Бег в золотом тумане
Шрифт:
Я тут же пояснил Серёге:
– - И, знаешь, за что его выгнали?
– - Исчез новенький бульдозер С-100, и пропал ни с кем-нибудь, а вместе с этим симпатичным гражданином с лучезарной ухмылкой.
Поехали искать по свежим следам. Сначала следы бульдозера аккуратно по колее шли. Правда, они несколько раз обрывались у самого края дороги! Закончились все эти чудеса прямо перед буровой.
Слегка помятый, бульдозер стоял на обочине и как ни
– - Ну, шифернулся пару раз под откос, кирной был в доску,
а этот гад пархатый физию мне, как иконку расписал, и уволил...
– - Да, Варакин с такими фруктами, как Гуськов Фёдор Иванович, особенно не церемонился! Хорошо помню, он сказал мне с досадой: "Жаль, классный бульдозерист. До сих пор не понимаю, как он, ночью, пьяный, по таким крутым спускам на дорогу выбирался..."
Мы еще немного потрепались о нашем крутом главном инженере,
вспомнили начальника партии Вашурова, бригадира проходчиков Елизарьева и других. Все замолчали.
Федя вытащил из ближайшей пепельницы отслужившую спичку, с минуту поковырял ею сначала в ушах, потом под чёрными и
корявыми ногтями, затем достал из бокового кармана пиджака
поллитровку "Столичной", не спрашивая, разлил по стаканам, придвинул их к нам, тронул бутылкой и сказал:
– - Давай, мужики, тяпнем, разговор есть!
И тут же, не дожидаясь нас, выцедил водку мелкими глотками, занюхал блестящим от грязи рукавом и, часто оглядываясь на дремлющего бармена и возившуюся в углу судомойку, стал рассказывать тихим, переходящим в шепот, голосом.
И вот что он нам поведал:
В середине восьмидесятых, как раз перед кровавыми событиями в Душанбе, Федя работал в геологической партии,
переоценивающей месторождения и рудопроявления золота в Ягнобской долине. Он с товарищем занимался расчисткой старых штолен, пройденных вручную еще в середине 50-х годов на месторождении Уч-Кадо. Жили они там же, в палатке, поставленной на промплощадке. Участковый геолог
приходил раз в неделю из базового лагеря, привозил продукты,
документировал и опробовал, очищенные от многолетних обвалов, штольни давал новые задания и уходил. Золота особого на этом месторождении не было -- так, встречались отдельные короткие участки с содержанием 10-15 граммов на тонну.
И вот, когда почти все уже было сделано, они получили последнее задание: По кварцевой жиле пробить вручную небольшую рассечку длинной 3-4 метра. После пятой отпалки они увидели в забое золото. Крупные, с кулак, самородки сидели в кварцевой жиле, рассекавшей забой от почвы до кровли.
Рассказ Феди был обильно сдобрен крепкой феней
А когда Сергей приготовился делать ему искусственное дыхание, "старатель" прищурился и заржал:
– Ну что, соколики! В грудях мандраж, в колбаске раж!
Меня разрывало от злости, но я кивнул, потому что понял, - рассказ действительно интересный. Отдышавшись, Федя продолжил:
– - Когда мы растолкали по рюкзакам куски породы с желтяком, в рассечку нарисовался Васька-геолог. Сразу перо достал и начал металл царапать.
"Золото, факт!
– - И добавил:
В Душанбе -- заварушка. Русских режут. Все наши семейные уже смылись. Я зашел по пути, вас предупредить". Он хотел сказать "пока", но не успел -- я ударил его по кумполу булыжником!
Мы слушали, не перебивая. Федя понял, что заинтересовал нас и зашёлся диким хохотом. Его слюни долетали до нас. Я взорвался, но Кивелиди опередил меня. Брезгливо утираясь, он резко спросил:
– - Какого хрена ты нам байки травишь? Не с кем больше язык почесать? И почему ждал столько лет?
Тракторист продолжил, как ни в чём не бывало:
– - Кончай, братки, икру метать, слушай сюда! Потом, для верности, я замочил и напарника своего! Оттащил его вглубь штольни, взял, сколько смог золотишка, рванул капитально вход и в Душанбе отчалил.
Потопал через Зидды. Там мне местные таджики сказали:
"Не ходи дальше -- убьют". Но я пошлепал, хоть и щекотно было. На попутке догреб до Варзоба а чуть ниже, на двадцатом километре, когда водила побрызгать вышел, меня засекли в кузове местные из кишлака и с дрынами кинулись ко мне. Потом я узнал, им мулла сказал: "Гасите русских!"
Я прямо сверху, из кузова сиганул в речку. Река там, братаны, -- чистая Ниагара! Волны - "девятый вал"! Камни - с пивной ларёк! Одно слово - Цунами! А на мне мешок с добычей! Я топориком сразу на дно поканал! Там еще пару раз долбанулся об камни и захлебываться стал!
Все, думаю, хана, писец котёнку! До смертинки -- три пердинки. Скинул рюкзак, из последних сил вынырнул и выплыл у Варзобского озера. Там опять ко мне пацанва бросилась с палками и кирпичами! Короче, я, как последний навоз, кувыркался по реке аж до самого города. Не поверите, братва, плакал, как сука! Век воли не видать, но воды в реке прибавилось! А мешок с добычей глючит мне до сих пор!
Там, ниже по реке, наверное, россыпь образовалась. Можно золотой песочек мыть!