Беглецы из ниоткуда
Шрифт:
– Поговорили, отец.
Это «отец» всегда раздражало капитана. У людей принято говорить «папа». Но сейчас он не стал высказывать свою точку зрения на обращение сына.
– Хорошо. Иди. Больше тебе здесь делать нечего.
Но Флор и сам уже шел к выходу. Тем не менее капитан проводил его, чтобы убедиться, что дверь за вторым сыном закрылась надежно. С этими молодыми, даже с собственными детьми, все еще надо держать ухо востро. Хотя они, кажется, и начали уже приходить в сознание.
– Одеваемся, – скомандовал капитан.
Оба облачились в костюмы так быстро, как только можно было сделать, не нарушая правил безопасности. Помощь ребят оказалась кстати.
– Майя, тебе придется нас выпустить. Ребята пусть посмотрят, как это делается. Сможешь?
– Я умею. Игорь мне показал. Я и его выпускала.
Игорь? Гм… Он вроде бы давно не мальчик?
Но шлем был уже надет, и капитан Устюг ничего дочери не сказал.
Через три минуты оба корабельщика оказались уже в пространстве.
– Пойдем по тротуарам? – спросил Луговой по связи.
– Слишком долго. Летим прямо к энергодвигательному.
И они включили движки.
Нарев потянул носом воздух и высоко поднял брови.
– Обычно я легко узнаю кушанье по запаху, – сообщил он. – Но сейчас сдаюсь. Что-то необычное.
Карский удовлетворенно улыбнулся. Но тут же лицо его выразило озабоченность:
– Боюсь, как бы не перестоялось…
Он взглянул на часы:
– Удивляюсь: обычно капитан не отстает от стрелки хронометра. Судья, не знаете ли, куда исчез ваш супруг?
Зоя постаралась найти ответ, не компрометирующий капитана:
– Он ушел рано, вместе со штурманом. По-моему, они направились к инженеру. Он сказал только, что необходимо провести очередную табельную проверку – кажется, речь шла о компьютерной системе – я не поняла, как следует, не успела еще по-настоящему проснуться. Думаю, ничего серьезного не происходит – иначе он объяснил бы подробно.
Это сообщение никого не обеспокоило: за многие годы люди успели привыкнуть к постоянной исправности, даже больше – к неуязвимости корабля. И в самом деле: здесь ведь даже плохой погоды не бывало, в отличие от открытых планет.
– Интересно, – сказал Нарев, слегка улыбаясь, – как капитану удается сочетать отношение к вам как к супруге и к правительнице нашего мира? Ничего не изменилось после вашего избрания?
– Нет, ничего, – ответила Зоя, не обидевшись. – У него устойчивый характер. Да и что могло измениться?
– Полагаю, – молвил администратор, – что мы не станем дожидаться его. Тем более что Судья, безусловно, поставит его в известность обо всем, что будет здесь обсуждаться. С вашего позволения, приглашаю всех к столу.
– Пора, пора, – подхватил Нарев. – Меня терзает любопытство: чем вы надумали нас попотчевать?..
Следующие полчаса прошли почти целиком в молчании – оно прерывалось только возгласами одобрения, какие раздавались после того, как отведывалось каждое новое блюдо. И лишь за чашкой кофе хозяин дома разрешил разговаривать на другие, не гастрономические темы:
– Теперь мы с удовольствием выслушаем вас, если даже ваше сообщение окажется продолжительным.
Нарев немного расслабился после насыщения; но обращение Карского заставило его встрепенуться.
– Я готов, – отозвался он. – Надеюсь не занимать ваше внимание более необходимого времени.
Он обвел всех, сидевших за столом, взглядом слегка прищуренных глаз.
– Все последние годы мы прожили в состоянии блаженного спокойствия, и даже выход детей из-под нашего влияния не очень обеспокоил нас, не правда ли? В конце концов, они не могли уйти никуда за пределы нашего мира, контроль за которым по-прежнему находится в наших руках.
Он сделал паузу, давая время слушателям утвердительно закивать головами.
– Но мне представляется, – продолжал он, – что время, отпущенное нам на безмятежное житье, миновало. Мы не заметили, как дети выросли – и, следовательно, то, что представлялось нам игрой, приняло очертания серьезного и чреватого нежелательными последствиями явления.
– Вы так полагаете? – не удержался от реплики Карский. Зоя лишь склонила голову к плечу, что должно было выражать сомнение.
– Судите сами. Прежде всего расскажу вам об эпизоде, имевшем место не далее как нынешней ночью; я узнал о нем от жены, она случайно стала его свидетельницей. Наш глубокоуважаемый писатель…
Нарев рассказал о странном визите Истомина в соседнее государство – изобразив это так, как представлялось ему самому после рассказа Милы. Его выслушали хмуро.
– Это говорит прежде всего об одном: о том, что наши дети – во всяком случае, большинство из них – на самом деле превратились во взрослых. Иными словами – нам уже недолго осталось до появления на корабле нового поколения: поколения внуков. Потому что интерес, скажем, того же Истомина к кому-то из девушек не остался, безусловно, незамеченным со стороны наших потомков; то есть они почувствуют – если уже не почувствовали – себя мужчинами и женщинами. Последствия вам ясны.
– Но это естественная неизбежность… – не очень решительно проговорила Зоя. – Мы заранее знали, что рано или поздно это произойдет. Есть ли повод для беспокойства?
– Считаю, что есть, и очень серьезный. Все было бы на самом деле естественно и не грозило бы никакой опасностью, если бы этот… гм… процесс развивался под нашим контролем. Потому что все мы знаем, что его необходимо удерживать в определенных рамках. Рост народонаселения в таком ограниченном пространстве, в каком обитаем мы, не может быть нерегулируемым. Необходимо влияние старших и опытных, необходимо соответствующее образование, какого мы просто не успели им дать. Все было бы не страшно, потому что время еще не упущено, если бы мы и они составляли одно общество, хотя и разные его поколения. Но в том-то и сложность, что мы – в разных обществах, даже в разных государствах, и если для нас это – условность, то для них – дело очень серьезное. Иными словами – любую нашу попытку хоть как-то регламентировать их действия они воспримут как своего рода агрессию и не примут ее, даже не станут обсуждать. И это – лишь первая опасность. Вторая же, более отдаленная, но не менее серьезная, заключается в том, что случившееся с нами повторится: третье поколение, достигнув примерно того же возраста, в свою очередь, отколется от родительского – и в перспективе у нас, потому что это ведь произойдет скорее всего на наших глазах еще, – возникновение недоброжелательно настроенных по отношению друг к другу государств, то есть ситуация, существовавшая на нашей материнской планете в прошлые тысячелетия – только значительно более напряженная, потому что все будет происходить в ограниченном и достаточно тесном пространстве. Все это очень серьезно беспокоит меня. Думаю, откладывать меры по нормализации более некуда. Необходимо немедленно предпринять шаги по восстановлению единого общества, в котором можно будет держать все происходящее под контролем знания и опыта. Вот какие соображения вынудили меня выступить перед вами и предложить немедленно начать разработку и реализацию плана действий по ликвидации раскола. Теперь я готов ответить на ваши вопросы.