленеть желаешь ты зимою,Как лётом и весною,Дай у себя мне уголок!»Вот дело слажено: уж в Роще ОгонёкСтановится Огнём; Огонь не дремлет:Бежит по ветвям, по сучкам;Клубами чёрный дым несётся к облакам,И пламя лютое всю Рощу вдруг объемлет.Погибло всё вконец, – и там, где в знойны дниПрохожий находил убежище в тени,Лишь обгорелые пеньки стоят одни.И нечему дивиться:Как дереву с огнём дружиться?

1809

XII.

Чиж и Ёж

Уединение любя,Чиж робкий на заре чирикал про себя,Не для того, чтобы похвал ему хотелось,И не за что; так как-то пелось!Вот, в блеске и во славе всей,Феб лучезарный из морейПоднялся.Казалось, что с собой он жизнь принёс всему,И в сретенье емуХор громких соловьёв в густых лесах раздался.Мой Чиж замолк. «Ты что ж, —Спросил его с насмешкой Ёж, —Приятель, не поёшь?» —«Затем, что голоса такого не имею,Чтоб Феба [14] я достойно величал, —Сквозь слёз Чиж бедный отвечал, —А слабым голосом я Феба петь не смею».Так я крушуся и жалею,Что лиры Пиндара [15] мне не дано в удел:Я б Александра пел. [16]

14

Феб (римск. миф.) – бог света, покровитель искусств.

15

Пиндар – древнегреческий поэт, автор торжественных лирических произведений.

16

Басня, по сути дела, явилась отказом Крылова воспевать Александра I в то время, когда он победоносно во главе русских войск вступил в Париж 19 марта 1814 г.; отмечалась связь этой басни со стихотворением Н. М. Карамзина «Ответ моему приятелю, который хотел, чтобы я написал похвальную оду Великой Екатерине» (1793):

«Мне ли славить тихой лиройТу, которая порфиройСкоро весь обнимет свет?Лишь безумец зажигаетСвечку там, где Феб сияет.Бедный чижик не дерзнётПеть гремящей Зевса славы:Он любовь одну поёт;С нею в рощице живёт».

XIII. Волк и Ягнёнок

У сильного всегда бессильный виноват:Тому в Истории мы тьму примеров слышим,Но мы Истории не пишем;А вот о том как в Баснях говорят.Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напитьсяИ надобно ж беде случиться,Что около тех мест голодный рыскал Волк.Ягнёнка видит он, на дo?бычу стремится;Но, делу дать хотя законный вид и толк,Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рыломЗдесь чистое мутить питьёМоёС песком и с илом?За дерзость таковуЯ голову с тебя сорву».«Когда светлейший Волк [17] позволит,Осмелюсь я донесть, что ниже по ручьюОт Светлости его шагов я на сто пью;И гневаться напрасно он изволит:Питья мутить ему никак я не могу».«Поэтому я лгу!Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!Да помнится, что ты ещё в запрошлом летеМне здесь же как-то нагрубил:Я этого, приятель, не забыл!»«Помилуй, мне ещё и от роду нет году», —Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат».«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сватО, словом, кто-нибудь из вашего же роду.Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,Вы все мне зла хотите,И если можете, то мне всегда вредите,Но я с тобой за их разведаюсь грехи».«Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать,Досуг мне разбирать вины твои, щенок!Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»,Сказал и в тёмный лес Ягнёнка поволок. [18]

17

«Светлейший волк» – намёк на титул «светлейший князь», который давался высочайшим пожалованием.

18

На сюжет одноимённой басни Лафонтена, восходящий к Эзопу и Федру.

