Байкал. Книга 6
Шрифт:
Правда на другой день она уж едва ли не о женитьбе заговорила, и я заскучал. Жениться, оно, конечно, дело хорошее, правильное, да только отец её, местный пекарь, сроду её за меня, чужеземного голодранца, не отдаст. Так что пришлось мне от честной девушки скрываться, чтобы не попортить её привлекательности для иных женихов, коли такие сыщутся.
Надо сказать с девчонками я всегда сходился легко, сказывалось и сиротство, заставившее рано взрослеть и во всём рассчитывать на себя, и жизнь при княжом тереме с младенческих почти лет, а в подклети чадь не шибко церемонится, тем паче на конюшне. Рос я смешливым, белокожим да курносым, золотые кудри
Мы тут дожидались кого-то, а после шторм на море отделил остров от побережья. Конечно, перескочить для Вералги труда не составило бы, но там не было всё того же или тех, кто-то ещё не прибыл. Поэтому Вералга и Викол всё же взяли меня в гости к Мировасору и его жене, обретавшимся здесь же. В гостях у них оказался и ещё двое предвечных, необычно смуглый и черноволосый большого роста человек, чистый бес с виду, как их малюют у нас и в книжках и на потешных картинках. И красавица из таких, что в Орде ханов рожают. Что она делала в энтих местах, подумалось мне, но тут же и скумекал: она же и не из Орды, должно, предвечные, они по всему миру обретаются. А чё им, когда так вот скачут: раз-два и в новом месте, и всё, начинай жисть по новой…
– Эрбин считает, что должно нашего неофита всем представить, не дожидаясь Ария, познакомиться, дать ему время присмотреться, подумать, кого себе в наставники выбрать, – сказала Вералга.
Это уже после обеда заговорили, здесь, у Мировасора кормили вкусно, запеченными поросятами, прошлогодними грушами и яблоками, пахнущими подвалом, варёной крупой, и сладким золотистым вином. Мировасор, видный мужчина с широким лбом, как у бычка и белыми бездельными руками, усмехнулся тёмно-красным ртом, будто он не светлое, а красное вино пил, сказал, сладко щурясь, как сытый кот:
– Ну что ж, пускай с нас начнёт, а то, кто его знает, Ария нашего, тем паче Аяю, когда их Бог сподобит прибыть. Вот, Василевс, взгляни вокруг, здесь больше половины предвечных, что есть ныне на земле, вишь ли, с каждым годом всё реже родятся подобные нам. А завтра все на остров при помощи наших летучих подруг и отправимся. Никто из присутствующих не против?
Арит, его жена или кем они тут все приходятся друг другу, ежли живут-то вечно, женятся али как? Так вот, Арит эта с черемными волосами, немного вертлявая, мне не понравилась, очень уж заглядывалась на меня, при муже как-то нехорошо выходило и остальные-то тоже не без глаз, поди, видют её сверкания. Это меня стесняло и делало общество этих людей не слишком приятным.
– Коли Аяя явится, так он её и выберет, – сказала Арит, посмеиваясь.
Тот, что был Орсег, вспыхнул зелёными очами и сказал весь оживляясь:
– Ежли вернётся Аяя.
– С Арием-то, – отмахнулась Арит, ломаясь. – Да она за ним как собачонка, куда угодно вернётся, хоть в самый ад.
– При таких другах ад точно, тут и есть, – пробормотал Орсег.
– Не будем ссориться, – сказал Мировасор. – Василевс – мужчина, а значит и посвящение не будет сложным делом. С женщинами сложнее.
– Почему? – спросил я, выскакивая не к месту. – Токмо… не зовите меня Василевсом, я всего-то Василько-конюх, никакого касательства к древним царям
Сказав это, я опустил голову, окончательно смутившись и густо краснея, небось, и уши свекольные, запылали…
– Ишь ты, образованный конюх ныне в Новом Городе пошёл, – усмехнулась Басыр. – Не смущай юношу, Мировас, и ты, Арит, не вихляйся, смотреть грешно, веди достойно званию предвечной.
И обернувшись ко мне, она спросила, участливо и едва ли не ласково:
– Ты много читал о нас?
Эта будет похитрее Арит, вона как заходит, будто едва не матерински относится, а у самой на уме та ж похоть, что у Арит. Впрочем, нет, не та, чуть позднее я понял, Арит желает себя и прочих в красе своей утвердить, будто в ком сомнения есть, что хороша она, а Басыр на эти глупости плевать, она с дальним прицелом спрашивает, хочет понять, какие есть во мне ценные таланты, чтобы через привязанность к ней, которую постарается внушить мне, использовать в своих целях, для увеличения власти и влияния. Только Вералга не проявляла ко мне ни похотливого, ни вот такого, торговкиного интереса, что меня к ней привлекало, конечно, более чем к другим.
– Немного читал, – сказал я, отвечая на вопрос Басыр. – Только то, что Викол давал мне.
– Так много книг и не найдёшь, – усмехнулся Мировасор. – Те книги, что давал тебе Викол, прочесть могут только предвечные, обычные люди и буквиц могут не увидеть, али не распознают, как сложить их. Как мы понимаем все языки мира, так от прочих всех людей можем скрыть свои тайны. А есть одна книга, которую может почесть лишь тот, кому суждено ввести своего собрата предвечного в наш круг. А круг наш узок, как видишь… Впрочем, ты не всех узнал ещё, там, через пролив ещё несколько предвечных, всё люди необычные и сильные. Так что выбрать будет из кого. А здесь… вот Басыр – индийская Богиня, которой поклоняются и будут поклоняться ещё через тысячу лет. Арит – просто красавица, что тоже немалый дар. О Виколе и Вералге, думаю, говорить тебе излишне, ты сам их неплохо уже узнал. Я всегда считался мужем образованным и мудрым, но и я не без изъяна, – он усмехнулся, что придало сразу ему какой-то приятной человечности. – Но пока полагал, что я самый умный и прозорливый из всех, отдался греху зависти и едва не погубил всех предвечных… Вот Орсег, да, он у нас – Бог морей и океанов, не думай, самый настоящий, выберешь его, он много тебе чудес откроет…
– Ох, Мир, пьян ты напился, что ли? – покачал головой Орсег, но беззлобно и даже усмехаясь.
Вот Орсег мне показался из всех новых знакомых самым бесхитростным и потому приятным. Не знаю, как я показался всем этим людям, живущим не первую тысячу лет, это меня не слишком волновало, ведь не жениться же мне на их дочках, если я им равный человек, то и не важно, насколько мы нравимся друг другу, в одном дому нам не обязательно жить.
Когда мы вернулись домой, Вералга, пришла пожелать мне доброй ночи и сказала:
– Ты не смущайся, Василько, что смел был с ними, молодец, и что на сладкие взгляды и слова наших женщин не купился, тоже молодец, проглядливость и сметливость твою подтверждает. Днями слетаем и к Эрбину в гости. Там, в том доме, кудесники живут настоящие, поверь мне, не тутошним чета.
– Об Эрбине я читал… он… – обрадовался я, и хотел сказать, что помню, что Эрбин сильнейший из всех, потому как обладает властью над здравием и жизнями людей. Вот уж, да так дар.
– Да-да, и о прочих читал, – улыбнулась Вералга. – Викол постарался описать всех.