Бег в золотом тумане
Шрифт:
– - Хохотушка у него широкая, -- с пониманием улыбнулся Серёга, перехватив мой косой взгляд. Смотри, не прозевай девчонку! Умыкнёт и фамилию твою не спросит!
Мельком увидев мою хмурую физиономию, Лейла поняла, какие чувства меня обуревают.
Она нежно взглянула в мои глаза, и я сразу успокоился.
***
Наконец мы тронулись! На скамейке у правого борта уселись Сергей и Юрка.
Напротив -- мы с Федей. Между нами лежали рюкзаки, сумки,
удочки и сачок.
Первый блок-пост
– - Зачем Нагз едешь?
– - подозрительно спросил один из милиционеров,
– - Зачем в горы идут? Рыбка ловить, водка пить, -- ответил я, коверкая слова. Там мой друг живет - Бабек. Давно в гости звал.
– - Бабек? Маленький такой?
– - страж порядка показал ладонью рост, обидный даже для лилипута и засмеялся.
– - Мой родственник.
Очень белый девочка любит, ха-ха-ха! Ладно, езжай. Там, на Ёсе стоят наши. Постовой жадный очень. Есть у тебя пятьдесят тысяч? Дай ему. Только мелкими бумажками. Крупные увидит, подумает, что богачи и все перевернет. Что хочет возьмет и назад отправит. Привет от меня передай. Скажи, что я -- твой друг. Ахмедов моя фамилия. Откуда такой красивый девочка?
– - заинтересованно кивнул он в сторону кабины.
– - Его жена, -- одобрительно похлопал меня по плечу Сергей, -- из Ирана привез, Хомейни -- его тесть. Милиционер с недоверием посмотрел на меня, потом понимающе улыбнулся и махнул рукой на прощание,
Река Еся впадает в Кафирниган там, где широкая Гиссарская долина превращается в довольно узкое ущелье. Езды до нее было минут тридцать. Забравшись в кузов, мы рассовали предназначенную для взятки мелочь по ближним карманам, и с хмурым видом поехали знакомиться с местным Иваном Калитой.
Но, к нашей всеобщей радости, оно не состоялось. Блок-пост был пуст. Мы, чуть замедлив ход, пронеслись мимо него по узкой, застланной маревом дороге в твердой уверенности, что жизнь прекрасна и удивительна.
Круто вверх уходили рыжие, опаленные летом горы. Внизу, под шоссе, бухтел и пенился голубой Кафирниган. Впереди, на слиянии рек Сорво и Сардай - Мионы, раскинулся Рамит.
Когда мы бесповоротно поверили, что удача на нашей стороне, где-то вверху, слева и чуть сзади, послышалось характерное вертолетное тарахтение. Оно, притягивая наши глаза и уши, сопровождало нас с небольшими перерывами целых десять минут. Этих бесконечных минут хватило с лихвой, чтобы наш
оптимизм растаял, в ослепившей нас голубизне неба. И только перед Кальтучем мы, наконец, увидели злополучную тарахтелку. Это была бело-голубая Ми-восьмерка.
– - Ну, братцы, у меня душа в пятки ушла!
– - с улыбкой признался сразу повеселевший Сергей.
– - Они ушли на север. Туда, где наши вертолетчики всегда сворачивали, уходя на Кумарх...
– - покачал я головой.
– - А что касается Ми-восьмерки, скажу прямо; У Абдурахманова нет выхода. Пилот Ми - четверки сам мог найти другую машину...
– - Сейчас в душанбинском вертолетном отряде штук десять вертушек, -- вступил в разговор Житник.
– - И все они летают каждый день. Слабонервные падут на поле брани сами, без вмешательства Абдурахмана.
– - Юрка прав, -- сказал я, потирая шею,-- Если мы перестанем сканировать небосвод, то наши шеи и всё остальное будет целее. Я уже не говорю о психике каждого из нас...
Мы въехали в Рамит ровно в три часа дня. Без остановки промчались мимо продовольственного магазина, последнего на трассе Душанбе -- Кумарх. Пока он не скрылся за поворотом, я провожал его глазами как старого доброго знакомого... В эпоху расцвета геологоразведочных работ кодекс полевого люда предписывал оставлять в его винном отделе последнюю копейку, или точнее, последние три - шестьдесят два, или рубль - двадцать семь.
Еще пара поворотов и мы выскочили прямо к шлагбауму.
Простреленный в нескольких местах, он вызывал противоречивые чувства.
Около него стоял человек и смотрел на нашу приближающуюся машину. Когда мы подъехали, мужичок заулыбался и жестами стал приглашать нас к чаю. Мы вошли в домик, уселись на широкую -- от стены до стены -- тахту.
На дастархане лежал обычный чайный набор: сушеный урюк, пропыленный сахар-рафинад, дешевая карамель. Мы добавили к
этому "изобилию" пачку печенья, кружок копченой колбасы, несколько помидоров, огурцов и буханку городского хлеба.
В какой-то момент мои глаза встретились с глазами Сергея и Житника.
После треволнений дороги надо было слегка оттянуться и я пошёл за спиртом. Нашему знакомому этот поворот событий понравился. Выпив, он стал предлагать остаться на ночь:
– - Баран режем, плов делаем, дутар играем, -- сказал он, достав из-под тахты горячо любимый таджиками музыкальный инструмент. Очень хорошо играет! Всю ночь слушаем, песня поем!
Мы, естественно, вежливо отказались. Все, что нам здесь было нужно - это узнать о нынешнем положении дел в долине и ее ближайших окрестностях.
Еще он сказал, что каждый переворот в городе приводил в эти края новых людей в маскировочной форме. Да и понятно. Ведь через Сорво и далее по горным тропам отсюда легко попасть в Гарм, в Дарваз и Памир. А через долину Сардай-Мионы проходят тропы к Ягнобской и Зеравшанской долинам - к Самарканду и Ходженгу. Часть из этих пришлых людей осела в горных кишлаках к неудовольствию местных жителей и