Басни

Крылов Иван Андреевич

1814

XXI. Безбожники

Был в древности народ, к стыду земных племён,Который до того в сердцах ожесточился,Что противу богов вооружился.Мятежные толпы, за тысячью знамён,Кто с луком, кто с пращой, шумя, несутся в поле.Зачинщики, из удалых голов,Чтобы поджечь в народе буйства боле,Кричат, что суд небес и строг и бестолков;Что боги или спят, иль правят безрассудно;Что проучить пора их без чинов;Что, впрочем, с ближних гор каменьями нетрудноНа небо дошвырнуть в боговИ заметать Олимп стрелами.Смутяся дерзостью безумцев и хулами,К Зевесу весь Олимп с мольбою приступил,Чтобы беду он отвратил;И даже весь совет богов тех мыслей был,Что, к убеждению бунтующих, не худоЯвить хоть небольшое чудо:Или потоп, иль с трусом [30] гром,Или хоть каменным ударить в них дождём.«Пождем, —Юпитер рек, – а если не смирятсяИ в буйстве прекоснят [31] , бессмертных не боясь,Они от дел своих казнятся».Тут с шумом в воздухе взвиласьТьма камней, туча стрел от войск богомятежных,Но с тысячью смертей, и злых, и неизбежных,На собственные их обрушились главы.Плоды неверия ужасны таковы;И ведайте, народы, вы,Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы,Чем против божества вооружают вас,Погибельный ваш приближают час,И обратятся все в громовые вам стрелы. [32]

30

Трус (старослав.) – землетрясение.

31

Прекоснеть (старослав.) – упорствовать.

32

Тема

басни основана на классическом мифе (борьба Титанов, детей земли, с богами Олимпа); в ней имелись в виду события во Франции конца XVIII – начала XIX века. Возможно, Крылов был знаком с басней Г.-Э. Лессинга на эту тему («Великан»).

XXII. Орёл и Куры

Желая светлым днём вполне налюбоваться,Орёл поднебесью леталИ там гулял,Где молнии родятся.Спустившись, наконец, из облачных вышин,Царь-птица отдыхать садится на овин.Хоть это для Орла насесток незавидный,Но у Царей свои причуды есть:Быть может, он хотел овину сделать честь,Иль не было вблизи, ему по чину сесть,Ни дуба, ни скалы гранитной;Не знаю, чтo? за мысль, но только что ОрелНемного посиделИ тут же на другой овин перелетел.Увидя то, хохлатая наседкаТолкует так с своей кумой:«За чтo? Орлы в чести такой?Неужли за полёт, голубушка-соседка?Ну, право, если захочу,С овина на овин и я перелечу.Не будем же вперёд такие дуры,Чтоб почитать Орлов знатнее нас.Не больше нашего у них ни ног, ни глаз;Да ты же видела сейчас,Что пo?низу они летают так, как куры».Орёл ответствует, наскуча вздором тем:«Ты права, только не совсем.Орлам случается и ниже кур спускаться:Но курам никогда до облак не подняться!»Когда таланты судишь ты, —Считать их слабости трудов не трать напрасно,Но, чувствуя, что в них и сильно, и прекрасно,Умей различны их постигнуть высоты. [33]

33

На сходный сюжет (заимствованный из Арно) написана басня И. И. Дмитриева «Орёл и каплун», заканчивавшаяся строками:

«Читатель! я хотел в иносказанье этомПредставить рифмача с поэтом».

