Баженов
Шрифт:
Екатерина могла торжествовать: Новиков, который так смущал ее покой, валялся в пыли у ее ног, прося пощады…
Но следователь не был удовлетворен показаниями Новикова и написал на допросных листках: «Как он по сему пункту вопрошаем был двоекратно по притчине несогласно с существом самого дела показания, как о том значит особая при сем записка; в сем пункте сам он признает себя преступником».
Имя Павла в допросах не упоминалось; эта часть показания Новикова была из общего дела изъята и представлена императрице с таким заключением: «В объяснении Новикова по записке Баженова есть нечто, сокрыто быть желающее».
Что же это за бумага?
Для истории она не сохранилась; повидимому, она была уничтожена Павлом, когда он, заняв престол, чуть ли не в первый день затребовал эти бумаги к себе.
Екатерина ознакомила с баженовской бумагой Павла.
Наследник
«Ваше величество можете наперед сказать себе то, что я мог сказать сам себе, читая бумагу, которую Вам угодно было мне доверить; из кучи слов половина лишена смысла, а другая половина — слова, которые, очевидно, искажены, ибо я думаю, дело идет о ком-то таком, кто, вероятно, хотел опереться на Вашего нижайшего слугу, такого слугу, который, предполагалось, будет иметь возможность не только потребовать содержания, но даже попросить предупредительных сведений относительно секты, к которой он, конечно, не принадлежал. Нужно быть или сумасшедшим или глупцом, чтобы быть причастным ко всему этому как-нибудь иначе, чем по разговорам в передней.
Впрочем, всякое дальнейшее объяснение казалось бы мне бесполезным».
Екатерина «поверила» этому письму.
Следственным властям для руководства она написала такую записку:
«Приложенный пасквил, у Новикова найденный, показан мною Великому князю, и он, оный прочтя, ко мне возвратил с приложенною цидулою [письмом], из которой оказывается, что на него все вышеписанный пасквил всклепал и солгал, чему охотно верю и нахожу вяще винным сочинителя оного».
Баженова не предали, суду. Князь Прозоровский требовал «бить кнутом и сослать на каторжную работу» Новикова и других привлеченных по делу четырнадцать человек.
Екатерина ограничилась заточением обвиненных масонов в крепость.
В эти напряженные месяцы, когда Баженова ежедневно ждал арест, он построил ряд замечательных зданий.
Сын денщика Петра I, разбитый параличом капитан-поручик П. Е. Пашков, пригласил к себе Баженова и, заказав проект дома, заявил архитектору:
— Не сумлеваюсь, сударь, что оный дом будет чудом архитектурного искусства…
Баженов уже не верил в чудеса… Он неопределенно ответил заказчику, что дом будет достоин отводимого ему места — поблизости Кремля, на горке, спускавшейся к Моховой улице.
Так возник дом, который является единственном примером во всей европейской архитектуре.
Здание состоит из трех массивов: центральный корпус и два боковых, соединенных прямыми, короткими галлереями. Парадный фасад выходит в сад, разбитый по склону холма, внутренний — во двор, с архитектурно оформленными воротами. В стилевом отношении дом можно отнести к лучшим образцам французской классики. Исследователь стиля дома Пашкова, Дм. Эдинг, дал этому зданию следующую характеристику:
«Переход от старого стиля к новому сказался в архитектуре дома Пашкова. С какой бы точки зрения ни смотреть на общую массу памятников московского зодчества, дому Пашкова приходится отдать первое место. Нигде так не продумано и не осуществлено соотношение отдельных элементов постройки и декорации, как здесь. Контур вздымается три раза, причем среднему повышению соответствуют наибольшие размеры; однако ограничиваемая им центральная часть здания может быть охвачена одним взглядом; отсутствие фронтона и плоская кровля придают характер законченности, а фонарь над центром делает невозможной мысль о грузности постройки… Поверхность стен двух верхних этажей декорирована более тонко и изысканно, чем нижнего, в котором резкие очертания вырезов окон и пролетов смягчены масками на замковых камнях: отверстия окон рисуются мягче, благодаря сплошному убранству стен пилястрами, проходящими через оба этажа, тонкому, почти графическому карнизу в промежутках между пилястрами и такими же обрамлениями окон. Колонны и пилястры, завершенные коринфскими капителями в центральной колоннаде и ионическими в боковых, поддерживают антаблементы с четко прочерченным архитравом и фризом, украшенным римским богатым скульптурным орнаментом. Живописный элемент в декорацию вносит легкая тень в верхних частях портика. Балюстрада, завершающая стены крыльев здания, проста сообразно несложной их орнаментации; балюстрада, обрамляющая кровлю центрального корпуса, несет на столбах пышные вазы, смягчая переход от фриза и карниза к фонарю».
