Бассейн с крокодилами
Шрифт:
Терпеть не могу, когда кавалер опаздывает на свидание, но Виталий уже скучал на условленном месте. Мы заперли машины и вошли во двор дома.
– Не знаю, как тебе это удается, – отметил Орлов, – но ты кажешься младше своего сына.
– Всегда так выгляжу, я и в самом деле еще очень молода.
– А сколько лет Кеше?
Однако хамский вопрос. Он что, решил напомнить даме о ее возрасте?
– Аркаша уже успел закончить школу.
– А институт? – ухмыльнулся Орлов, но я сделала вид, что не слышу.
Ресторанчик и впрямь оказался из ряда вон. Обычная трехкомнатная квартира. В довольно большой гостиной всего четыре столика. Там царил полумрак, зажжены были только небольшие настольные лампочки, и лица посетителей скрывались в тени.
Хозяин, высокий худощавый брюнет лет шестидесяти, улыбаясь, усадил нас за столик.
– Что сегодня, Эдик?
– Надеюсь, дама любит рыбу, – воодушевился повар, – потому что сегодня у нас «рыба по-королевски».
– Странное место, – пробормотала я.
– Эдик – бывший шеф-повар одного из крупнейших ресторанов, – пояснил Виталий. – Решил открыть собственный трактир, да не осилил. Знаешь, сколько бумаг нужно собрать, да еще братки наедут. Вот и придумал кормить людей дома. Попасть сюда безумно трудно, записываются за месяц вперед, причем Эдик еще не всех пускает. Тут Баркашов рвался, так повар оскорбился до глубины души и сказал ему: «Вам не захочется есть ужин, приготовленный руками еврея».
Здесь таких людей можно встретить!
– Часто сюда ходишь?
– Что ты, это слишком дорого для простого журналиста.
– Я сама оплачу свою часть угощения. Счет пополам.
Орлов рассмеялся.
– Ну уж нет, любезнейшая. Свой бешеный феминизм спрячь в карман, я мужчина старой закалки и вполне способен не только развлечь даму, но и счет оплатить.
Эдик и впрямь оказался мастером. Принесенная рыба таяла во рту, к ней подали превосходное белое вино. Закурив, я глянула на довольного кавалера и спросила в лоб:
– Зачем ты сказал Александру Михайловичу, что ужинал со мной в «Макдоналдсе» в семь?
Виталий уставился на меня.
– Я такое говорил?
– Именно.
– А что произошло?
– Ничего, – обозлилась я, – из-за этого вранья меня подозревают в убийстве! Мы ели с тобой гамбургеры в восемь!
Журналист вытащил из кармана замшевый мешочек, достал красиво изогнутую трубку и принялся неспешно набивать ее ароматным табаком «Амфора».
– Извини, конечно, не думал, что это так принципиально, но мы действительно были там ровно в половине седьмого. В тот вечер я спешил на совещание.
– Врешь.
Виталий вздохнул и сунул руку в карман пиджака.
– Вот смотри, совсем старый стал, абсолютно все дела записываю в «склерозник» и всегда ношу его с собой.
Я взяла поданную книжечку и полистала крохотные странички. Странная вещь для мужчины, обычно представители сильного пола предпочитают солидные ежедневники в кожаном переплете. Но у меня в руках был какой-то детский вариант да еще с дурацкой картинкой на первом листке. Против роковой пятницы стояло несколько фраз:
10.00 – кинотеатр «Владивосток», выставка.
14.30. – зоопарк.
16.40. – совещание в отделе.
18.00. – Даша, ужин.
19.00. – редколлегия.
– Мы слегка засидели тогда, – напомнил Виталий, – и только в семь вышли из «Макдоналдса», поэтому я опоздал минут на пятнадцать. Вошел, когда народ уже расселся, но меня видело человек двадцать.
– Все равно перепутал, – настаивала я, – не могло это быть в семь, только в восемь.
Виталий вздохнул.
– Хорошо, если надо, я, безусловно, подтвержу твое алиби. Восемь так восемь. С меня взятки гладки, но как договориться с сотрудниками редакции? Я выступал на редколлегии, даже поцапался с заведующим отделом информации… Мы потом еще доругивались в коридоре. Может, ты сама ошиблась?
– Нет, – твердо заявила я.
– Ладно-ладно, – заспешил согласиться Орлов, – что-нибудь придумаю. А то наша милиция обожает сажать невиновных – хватают первого попавшегося. Не волнуйся, скажу что надо.
– Мне надо правду!
– Кофе подавать? – спросил Эдик, и они с Виталием принялись обсуждать способ варки кофе. Здесь подавали «Мокко».
Я глянула на часы: полдвенадцатого. Что ж, пора выпускать парфянскую стрелу.
– Кажется, засиделись…
– Куда торопиться, – усмехнулся кавалер, – сейчас торт принесут. Готов спорить на что угодно – такого ты никогда не пробовала.
– А твоя жена не возражает, когда ты заявляешься домой глубокой ночью?
– Моя кто? – искренне удивился Виталий.
– Жена, супруга, вторая половина, спутница жизни, теперь понял?
– Я не женат.
– Ой, не надо, – рассмеялась я, – мне, честно говоря, твое семейное положение до лампочки, просто очень не люблю вранья.
– Во-первых, не ругайся матом.
– До лампочки – вполне цензурное выражение.
– А вот и нет. Его ввели в оборот шахтеры. Знаешь, где у них лампочка?
– На голове.
– Это фонарик в каске, а лампочка свисает у пояса, как раз у причинного места, поняла теперь?