1808

Книга вторая

I. Лягушки, просящие Царя

Лягушкам стало не угодноПравление народно,И показалось им совсем не благородноБез службы и на воле жить.Чтоб горю пособить,То стали у богов Царя они просить.Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно.На сей, однако ж, раз послушал их Зевес:Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,И плотно так он треснулся на царство,Что ходенем пошло трясинно государство:Со всех Лягушки ногВ испуге пометались,Кто как успел, куда кто мог,И шёпотом Царю по кельям дивовались.И подлинно, что Царь на диво был им дан:Не суетлив, не вертопрашек,Степенен, молчалив и важен;Дородством, ростом великан,Ну, посмотреть, так это чудо!Одно в Царе лишь было худо:Царь этот был осиновый чурбан.Сначала, чтя его особу превысоку,Не смеет подступить из подданных никто:Со страхом на него глядят они, и тоУкрадкой, издали, сквозь аир и осоку;Но так как в свете чуда нет,К которому б не пригляделся свет,То и они сперва от страху отдохнули,Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:Сперва перед Царём ничком;А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком,Дай попытаться сесть с ним рядом;А там, которые ещё поудалей,К Царю садятся уж и задом.Царь терпит всё по милости своей.Немного погодя, посмотришь, кто захочет,Тот на него и вскочит.В три дня наскучило с таким Царём житье.Лягушки новое челобитье,Чтоб им Юпитер в их болотную державуДал подлинно Царя на славу!Молитвам тёплым их внемля,Послал Юпитер к ним на царство Журавля,Царь этот не чурбан, совсем иного нраву:Не любит баловать народа своего;Он виноватых ест: а на суде егоНет правых никого;Зато уж у него,Чтo? завтрак, чтo? обед, чтo? ужин, то расправа.На жителей болотПриходит чёрный год.В Лягушках каждый день великий недочёт.С утра до вечера их Царь по царству ходитИ всякого, кого ни встретит он,Тотчас засудит и – проглотит.Вот пуще прежнего и кваканье и стон,Чтоб им Юпитер сноваПожаловал Царя инова;Что нынешний их Царь глотает их, как мух;Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;Что, наконец, их Царь тошнее им засух.«Почтo? ж вы прежде жить счастливо не умели?Не мне ль, безумные, – вещал им с неба глас, —Покоя не было от вас?Не вы ли о Царе мне уши прошумели?Вам дан был Царь? – так тот был слишком тих:Вы взбунтовались в вашей луже,Другой вам дан – так этот очень лих:Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!» [34]

34

Сюжет заимствован из одноимённой басни Лафонтена, восходящей к Эзопу.

1809

II. Лев и Барс

Когда-то, в старину,Лев с Барсом вёл предолгую войнуЗа спорные леса, за дебри, за вертепы [35] .Судиться по правам – не тот у них был нрав;Да сильные ж в правах бывают часто слепы.У них на это свой устав:Кто одолеет, тот и прав.Однако, наконец, не вечно ж драться —И когти притупятся:Герои по правам решились разобраться;Намерились дела военны прекратить,Окончить все раздоры,Потом, как водится, мир вечный заключитьДо первой ссоры.«Назначим же скорейМы от себя секретарей, —Льву предлагает Барс, – и как их ум рассудит,Пусть так и будет.Я, например, к тому определю Кота:Зверёк хоть неказист, да совесть в нём чиста;А ты Осла назначь: он знатного же чина,И, к слову молвить здесь,Куда он у тебя завидная скотина!Поверь, как другу, мне: совет и двор твой весьЕго копытца вряд ли стоят.Положимся ж на том,На чёмС моим Котишком он устроит».И Лев мысль Барса утвердилБез спору;Но только не Осла, Лисицу нарядилОн от себя для этого разбору,Примолвя про себя (как видно, знал он свет):«Кого нам хвалит враг, в том, верно, проку нет».

35

Вертеп – зд.: пещера, пристанище разбойников.

1815

III. Вельможа и Философ

Вельможа, в праздный час толкуя с МудрецомО тот о сём,«Скажи мне, – говорит, – ты свет довольно знаешь,И будто в книге, ты в сердцах людей читаешь:Как это, чтo? мы ни начнём,Суды ли, общества ль учены заведём,Едва успеем оглянуться,Как первые невежи тут вотрутся?Ужли от них совсем лекарства нет?»«Не думаю, – сказал Мудрец в ответ, —И с обществами та ж судьба (сказать меж нами),Что с деревянными домами». —«Как?» – «Так же: я вот свой достроил сими днями;Хозяева в него ещё не вобрались,А уж сверчки давно в нём завелись». [36]

36

По предположению Н. И. Греча, басня направлена против графа Д. И. Хвостова, активного члена «Беседы русского слова», который в «Послании к Гнедичу» изобразил Крылова под именем Обжоркина. Возможно, впрочем, что здесь имеются в виду многочисленные «комитеты» александровского царствования.

1814-1815

IV. Мор зверей

Лютейший бич небес, природы ужас – морСвирепствует в лесах. Уныли звери;В ад распахнулись настежь двери:Смерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор;Везде размётаны её свирепства жертвы, —Неумолимая, как сено, косит их,А те, которые в живых,Смерть видя на носу, чуть бродят полумертвы:Перевернул совсем их страх;Те ж звери, да не те в великих столь бедах:Не давит волк овец и смирен, как монах;Мир курам дав, лиса постится в подземелье:Им и еда на ум нейдёт.С голубкой голубь врознь живёт,Любви в помине больше нет:А без любви какое уж веселье?В сём горе на совет зверей сзывает Лев.Тащатся шаг за шаг, чуть держатся в них души.Сбрелись и в тишине, царя вокруг обсев,Уставили глаза и приложили уши.«О други! – начал Лев, – по множеству греховПодпали мы под сильный гнев богов,Так тот из нас, кто всех виновен боле,Пускай по доброй волеОтдаст себя на жертву им!Быть