Во время нашествия французов в 1812 году дом пострадал от пожара, затем был реставрирован, но подвергся некоторым изменениям.
Каков же был первоначальный вид этого дома, продолжающего и сейчас пленять взор гармоничностью своих форм, высокой культурой архитектурных деталей и ясностью общего плана?
В. И. Баженов. Дом Прозоровских (Москва). Главный фасад.
Дадим слово современникам, видевшим дом в его первоначальном виде.
Иоганн Рихтер издал в Лейпциге (1799 г.) книгу о Москве, где подробно описан дом Пашкова: «В населенной части города, на Моховой, недалеко от Каменного моста, на значительном возвышении, возносится этот волшебный замок. Сзади, из переулка, вы входите через великолепный портал в пространный двор, постепенно расширяющийся от ворот. В глубине этого двора вы видите дворец, в который ведут несколько ступенек. С одной стороны двора — конюшни, с другой — манеж, оба — прекрасные здания. Два всхода ведут в дом. По ним вы достигаете верхних помещений и выходите на пространную вышку в куполе дома, откуда открывается прелестнейший вид на всю Москву. Самый дом состоит из главного корпуса и двух флигелей, соединенных с ним галлереями. В середине имеется выступ с большими сводчатыми амбразурами и двумя парадными входами в сад. Этот выступ первого этажа образует собою балкон, на который опираются тосканские колонны. Вверху над этими колоннами находится герб Пашкова, подпертый коринфскими колоннами, которые, как и все здания, представляют образец симметрической гармонии. На одной стороне балкона, украшенного с большим вкусом решеткою между колоннами, стоит богиня Флора, на другой — Церера. Герб поддерживается двумя полулежачими фигурами. Вверху — купол, образующий собою бельведер, окруженный парными колоннами. Флигеля украшены рядами колонн, и все это — образчик симметрии и евритимии. Перед домом, на самых высоких пунктах сада, стоят еще две колоссальные статуи, Марс и Минерва, принадлежащие, как и прочие фигуры, к лучшим произведениям века. Пройдя сквозь дом, вы приходите к романтическому виду с передней стороны дома от улицы. По неправильно искривленным и змеящимся дорожкам вы сходите вниз среди кустарников, по склонам горы, на которой стоит дом. Внизу — два каменных бассейна, посреди которых находится фонтан, а от улицы все отделяется железной решеткой отличной работы. Сад и пруд кишат иноземными редкими птицами. Китайские гуси, разных пород попугаи, белые и пестрые павлины живут здесь либо на свободе, либо висят в дорогих клетках. Ради этих диковинок и прекрасного вида по воскресеньям и праздникам собирается здесь множество народа».
Второе здание, относящееся к этому же периоду творчества Баженова, — дом Юшкова. (ул. Кирова, 21).
С домом Юшкова в старой Москве было связано много романтических легенд. Владелец дома, крупный богач генерал Юшков, принадлежал к масонской ложе. Некоторые современники видели масонскую символику в самой планировке дома. Дом характерен своей большой полуротондой, выходящей на два уличных фасада. Шесть больших колонн полуротонды несут на себе выдвинутый вперед антаблемент. В доме Юшкова, «если в нем есть что от предыдущей эпохи, то в общем впечатлении о «скорее связывается с новым стилем [классикой], получившим ко времени его создания уже всеобщее распространение» (В. Згура).
Затем Баженов построил еще дом Прозоровских (у М. Каменного моста) — небольшой изысканный дворец, напоминающий итальянские палаццо.
После пожара Москва усиленно застраивалась. Строили новые купцы, нажившиеся на военных поставках, и дворянство, материально процветавшее, благодаря льготам, предоставленным им Екатериной. Возникали пышные особняки с театрами и картинными галлереями. Вельможи строили дворцы на Басманной, на Разгуляе. Строилось и много казенных зданий…
Только опальному зодчему Василию Баженову, «славному члену Европейских академий», нехватало работы. Он публиковал в газетах объявления:
«Особы, желающие воспользоваться приобретенными им знаниями относительно до прожектирования каких либо строений, могут о сем к нему адресоваться и быть уверены в точном и скором исполнении их требований, а для избежания всякого неудовольствия нужным почитает назначить платеж за таковые труды».
Дальше следовала расценка в зависимости от величины здания: например, за план фасада и профиль с переделками до двух раз, при величине здания в двенадцать сажен, не более 120 рублей.