Бег в темноте
Шрифт:
Они снова умолкли и продолжали стоять на месте, словно не решаясь двигаться дальше, туда, где, возможно, их подстерегала неведомая угроза. При этом они чутко прислушивались, не раздадутся ли в окрестной тиши ещё какие-нибудь подозрительные звуки, и внимательно оглядывались вокруг в поисках того, что могло бы пролить хоть малейший свет на то, что произошло незадолго до этого где-то совсем рядом и жутковатый отзвук чего достиг их слуха, заставив их в нерешительности и тревоге остановиться посреди тротуара.
Однако ничего подобного они не увидели и не услышали. Улица, как и прежде, была пуста и безлюдна, без малейших признаков жизни, и приятели, похоже, были единственными живыми существами в округе. Сколько ни вглядывались они во все стороны, и прежде всего в расстилавшийся
И трудно было поверить, что под покровом этой умиротворённой, навевавшей сон тишины может скрываться что-то тёмное, зловещее, преступное, то, чего следует опасаться и всеми силами избегать…
Не обнаружив кругом ничего устрашающего и опасного для жизни, Никита шумно выдохнул и вопросительно посмотрел на друга.
– Ну… и что ж нам теперь делать?
Егор пожал плечами и слегка, немного напряжённо, усмехнулся.
– Да ничего особенного. Идти дальше. Постояли, передохнули малость, теперь пора двигать, если мы хотим добраться наконец до дому.
– А как же это? – Никита выразительно мотнул головой вперёд.
Егор пренебрежительно скривился.
– А что, собственно, "это"? Ну, нажрался, скорее всего, какой-то барыга до поросячьего визга и гаркнул что было мочи на всю Ивановскую… или, точнее, Минскую. Вот, по-моему, и всё. А мы уже и уши развесили, и струхнули, и чуть ли не убийство сочинили… вернее, ты, – уточнил он и двинулся было вперёд, энергичным жестом приглашая спутника следовать за ним.
Но Никита удержал его за руку и, тихо кашлянув, смущённым, почти просительным тоном вымолвил:
– Погоди, не спеши… Слушай, может, мы лучше это… на другую сторону улицы перейдём… Так, на всякий случай.
Егор обратил взгляд в указанном направлении и после короткого раздумья кивнул.
– Ну что ж, давай перейдём, если тебе так хочется, – сказал он с равнодушно-снисходительным выражением, делая вид, что ему совершенно всё равно, какой дорогой идти дальше, и, соглашаясь перебраться на противоположный тротуар, он лишь идёт навстречу пожеланию своего осторожного – если не сказать робкого – друга.
Они пересекли мостовую и продолжили свой путь по тянувшемуся напротив тротуару. Шли молча, понемногу ускоряя шаг, невольно прислушиваясь к окружающей тишине и то и дело мельком оглядываясь вокруг, не в силах избавиться от упорно не покидавших их смутных, безотчётных опасений и тёмных, тревожных предчувствий…
Глава 2
Вскоре необъятная чёрная громада кладбища, над которой в небесной вышине холодно сияла круглая медная луна, осталась позади, и перед путниками раскинулся просторный, озарённый множеством сверкающих лучезарных огней перекрёсток, образованный улицами Минской и Крылова.
На другой стороне Минской, которую только что покинули приятели, на углу у пересечения двух улиц вздымался ввысь светло-серый девятиэтажный дом, напоминавший по форме массивную прямоугольную башню, испещрённую бесчисленными окнами-"бойницами". Все они были темны, и только занимавший первый этаж магазин электронной и бытовой техники призывно сиял яркими, сразу бросавшимися в глаза витринами, словно даже ночью приглашая кого-то посетить его и что-нибудь приобрести.
И вот у подножия одной из стен этого дома – не той, где сверкали броские светозарные витрины, а соседней, обращённой к кладбищу, лишённой окон и тронутой лёгкой прозрачной тенью, – друзья вскоре заметили нечто такое, что немедленно приковало их внимание. И чем ближе к ним, по мере продвижения
Возле глухой боковой стены девятиэтажки они увидели очень высокого – по-видимому, не менее двух метров – человека необыкновенно крепкого, можно сказать богатырского, сложения, облачённого в длинный – по его росту – чёрный плащ-дождевик, закрывавший долговязое тело своего владельца с головы до пят. Широкие, ниспадавшие мягкими складками полы плаща едва не достигали земли и не позволяли разглядеть обувь незнакомца; точно так же скрыта была от посторонних глаз и его голова – на неё был накинут большой, вместительный капюшон, которого, вероятно, вполне хватило бы на две головы.
Однако отнюдь не огромный рост, могучее телосложение и довольно причудливый, явно не по погоде, наряд неизвестного прежде всего удивили и насторожили приятелей и заставили их всё внимательнее приглядываться к нему. Самым удивительным, необычным и внушающим смутную, ещё не вполне осознанную тревогу было совсем другое, а именно – то, что он делал.
Великан в долгополом чёрном одеянии стоял спиной к улице, а потому спутники поначалу не могли разобрать в точности, чем он занят. Они видели лишь, что он, широко расставив ноги, чуть согнув спину и раздвинув локти, то и дело мотает скрытой капюшоном головой, поводит плечами, слегка раскачивается из стороны в сторону и делает порой резкие, порывистые движения то одной, то другой рукой. На первый взгляд могло показаться, что рослый незнакомец находится в порядочном подпитии и, не в силах двинуться с места и даже просто крепко держаться на ногах, исполняет нелепый, довольно забавный для стороннего наблюдателя пьяный танец, обыкновенно заканчивающийся неизбежным, более или менее жёстким соприкосновением с земной поверхностью и глубоким, покойным сном на матери сырой земле, или, как в данном случае, тротуаре.
Но такой вывод можно было сделать лишь после первого, да к тому же брошенного издали, взгляда. Когда же путники приблизились к пешеходному переходу – к тому месту, где от странно одетого и не менее странно ведшего себя гиганта их отделяло лишь пространство проезжей части и тротуара, на котором он стоял, – и увидели его не со спины, а сбоку, их взорам представилась совершенно неожиданная и диковинная картина, заставившая их удивлённо распахнуть глаза и застыть на месте от изумления.
Оказалось, что долговязый тип в чёрном плаще, стоявший на одном месте и в то же время находившийся в непрестанном хаотичном движении, не одинок, как это представлялось спутникам издали. Рядом с ним был ещё один человек – с длинными, всклокоченными седыми волосами и бородой, с тёмным, одутловатым, морщинистым лицом, в грязной, изношенной, кое-где рваной одежде, по виду – бомж. Однако этот человек не стоял на своих ногах и, судя по его вялому, безжизненному виду, был без сознания. Его мощный высокорослый напарник крепко держал его в своих могучих объятиях, оторвав от земли и то и дело встряхивая, тормоша и мотая из стороны в сторону, словно большую тряпичную куклу. Бомж был обычного роста, может быть, немного ниже среднего, и нормального, пожалуй, даже довольно плотного телосложения, но в сравнении со своим колоссальным соседом вполне мог сойти за ребёнка (если бы его истинный возраст не выдавали грубая медно-красная, изборождённая глубокими морщинами физиономия и покрывавшая значительную её часть густая серовато-белесая растительность), за слабое, беспомощное дитя, с которым глупо и жестоко забавляется не очень умный либо не совсем трезвый взрослый, беспощадно тиская, трепля, вертя и так и эдак его обмякшее, податливое, очевидно, уже бесчувственное тело. Поэтому приятели поначалу и не смогли его разглядеть – он попросту терялся в объятиях чёрного исполина, точно слившись с ним в единое целое.