может, что богам мы этим угодим,И тёплое усердье нашей верыСмягчит жестокость гнева их.Кому не ведомо из вас, друзей моих,Что добровольных жертв такихБывали многие в истории примеры?Итак, смиря свой дух,Пусть исповедует здесь всякий вслух,В чём погрешил когда он вольно иль невольно.Покаемся, мои друзья!Ох, признаюсь – хоть это мне и больно, —Не прав и я!Овечек бедненьких – за что? – совсем безвинноДирал бесчинно;А иногда, – кто без греха? —Случалось, драл и пастуха:И в жертву предаюсь охотно.Но лучше б нам сперва всем вместе перечестьСвои грехи: на ком их боле есть, —Того бы в жертву и принесть,И было бы богам то более угодно».«О царь наш, добрый царь! От лишней доброты, —Лисица говорит, – в грех это ставишь ты.Коль робкой совести во всём мы станем слушать,То прийдет с голоду пропасть нам наконец;Притом же, наш отец!Поверь, что это честь большая для овец,Когда ты их изволишь кушать.А что до пастухов, мы все здесь бьём челом:Их чаще так учить – им это поделом.Бесхвостый этот род лишь глупой спесью дышит,И нашими себя везде царями пишет».Окончила Лиса; за ней на тот же ладЛьстецы Льву то же говорят,И всякий доказать спешит наперехват,Что даже не в чём Льву просить и отпущенья.За Львом Медведь, и Тигр, и Волки в свой черёдВо весь народПоведали свои смиренно погрешенья;Но их безбожных самых делНикто и шевелить не смел.И все, кто были тут богатыИль когтем, иль зубком, те вышли вонСо всех сторонНе только правы, чуть не святы.В свой ряд смиренный Вол им так мычит: «И мыГрешны. Тому лет пять, когда зимой кормыНам были худы,На грех меня лукавый натолкнул:Ни от кого себе найти не могши ссуды,Из стога у попа я клок сенца стянул».При сих словах поднялся шум и толки;Кричат Медведи, Тигры, Волки:«Смотри, злодей какой!Чужое сено есть! Ну, диво ли, что богиЗа беззаконие его к нам столько строги?Его, бесчинника, с рогатой головой,Его принесть богам за все его проказы,Чтоб и тела? нам спасть и нравы от заразы!Так, по его грехам, у нас и мор такой!»Приговорили —И на костёр Вола взвалили.И в людях так же говорят:Кто посмирней, так тот и виноват. [37]

37

На сюжет басни Лафонтена, восходящий к проповедям его соотечественника Ролена (1443-1514). Примечательна замена в басне Крылова Осла (у Лафонтена) простодушным Волом.

1809

V. Собачья дружба

У кухни под окномНа солнышке Полкан с Барбосом, лёжа, грелись.Хоть у ворот перед дворомПристойнее б стеречь им было дом;Но как они уж понаелись —И вежливые ж псы притомНи на кого не лают днём —Так рассуждать они пустилися вдвоёмО всякой всячине: о их собачьей службе,О худе, о добре и, наконец, о дружбе.«Что может, – говорит Полкан, – приятней быть,Как с другом сердце к сердцу жить;Во всём оказывать взаимную услугу;Не спить без друга и не съесть,Стоять горой за дружню шерсть,И, наконец, в глаза глядеть друг другу,Чтоб только улучить счастливый час,Нельзя ли друга чем потешить, позабавитьИ в дружнем счастье всё своё блаженство ставить!Вот если б, например, с тобой у насТакая дружба завелась:Скажу я смело,Мы б и не видели, как время бы летело»,«А что же? это дело! —Барбос ответствует ему. —Давно, Полканушка, мне больно самому.Что, бывши одного двора с тобой собаки,Мы дня не проживём без драки;И из чего? Спасибо господам:Ни голодно, ни тесно нам!Притом же, право, стыдно:Пёс дружества слывёт примером с давних дней,А дружбы между псов, как будто меж людей,Почти совсем не видно». —«Явим же в ней пример мы в наши времена! —Вскричал Полкан, – дай лапу!» – «Вот она!»И новые друзья ну обниматься,Ну целоваться;Не знают с радости, к кому и приравняться:«Орест мой!» – «Мой Пилад!» Прочь свары, зависть, злость!Тут повар на беду из кухни кинул кость.Вот новые друзья к ней взапуски несутся:Где делся и совет и лад?С Пиладом мой Орест грызутся, —Лишь только клочья вверх летят:Насилу, наконец, их розлили водою.Свет полон дружбою такою.Про нынешних друзей льзя молвить, не греша,Что в дружбе все они едва ль не одинаки:Послушать, кажется, одна у них душа, —А только кинь им кость, так что твои собаки! [38]