1808

XIV. Обезьяны

Когда перенимать с умом, тогда не чудоИ пользу от того сыскать;А без ума перенимать,И боже сохрани, как худо!Я приведу пример тому из дальних стран,Кто Обезьян видал, те знают,Как жадно всё они перенимают.Так в Африке, где много Обезьян,Их стая целая сиделаПо сучьям, по ветвям на дереве густомИ на ловца украдкою глядела,Как по траве в сетях катался он кругом.Подруга каждая тут тихо толк подругу,И шепчут все друг другу:«Смотрите-ка на удальца;Затеям у него так, право, нет конца:То кувыркнётся,То развернётся,То весь в комокОн так сберется,Что не видать ни рук, ни ног.Уж мы ль на всё не мастерицы,А этого у нас искусства не видать!Красавицы сестрицы!Не худо бы нам это перенять.Он, кажется, себя довольно позабавил;Авось уйдёт, тогда мы тотчас…» Глядь,Он подлинно ушёл и сети им оставил.«Что ж, – говорят они, – и время нам терять?Пойдём-ка попытаться!»Красавицы сошли. Для дорогих гостейРазостлано внизу премножество сетей.Ну в них они кувыркаться, кататься,И кутаться, и завиваться;Кричат, визжат – веселье хоть куда!Да вот беда,Когда пришло из сети выдираться!Хозяин между тем стерёгИ, видя, что пора, идёт к гостям с мешками.Они, чтоб наутёк,Да уж никто распутаться не мог:И всех их побрали руками. [19]

19

Басни о подражательности обезьян имеются у Эзопа и в индийской книге притч «Панчатантра», но скорее всего Крылов в своей басне отталкивался от заметки «О обезьянах из натуральной истории», напечатанной Н. И. Новиковым в «Детском чтении для сердца и разума» (1785, ч. III, N5 31, с, 74) о ловле обезьян в Африке хитростью. Басня направлена против галломании дворянства.

1808

XV. Синица

Синица на море пустилась:Она хвалилась,Что хочет море сжечь.Расславилась тотчас о том по свету речь.Страх обнял жителей Нептуновой [20] столицы;Летят стадами птицы;А звери из лесов сбегаются смотреть,Как будет Океан и жарко ли гореть.И даже, говорят, на слух молвы крылатой,Охотники таскаться по пирамИз первых с ложками явились к берегам,Чтоб похлебать ухи такой богатой,Какой-де откупщик и самый тороватыйНе давывал секретарям.Толпятся: чуду всяк заранее дивится,Молчит и, на море глаза уставя, ждёт;Лишь изредка иной шепнёт:«Вот закипит, вот тотчас загорится!»Не тут-то: море не горит.Кипит ли хоть? и не кипит.И чем же кончились затеи величавы?Синица со стыдом всвояси уплыла;Наделала Синица славы,А море не зажгла.Примолвить к речи здесь годится,Но ничьего не трогая лица:Что делом, не сведя конца,Не надобно хвалиться. [21]

20

Нептун (римск. миф.) – бог источников, рек, морей.

21

Основная мысль басни заключается в пословице, приведённой, в частности, в новиковском журнале «Кошелёк» (1774, л. I): «Ходила синица море зажигать: моря не зажгла, а славы много наделала».

1811

XVI. Осёл

Когда вселенную Юпитер [22] населялИ заводил различных тварей племя,То и Осёл тогда на свет попал.Но с умыслу ль, или, имея дел беремя,В такое хлопотливо времяТучегонитель оплошал:А вылился Осёл почти как белка мал.Осла никто почти не примечал,Хоть в спеси никому Осёл не уступал.Ослу хотелось бы повеличаться,Но чем? имея рост такой,И в свете стыдно показаться.Пристал к Юпитеру Осёл спесивый мойИ росту стал просить большого.«Помилуй, – говорит, – как можно это снесть?Львам, барсам и слонам везде такая честь;Притом, с великого и до меньшого,Всё речь о них лишь да о них;За чтo? ж к Ослам ты столько лих,Что им честей нет никаких,И об Ослах никто ни слова?А если б ростом я с телёнка только был,То спеси бы со львов и с барсов я посбил,И весь бы свет о мне заговорил».Что день, то сноваОсёл мой то ж Зевесу [23] пел;И до того он надоел,Что, наконец, моления ОсловаПослушался Зевес.И стал Осёл скотиной превеликой;А сверх того ему такой дан голос дикой,Что мой ушастый Геркулес [24] Пораспугал было весь лес.«Чтo? то за зверь? какого роду?Чай, он зубаст; рогов, чай, нет числа?»Ну только и речей пошло, что про Осла.Но чем всё кончилось? Не минуло и году,Как все узнали, кто Осёл:Осёл мой глупостью в пословицу вошёл.И на Осле уж возят воду.В породе и в чинах высокость хороша:Но что в ней прибыли, когда низка душа?

22

Юпитер – то же в римск. миф. Смешение двух имён этого божества см. также в баснях «Безбожники», «Лягушки, просящие царя», «Орёл и Паук». «Цветы», «Богач и поэт».

