«Батарея, огонь!»
Шрифт:
В сводную группу начразведки Марченко включил три взвода — разведки, взвод автоматчиков лейтенанта Гуляева и саперный. Когда группа проходили мимо батареи, я заметил, что все саперы несут резиновые трубки с деревянными поплавками и камни с веревками, видимо, как грузила для ног. Я заинтересовался:
— Иван Петрович, что это у вас за странное снаряжение?
— На сей раз разведку будем вести под водой, а дышать-то как-то надо, вот и придумали ребята оснащение вместо водолазных костюмов. Видишь, поплавок-то с дыркой, в нее вставляем конец трубки, а через нижний дышим.
Часа в два ночи разведчики вернулись радостные и возбужденные, отлично выполнив
В ночь перед форсированием не спал, наверное, весь полк. Замкомполка подполковник Пригожин готовил вместе с подполковником Филипповым, командующим артиллерией стрелковой дивизии, данные для стрельбы с закрытых позиций для артиллерии и самоходок. Экипажи боевых машин совместно с техслужбами готовили самоходки к форсированию многоводной широкой реки вброд: заделывали щели, закрывали жалюзи от попадания воды сверху, ставили доски-волноотражатели. Зампотех Базилевич обходил по порядку все самоходки, придирчиво проверяя герметизацию, давал советы, показывал, как нужно делать, а кого и ругал за плохую работу.
— Кто же так заделывает боковые жалюзи?! — нарочито громко, чтобы слышали другие экипажи, ругал он экипаж лейтенанта Волкова. — Ведь засосете в двигатель воду, а это гидравлический удар! И расшлепает вас немец на середине реки!
Отругал и другой экипаж, у них молодой заряжающий законопатил выхлопные коллекторы.
Форсируем Западный Буг
Утро 18 июля было солнечным. В немецкой обороне на другом берегу шла размеренная жизнь, да и жители Забужья спали мирным сном, не догадываясь, что утром грянет бой в их родном селе, до нас доносилось лишь утреннее пение петухов да изредка взлаивали собаки. Мне тогда подумалось, что сегодня, бог даст, устроим мы немцам на нашей границе 22 июня сорок первого — только с переменой ролей!
Примерно за час до наступления комполка собрал офицеров у края леса на рекогносцировку. Начразведки Марченко показал нам маршруты выхода к реке и участки форсирования. Начштаба Шулико дал указания по взаимодействию при переправе, захвате плацдарма и в бою за овладение Забужьем, вводные были четко расписаны по времени и рубежам. Особое внимание Шулико обратил на слив воды из машин в лощине между дотами и рекой. Определил сигналы для вызова огня артиллерии и переноса его в глубину обороны противника.
С волнением подходили мы к своим самоходкам. За время рекогносцировки экипажи уже выставили машины на огневые позиции, ближе к участку переправы, и подготовили к открытию огня. Каждый экипаж сверх боекомплекта имел снаряды для артподготовки.
И артподготовка началась! Командовал подполковник Пригожин:
— Отомстим врагу за сорок первый! Отомстим за слезы советского народа! По фашистским извергам, огонь! — и одновременно со взмахом руки старого артиллериста раздался грохот полкового залпа.
Через секунды по противнику била уже вся артиллерия дивизии и тяжелые самоходки Громова! Левый берег Буга окутался густым черным дымом сплошных разрывов! Взлетали колья проволочных заграждений! Кувыркались в воздухе деревянные надстройки дзотов, куски металла разбитой техники! Только израсходовали снаряды артподготовки, как взвился в небо сигнал к атаке — серия красных ракет. Ошеломленный противник словно оцепенел и несколько минут не стрелял. А мы в эти минуты на максимальных скоростях мчались к реке! Впереди — самоходки с самыми опытными механиками-водителями! К правому броду первой неслась наша самоходка! К левому — комбата 1-й батареи Сергея Дворникова! Надеясь, что вода не дойдет до башни, я стоял в открытом проеме люка, чтобы лучше видеть и сразу реагировать на стремительно менявшуюся обстановку. Яков Петрович вихрем подвел самоходку к реке и, не сбавляя скорости,
— «Орел-один»! «Орел-два»! Я «Орел», как слышно? Прием! — запросил Ревуцкого и Бакурова.
— «Орел»! Я «Орел-один». Слышу хорошо. Прием.
— «Орел»! Я «Орел-два». Слышу хорошо. Прием.
— «Орел-один», «Орел-два»! По выходе из реки проскочить через бугор и остановиться в лощине для приведения машин в боеготовность!
Немцы к этому времени окончательно пришли в себя и открыли сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Но самоходки, одна за другой, уже выбрасывались на берег, проскакивали в лощину и разворачивались в боевой порядок. За ними, прикрываясь корпусами боевых машин, спешили автоматчики. Ко мне подошел радостный Пермяков, ротный автоматчиков:
— Это ведь небывалая история, чтобы форсировать такую реку, не потеряв ни одного солдата и даже не замочив ноги!
— Точно, Витя! Осталась «малость» — взять Забужье! — Вой пролетающих над головами снарядов подтвердил, что бой предстоит тяжелый.
Минут десять потребовалось на слив воды, разгерметизацию жалюзи, щелей — и мы уже были в полной боевой готовности! Надо отдать должное нашим разведчикам! Успех форсирования обеспечили их умелые действия! Под носом врага, в ночной водяной пучине, с примитивным снаряжением — резиновыми трубками во рту и камнями, привязанными к ногам, они сумели найти и лучшие участки переправ, и эту маленькую лощину, которая не простреливалась из дотов.
Автоматчики быстро заняли позиции на западных скатах лощины, здесь же начали концентрироваться и подразделения из полков дивизии. Когда я прибыл на позиции взвода автоматчиков Журова, там уже находились комбат 1-й батареи Дворников и комбат 4-й батареи Истомин. Отсюда мы имели возможность близко рассмотреть доты. Их пушки и множество пулеметов изрыгали непрерывный смертоносный огонь — и нам предстояло в лоб наступать на эти доты! Невозможно было ни обойти их, ни подавить, но и атаковать — равносильно самоубийству! Связались по радио с подполковником Пригожиным, и Дворников от всех нас попросил обстрелять доты дымовыми снарядами, чтобы ослепить гарнизоны укреплений.
Через минуты пространство перед дотами окуталось густым задымлением — и самоходки двинулись в атаку! За нами — пехота и автоматчики! Вражеские доты продолжали вести массированный огонь из орудий и пулеметов, но теперь вслепую. Прорвались мы через линию дотов, не потеряв ни одной машины! И уже через минуты — без единого выстрела! — наскочили на первую траншею обороны противника. Перед самым наступлением мы видели, как подходили к этому рубежу машины, останавливались у самых траншей и с них спрыгивали солдаты, как видно, срочно переброшенные с другого участка фронта. И теперь, нагрянув на противника, наши самоходки утюжили эти окопы! Стрелки и автоматчики бросались врукопашную! Несмотря на внезапность, большинство вражеских солдат сопротивлялось упорно, фанатично — до конца! Лишь десятка два, побросав оружие, сдались в плен.