38

Вероятно, намёк на разногласия между членами Священного союза, обнаружившиеся уже в ходе Венского конгресса 1814 г.; в январе 1815 г. Австрия заключила с Англией и Францией оборонительный союз против России и Пруссии. Пилад и Орест (греч. миф.) – герои греческих мифов, друзья.

1815

VI. Раздел

Имея общий дом и общую контору,Какие-то честны?е торгашиНаторговали денег гору;Окончили торги и делят барыши.Но в дележе когда без спору?Заводят шум они за деньги, за товар, —Как вдруг кричат, что в доме их пожар.«Скорей, скорей спасайтеТовары вы и дом!»Кричит один из них: «Ступайте,А счёты после мы сведём!»«Мне только тысячу мою сперва додайте, —Шумит другой, —Я с места не сойду долой». —«Мне две не додано, а вот тут счёты ясны», —Ещё один кричит. «Нет, нет, мы не согласны!Да как, за что, и почему!»Забывши, что пожар в дому,Проказники тут до того шумели,Что захватило их в дыму,И всё они со всем добром своим сгорели.В делах, которые гораздо поважней,Нередко от того погибель всем бывает,Что чем бы общую беду встречать дружней.Всяк споры затеваетО выгоде своей. [39]

39

Традиционно толковалась как сатира на эгоистические, корыстолюбивые интересы господствующего класса во время Отечественной войны 1812 г., но не исключено, что басня была написана до начала военных действий (см. примечания к басне «Кот и Повар» на с. 455 наст. изд.).

1812

VII. Бочка

Приятель своего приятеля просил,Чтоб Бочкою его дни на три он ссудил.Услуга в дружбе – вещь святая!Вот, если б дело шло о деньгах, речь иная:Тут дружба в сторону, и можно б отказать, —А Бочки для чего не дать?Как возвратилася она, тогда опятьВозить в ней стали воду.И всё бы хорошо, да худо только в том:Та Бочка для вина брана откупщиком,И настоялась так в два дни она вином,Что винный дух пошёл от ней во всём:Квас, пиво ли сварят, ну даже и в съестном.Хозяин бился с ней близ году:То выпарит, то ей проветриться даёт;Но чем ту Бочку не нальёт,А винный дух всё вон нейдёт,И с Бочкой, наконец, он принуждён расстаться.Старайтесь не забыть, отцы, вы басни сей:Ученьем вредным с юных днейНам стоит раз лишь напитаться,А там во всех твоих поступках и делах,Каков ни будь ты на словах,А всё им будешь отзываться. [40]

40

Басня направлена против модного мистицизма, которое в середине 1810-х гг. захватило высшие классы русского общества.

1814-1815

VIII. Волк на псарне

Волк ночью, думая залезть в овчарню,Попал на псарню.Поднялся вдруг весь псарный двор —Почуя серого так близко забияку,Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!»И вмиг ворота на запор;В минуту псарня стала адом.Бегут: иной с дубьём,Иной с ружьём.«Огня! – кричат, – огня!» Пришли с огнём.Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом,Зубами щёлкая и ощетиня шерсть,Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;Но, видя то, что тут не перед стадом,И что приходит наконецЕму рассчесться за овец, —Пустился мой хитрецВ переговорыИ начал так: «Друзья! К чему весь этот шум?Я, ваш старинный сват и кум,Пришёл мириться к вам, совсем не ради ссоры;Забудем прошлое, уставим общий лад!А я не только впредь не трону здешних стад,Но сам за них с другими грызться радИ волчьей клятвой утверждаю,Что я…» – «Послушай-ка, сосед, —Тут ловчий перервал в ответ, —Ты сер, а я, приятель, сед,И волчью вашу я давно натуру знаю;А потому обычай мой:С волками иначе не делать мировой,Как снявши шкуру с них долой».И тут же выпустил на Волка гончих стаю. [41]

41

В басне отразились события переломного периода Отечественной войны 1812 г. накануне изгнания интервентов, когда Наполеон попытался вести мирные переговоры. См. с. 11 наст. изд.