23

Зевес (Зевс) (греч. миф.) – верховное божество, отец богов и людей, громовержец, владыка Олимпа.

24

Геркулес (Геракл; греч. миф.) – сын Зевса и смертной женщины Алкмены; наделённый необычайной сплои, совершил много подвигов.

1815

XVII. Мартышка и Очки

Мартышка к старости слаба глазами стала;А у людей она слыхала,Что это зло ещё не так большой руки:Лишь стоит завести Очки,Очков с полдюжины себе она достала;Вертит Очками так и сяк:То к темю их прижмёт, то их на хвост нанижет,То их понюхает, то их полижет;Очки не действуют никак.«Тьфу пропасть! – говорит она, – и тот дурак,Кто слушает людских всех врак:Всё про Очки лишь мне налгали;А проку на волос нет в них».Мартышка тут с досады и с печалиО камень так хватила их,Что только брызги засверкали.К несчастью, то ж бывает у людей:Как ни полезна вещь, – цены не зная ей,Невежда про неё свой толк всё к худу клонит;А ежели невежда познатней,Так он её ещё и гонит. [25]

25

Сюжет, возможно, навеян «былью» «О глупом мужике» (в кн.: «Старичок-весельчак, рассказывающий давние московские были». СПб., 1790, с. 4-6), герой которой думал, что, купив очки, он сможет, не учась грамоте, читать книга.

1815

XVIII. Два голубя

Два Голубя как два родные брата жили,Друг без друга они не ели и не пили;Где видишь одного, другой уж, верно, там;И радость и печаль, всё было пополам.Не видели они, как время пролетало;Бывало грустно им, а скучно не бывало.Ну, кажется, куда б хотетьИли от милой, иль от друга?Нет, вздумал странствовать один из их – лететьУвидеть, осмотретьДиковинки земного круга,Ложь с истиной сличить, поверить быль с молвой,«Куда ты? – говорит сквозь слёз ему другой; —Что пользы по свету таскаться?Иль с другом хочешь ты расстаться?Бессовестный! когда меня тебе не жаль,Так вспомни хищных птиц, силки, грозы ужасны,И всё, чем странствия опасны!Хоть подожди весны лететь в такую даль:Уж я тебя тогда удерживать не буду.Теперь ещё и корм и скуден так, и мал;Да, чу! и ворон прокричал:Ведь это, верно, к худу.Останься дома, милый мой,Ну, нам ведь весело с тобой!Куда ж ещё тебе лететь, не разумею;А я так без тебя совсем осиротею.Силки, да коршуны, да громы только мнеКазаться будут и во сне;Всё стану над тобой бояться я несчастья:Чуть тучка лишь над головой,Я буду говорить: ах! где-то братец мой?Здоров ли, сыт ли он, укрыт ли от ненастья!»Растрогала речь эта Голубка;Жаль братца, да лететь охота велика:Она и рассуждать и чувствовать мешает.«Не плачь, мой милый, – так он друга утешает, —Я на три дня с тобой, не больше, разлучусь.Всё наскоро в пути замечу на полете,И, осмотрев, что есть диковинней на свете,Под крылышко к дружку назад я ворочусь.Тогда-то будет нам о чём повесть словечко!Я вспомню каждый час и каждое местечко;Всё расскажу: дела ль, обычай ли какой,Иль где какое видел диво.Ты, слушая меня, представишь всё так живо,Как будто б сам летал ты по свету со мной».Тут – делать нечего – друзья поцеловались,Простились и расстались.Вот странник наш летит; вдруг встречу дождь и гром;Под ним, как океан, синеет степь кругом.Где деться? К счастью, дуб сухой в глаза попался;Кой-как угнездился, прижалсяК нему наш Голубок;Но ни от ветру он укрыться тут не мог,Ни от дождя спастись: весь вымок и продрог.Утих помалу гром. Чуть солнце просияло,Желанье позывать бедняжку дале стало.Встряхнулся и летит, – летит и видит он:В заглушьи под леском рассыпана пшеничка.Спустился – в сети тут попалась наша птичка!Беды со всех сторон!Трепещется он, рвётся, бьётся;По счастью, сеть стара: кой-как её прорвал,Лишь ножку вывихнул да крылышко помял!Но не до них: он прочь без памяти несётся.Вот пуще той беды беда над головой!Отколь ни взялся ястреб злой;Невзвидел света Голубь мой!От ястреба из сил последних машет.Ах, силы вкоротке! совсем истощены!Уж когти хищные над ним распущены;Уж холодом в него с широких крыльев пашет.Тогда орёл, с небес направя свой полёт,Ударил в ястреба всей силой —И хищник хищнику достался на обед.Меж тем наш Голубь милой,Вниз камнем ринувшись, прижался под плетнём.Но тем ещё не кончилось на нём:Одна беда всегда другую накликает.Ребёнок, черепком наметя в Голубка, —Сей возраст жалости не знает, —Швырнул и раскроил висок у бедняка.Тогда-то странник наш, с разбитой головою,С попорченным крылом, с повихнутой ногою,Кляня охоту видеть свет,Поплёлся кое-как домой без новых бед.Счастлив ещё: его там дружба ожидает!К отраде он своей,Услуги, лекаря и помощь видит в ней;С ней скоро все беды и горе забывает.О вы, которые объехать свет вокругЖеланием горите!Вы эту басенку прочтите,И в дальний путь такой пускайтеся не вдруг.Что б ни сулило вам воображенье ваше;Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,Где ваша милая, иль где живёт ваш друг. [26]

