Бастиано Романо
Шрифт:
Красивая. Он назвал меня красивой.
Ты должна собирать информацию, напомнила я себе. Вот только пока что в "L'Oscurita" не было никаких сведений. Возможно, Ашер Блэк и впрямь стал чист, а вместе с ним и его ресторан.
— Извините, — пробормотал мужчина. Он толкнул меня вперед, проходя мимо меня и ударяясь плечом о мою спину, и вышел за дверь.
Бастиан поймал меня, прежде чем я упала, но от этого движения он отпустил дверь, и мы оба оказались в ловушке в кладовой. О, боже. Я побежала за дверью, но она уже закрылась. В
Мой кулак ударился о дверь, когда я закричала о помощи. Я снова подняла кулак, но он поймал его.
— Ты вывихнешь запястье, — объяснил он, потирая покраснение от первого удара. Было похоже, что ему не все равно. — У меня нет времени перекраивать расписание, потому что ты хочешь вести себя глупо и безрассудно.
Точно.
Вот он.
Настоящий он.
Я отдернула руку и зашагала по комнате. В основном потому, что у меня начиналась клаустрофобия из-за того, что он занимал так много места. Его рост составлял 195 сантиметром, а вес — не более 99 килограмм. Он не должен был занимать столько места, но он занимал.
— Ты сходишь с ума, — заметил он, непринужденно прислонившись к двери, запершей нас.
— Мы можем провести здесь всю ночь.
— Ты что, глупая?
Я остановилась и уставилась на него.
— Что, прости?
— Всегда сообщай кому-нибудь из своей смены, куда идешь, и не ходи в одиночку по безлюдным местам. — Он скрестил руки. — Два простых правила, которые существуют не просто так, но ты, похоже, не в состоянии их понять. Если бы я не пришел…
Я прервала его:
— Меня бы изнасиловал один из твоих постоянных клиентов, который любит общаться с твоими людьми. — Это был первый раз, когда я упомянула о его мафиозных делах. Тонко, но отсылка повисла в воздухе и заставила его сгуститься.
При слове "изнасилование" у Бастиана защекотало в челюсти, и он развел руками.
— С ним разберутся.
— Как? — Я знала, что он не собирается уличать себя в этом, но мне было искренне любопытно.
— Кое-кем у кого больше ума, чем у тебя. — В его словах не было обычного укора, но глаза смотрели с раздражением. Если бы это был кто-то другой, я бы сказала, что ему не все равно.
— Спасибо.
Я подозревала, что он не ожидал такого ответа, потому что он открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился.
Он кивнул головой.
— Не за что.
Я прислонила голову к одной из полок. Она впилась мне в кожу головы, но я проигнорировала жжение.
— Это было глупо. — Я знала, что могла бы взять того парня, но это нарушило бы мое прикрытие. Я не должна была ставить себя в такое положение. — В следующий раз буду осторожнее.
— Хорошо.
Отлично. Я оказалась в ловушке с неандертальцем. Я не могла воспринимать тишину или односложные ответы. Это было все равно что отправить длинное сообщение и получить в ответ "Ок". Так поступают только нецивилизованные люди.
Тишина поселилась в тесном пространстве. Я подумала о том, чтобы убрать хранилище, чтобы было чем заняться, но оно уже
Бумажные полотенца. Туалетная бумага. Бумага для принтера. Рулоны бумаги для квитанций. Бумажные салфетки. Прекрасно.
— Почему единорог? — спросил он.
Я повернулась к нему лицом, не уверенная, что правильно его расслышала.
— Что?
— Ты превратила мой стул в единорога. Почему в единорога?
— Потому что твоя сестра напоминает мне их. Она единственная в своем роде, красивая и стойкая. Она видит волшебство в жизни.
— Волшебство?
— Если ты не веришь в него, то никогда его не найдешь.
— Ты веришь в волшебство?
Он выглядел забавным, его лицо было наполнено снисходительным весельем. Его губы приподнялись в некоем подобии улыбки, и я поклялась, что у меня все сжалось. У него были ямочки. Две. Мне захотелось протянуть пальцы вверх и потыкать в них. Конечно, я никогда бы этого не сделала, поэтому яростно замотала головой.
— Не как волшебники и ведьмы, — пояснила я. — Я имею в виду, как Судьба и Рок. Что-то в этом роде.
— Из-за тебя мир кажется красивее, чем он есть.
— Забавно, если учесть, что я не вижу красоты, когда смотрю на него. Но твоя сестра видит.
— Она молода.
— Может быть. Но я бы хотела, чтобы эти розовые очки оставались на ней как можно дольше. Она смеется вслух, не стесняясь, говорит то, что чувствует сердцем, и думает только о хорошем. Люди, которые потеряли эти вещи, не осознают их ценности, пока они не исчезнут. Такие люди, как мы. Мы должны защищать тех, кто еще не потерял их, потому что только мы знаем.
— Должны.
— Да.
Он мог отрицать это, если хотел, но это не изменило бы того факта, что в его глазах я видела потерю. Такую потерю, которая всегда кровоточила, независимо от того, как долго закрывалась рана. Она оставалась там, что бы он ни чувствовал, что бы ни делал, что бы ни предпринимал. Я не знала, кого он потерял, — файлы мне об этом не говорили, — но я знала, что видела.
У Бастиана был защитный инстинкт. При слове "изнасилование" у него защемило челюсть, и он не только спас меня, но и отреагировал на то, что я нуждалась в спасении. Как будто мысль о том, что это может случиться снова, тревожила его.
Для меня не могло быть ничего хуже, чем понять его. Меня всегда тянуло к таким людям. Видя, как защитные инстинкты разрушают барьер, который я так старательно возводила. Насколько отчаянно я нуждалась в привязанности, что преклонялась перед первым проявлением чувств со стороны того, кто был для меня препятствием с момента знакомства с ним? Жалко.
— Ты причинишь боль Тесси, если уйдешь, — заметил он, как будто это так просто — держаться подальше.
Вот придурок. Я отвернулась от него и продолжила поиски того, что могло бы освободить меня из этой адской ямы. Меня. Не нас. Меня. Я могла бы запереть дверь и оставить его здесь, если бы меня это волновало.