Беги, Люба, беги!
Шрифт:
— Не мельтеши... — негромко бросил он, кивая на кресло.
И устроился на диване перед телевизором. Ноги помимо воли понесли меня в указанном направлении. В чем крылась причина вдруг возникшей у Беса ко мне неприязни, я никак не могла понять. Но не прошло и пяти минут, как Христенко растолковал все самым наилучшим образом.
— Достала ты меня... — нервно тыча в кнопки пульта, поморщился он, словно от зубной боли. — Возился с тобой, как последний лох, столько времени... И для чего?
Он бросил пульт и сверкнул глазами. Я испуганно проблеяла:
— Не знаю.
— Вот и я не знаю! Какого черта
Несмотря на то, что у меня от страха уже скрутило все имеющиеся органы, услышав последние слова, я слабо вякнула:
— Это вы ее с лестницы спихнули?
Бес раздраженно хрюкнул:
— Если б я, она бы в морге давно отдыхала! Поручил Макс дело лохам — вот и результат.
— А! — вдруг догадалась я. — В первый раз не рассчитали, что она из бара позвонит и я за ней поеду...
— Типа того! — усмехнулся Бес, морща нос. — Вот дружба, прямо не разлей вода! А вы с ней случайно не того.— в его взгляде мелькнуло нечто вроде любопытства, он покрутил пятерней в воздухе, — не лесбийских кровей, а? То-то Макс никак с тобой сговориться не может?
Он оглушительно захохотал, страшно довольный шуткой, а моя челюсть отъехала вниз, да так там и осталась. Мне бы лучше промолчать, но язык все сделал сам:
— Нет, мы обычных кровей. А у вас, случайно, в роду Карлсонов не было? То-то в Лидкиной палате из окна вылетел, как пробка из шампанского...
Напоминание о неудаче, ставящей его в один ряд с лохами, Христенко не одобрил. Мгновенно прекратив ржать, он схватил пульт и запустил им в меня с такой силой, что один бог ведал, как я успела пригнуться. Быстрота, с которой он проделал эту незамысловатую операцию, меня неприятно поразила.
— Еще раз вякнешь не по делу — пришибу... — ласково пообещал Бес. — Не толкай под руку, меня долго просить не надо... Договорились?
Я сделала очень понятливые глаза и кивнула. Я давно заметила, что в общении с женским полом у Христенко есть проблемы. Поскучав перед телевизором, он повернулся ко мне снова:
— Чего примолкла? Сказать нечего?
— Договор соблюдаю... — буркнула я.
— A-а! Так это если не по делу, а так пожалуйста.
Я и спросила:
— Игорь Федорович... почему муж хотел меня убить?
Христенко секунду смотрел на меня в недоумении,
потом, пожав плечами, протянул:
— Собственно, это не совсем он... — Я ждала, замерев. — Он просто... пожаловался, что, мол, любовница совсем сбесилась. Приказала отморозкам из охраны своего мужа, чтобы грохнули жену... тебя то есть. Ну, чтоб под ногами не мешалась...
— А Максим... знал Касаревскую?
— Конечно. Ну и решил посмотреть, что за цирк... Любопытно стало, из-за кого такой сыр-бор. Вот и влез!
А зачем? — Бес посмотрел так, будто ожидал, что я разделю его негодование. Но у меня на сей счет было свое мнение. —А как он
Забыв про договор, я ядовито поинтересовалась:
— А что же в подъезде? Когда меня чуть не зарезали? Где нянька была? Если б не сосед...
— Я ж не господь, чтоб везде успеть! — вздохнул Христенко. — Разве можно было уследить, что этой бабе в башку взбредет? А сосед твой... — вдруг словно вспомнил он, — допрыгается! Везде лезет! Шустрый, гад...
— Что? — не поверила я своим ушам. — При чем тут Ферапонтов?
— Ни при чем! — зло огрызнулся Бес и замолчал.
Но я молчать уже не могла. Подождав, пока он успокоится после отчего-то разозлившего его вопроса про Кольку, осторожно высунулась снова:
— А кто убил Мамонова?
— Да.. — неопределенно пожал Бес плечами, — нашелся, видать, умелец...
— А... Касаревскую?
— Хрен разберет! Похоже, свои и мочканули, чтоб не наглели. А может, дознались про что... Вот и примерили белые тапочки ей и твоему козлу заодно.
Было похоже, что в этом вопросе познания Беса тоже ограничиваются догадками. Его слова подтверждали предположения бухгалтера Доценко, однако не отвечали на один простой вопрос: зачем было убирать еще двоих, своих же? Несмотря на то, что Христенко ни с того ни с сего вдруг со мной разоткровенничался, собрать воедино удобоваримое объяснение снова не получилось. Единственное, что приходило в голову: со смертью Касаревской мне уже можно не опасаться неведомого убийцы, нанять которого она столь страстно желала. Правда, сейчас и без него мое положение было, как у изюма в булочке.
— Игорь Федорович... — опять начала я, но он вдруг злобно оборвал:
— Все, хватит... Заткнись! Я тебя знаю, ты можешь, как радио, до утра языком молоть! Сядь и засохни!
Прошло не меньше часа, прежде чем я заметила, что он начал клевать носом. Что было не особенно удивительно: на дворе стояла глубокая ночь, да и выпитая водка, видимо, способствовала. Обстоятельство обрадовало, я замерла, стараясь даже дышать через раз. Вот голова Беса сползла на спинку дивана, и он всхрапнул. Не спуская со спящего глаз, я стянула обувь и на цыпочках прошелестела к двери. Рассохшийся пол поскрипывал, оставалось лишь уповать, что смогу быстро отыскать нужную дверь. Тыркнувшись пару раз в комнаты и кладовки, я наконец попала в небольшой закуток — судя по всему, прихожую. По правой стене здесь стояла скамья, над ней тянулись резные деревянные полочки. Я уж рванула к входной двери, но задержалась, разглядывая одну из полок. Даже шагнула ближе... Но в следующее мгновение дверь за спиной распахнулась, и возле меня очутился Христенко с перекошенным от ярости ртом:
— Куда намылилась, лярва чертова?! Сказал же — не зли понапрасну!
В следующий миг я кувыркнулась на пол и заработала ногой по ребрам. Куда сыпались последующие удары, я уже плохо соображала. В глазах потемнело. Бес ухватил меня за шиворот и потащил обратно. Так я снова оказалась на кровати в дальней комнате.
— Думаешь, я за тобой бегать буду? Имей в виду, — тут он вдруг склонился к самому моему лицу и, сдавив пальцами горло, с ненавистью прошептал: — Если завтра не будет дискеты, я тебе лично сердце вырежу.