26

Перевод одноимённой басни Лафонтена, тема которой заимствована из персидского источника.

1809

XIX. Червонец

Полезно ль просвещенье?Полезно, слова нет о том.Но просвещением зовёмМы часто роскоши прельщеньеИ даже нравов развращенье;Так надобно гораздо разбирать,Как станешь грубости кору с людей сдирать,Чтоб с ней и добрых свойств у них не растерять,Чтоб не ослабить дух их, не испортить нравы,Не разлучить их с простотойИ, давши только блеск пустой,Бесславья не навлечь им вместо славы.Об этой истине святойПреважных бы речей на целу книгу стало;Да важно говорить не всякому пристало:Так с шуткой пополамЯ басней доказать её намерен вам.Мужик, простак, каких везде немало,Нашёл червонец на земли.Червонец был запачкан и в пыли;Однако ж пятаков пригоршни троиЧервонца на обмен крестьянину дают.«Постой же, – думает мужик, – дадут мне вдвое;Придумал кой-что я такое,Что у меня его с руками оторвут».Тут, взяв песку, дресвы и мелуИ натолокши кирпича,Мужик мой приступает к делу.И со всего плечаЧервонец о кирпич он точит,Дресвой [27] дерёт,Песком и мелом трёт;Ну, словом, так, как жар, его поставить хочет,И подлинно, как жар, Червонец заиграл:Да только сталоВ нём весу мало,И цену прежнюю Червонец потерял. [28]

27

Дресва – крупный песок, гравий.

28

В басне развиваются мысли, в сущности, близкие к руссоистским, которые неоднократно варьировались и в русской просветительской литературе; ср., например, реплику Стародума в «Недоросле» Фонвизина: «Я боюсь вас, нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них всё то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель».

1811

XX. Троеженец

Какой-то греховодникЖенился от живой жены ещё на двух.Лишь до Царя о том донёсся слух(А Царь был строг и не охотникТаким соблазнам потакать),Он Многоженца вмиг велел под суд отдатьИ выдумать ему такое наказанье,Чтоб в страх привесть народИ покуситься бы никто не мог вперёдНа столь большое злодеянье:«А коль увижу-де, что казнь ему мала,Повешу тут же всех судей вокруг стола».Судьям худые шутки:В холодный пот кидает их боязнь.Судьи толкуют трои сутки,Какую б выдумать преступнику им казнь.Их есть и тысячи; но опытами знают,Что всё они людей от зла не отучают.Однако ж, наконец, их надоумил бог.Преступник призван в суд для объявленьяСудейского решенья,Которым, с общего сужденья,Приговорили: жён отдать ему всех трёх.Народ суду такому изумилсяИ ждал, что Царь велит повесить всех судей;Но не прошло четы?рех дней,Как Троеженец удавился;И этот приговор такой наделал страх,Что с той поры на трёх женахНикто в том царстве не женился. [29]

29

Непосредственным поводом для написания басни явился бракоразводный процесс военного историка Е. Б. Фукса, который, не дождавшись окончания бракоразводного процесса со второй женой, вступил в третий брак, перейдя из лютеранского вероисповедания в православное.