Беглянка
Шрифт:
Это была победа. И она ознаменовалась оглушительной тишиной, вмиг накрывшей площадь.
Неспешно повернувшись к помосту, Инквизитор с достоинством поклонился зрителям и, более не обращая на поверженного никакого внимания, твёрдым шагом пошёл прочь, оставляя за собой дорожку из капелек крови.
Опустив голову, я дождалась, когда он поравняется со мной и поспешила следом, а униженный мужчина так и остался лежать на камнях, безвольно раскинув руки.
На его теле не было ни царапины…
От прошлого не сбежать. Откровение
От очередного прикосновения Лауль вдруг ощутимо дёрнулся.
— Больно? — Тут же отреагировала я.
— Терпимо. — Сквозь сжатые зубы ответил Инквизитор.
— Извини, я стараюсь как можно мягче…
— Ничего. Давай скорее домазывай, мне через два часа надо быть у императора.
Я понятливо кивнула и выдавила себе на ладонь ещё немного геля.
— Кстати! А что Диктатор делал на вашей дуэли? Он что, не пропускает ни одного жестокого действа на Патриоре?
— У него не так много времени на развлечения, чтобы тратить его впустую. — Покачал головой Лауль. — Так что нет. Будучи покровителем моего противника, он присутствовал там как заинтересованное лицо. А вообще, подобные поединки считаются условно закрытым мероприятием.
— Почему условно?
— Потому что напроситься на них может каждый. И отказывать не принято.
— А невольники? Нас было мало… Значит, тоже только желающие?
Мой собеседник недовольно скривился:
— Ты же знаешь, что рабы не имеют права ничего решать, хотеть или просить. Здесь они и за людей-то особо не считаются…
— Тогда кто решает, какие невольники должны прийти, а какие — нет? Хозяева?
— Да, на своё усмотрение. Обычно в качестве устрашения.
— Не вижу логики. Лично я не заметила в ваших разборках ничего пугающего. Драка и драка. Ну, на кнутах, а не на кулаках или ножах, бывает. Зачем заставлять рабов на это смотреть? На Патриоре вообще много боли и крови, а уж после того, что я видела на площади, этот поединок не показался мне прямо-таки ужасным зрелищем.
— Ты верно сказала. С дуэлью всё обычно гораздо спокойнее, чем при наказании плетью. Плюс азарт тоже слегка снижает напряжение… Но ты не понимаешь главного. Все увечья наносятся с помощью одного лишь кнута. Того самого, что носит на поясе каждый уважающий себя свободный. И запросто может пустить в ход, когда ему заблагорассудится.
По спине пробежал неприятный холодок.
Я действительно не думала, что кто-то способен нанести столь страшные ранения обычным куском пластика. Хорошо, что я ещё ни разу не разозлила ни одного господина…
— Меня ты тоже прихватил на воспитание?.. — Справившись с первым шоком, угрюмо поинтересовалась я.
— Нет. Я знал, что никаких зверств не будет. По крайней мере, с моей стороны.
— Тогда зачем ты меня взял?
Инквизитор на секунду замялся.
— Мне не хотелось, чтобы ты гадала, куда я пропаду, если бой завершится не в мою пользу. — Тяжело признался он.
— Ты мог всё объяснить на словах!
— Да, вчера я так и собирался сделать, но наш разговор ушёл несколько в другую область и закончился не настолько хорошо, чтобы его можно было продолжить. Поэтому пришлось поступить иначе. Оставлять тебя в неведении показалось мне слишком жестоко.
Не могла не согласиться. Конечно, я бы переживала не столько за Лауля, сколько за свою нелёгкую судьбу и упущенную возможность обрести свободу, однако ситуации это не меняло.
Обсуждать прошедший вечер у меня не было никакого желания, поэтому я нанесла заживляющее средство на следующую рану и вернулась к предыдущей теме:
— Ладно, про невольников всё вроде понятно. А как же женщины и дети? Они же по типу нас, такие же безвольные рабы… Их тоже притащили насильно?
— Во-первых, они совсем не рабы. Просто местные семьи построены по строгому патриархальному типу с непререкаемым авторитетом мужчины и абсолютным подчинением младших старшему. Это не мешает женщинам, например, работать, если таким образом они принесут настоящую пользу Империи.
— Почему-то мне кажется, что подобное случается редко… — Недовольно пробурчала я.
— Ошибаешься. Существуют исключительно женские коллективы и даже организации.
— Не верю. Пока я видела только забитые несчастные тени, которые на всех других цивилизованных планетах имеют не задокументированную, а вполне реальную свободу.
Лауль снисходительно улыбнулся:
— Ты ни разу не видела их одних, верно?
— Да. И что с того?
— Когда рядом мужчина, любой, даже раб, они ведут себя молчаливо и покорно, как полагается по законам Империи. Показать же истинное лицо они могут лишь с разрешения сопровождающего или в чисто женском коллективе. Правда, многие и там предпочитают скрываться, чтобы не запутаться.
Я нахмурилась, но более никак не показала своего негодования. Даже гель продолжала класть всё так же ровно и аккуратно.
В конце концов, каждая планета имеет право на свои условия. В эту область не лезет даже Галактический союз, что им моё мнение?..
— А, во-вторых, жёны с несовершеннолетними детьми и незамужними дочерями всегда сопровождают мужчин на подобных мероприятиях. Тихо сидят рядом и наблюдают. Так принято.
— Зачем?
— Чтобы они оставались под контролем.
— И ты ещё смеешь тут что-то говорить о свободе! — Всё-таки не сдержалась я.
Инквизитор усмехнулся.
— Знаешь, — задумчиво глядя в потолок, сказал он, — когда-то давно Патриор был типичной колонией с чрезмерно доминирующим положением мужчин. Однако основатели вовремя заметили, что такой строй вызывает стремительную деградацию, заметно замедляет развитие и в целом ведёт к гибели. Каждая колония выходит из подобных ситуаций по-разному, будущая Империя тоже выбрала свой путь и признала наличие у некоторых представительниц слабого пола, в основном среди рождённых при новых порядках, достойного ума, способного помочь в возвышении Патриора над другими планетами. Вкупе с уже имеющимися строгими ограничивающими законами данный шаг позволил Империи вырваться вперёд и занять лидирующее положение в обитаемой вселенной, превзойдя многие другие молодые колонии на поприще научного и технического прогресса. В результате женщины поднялись на одну ступень выше, а их место заняли появившиеся чуть позже невольники. — Лауль сделал небольшую паузу. — По сути, все колонии со строгими иерархическими распределениями пытаются таким завуалированным образом создать у себя негласное рабство. Патриор же пошёл более простым путём и официально признал возможность законного владения другими людьми, как-то провинившимися перед Империей. Ведь всё, что нужно мужчинам для укрепления собственного статуса — это чувствовать власть, иметь возможность приказывать, управлять и наказывать себе подобных. И неважно, какого пола будет этот несчастный.