Беглянка
Шрифт:
— Но, поддерживая Империю, ты уничтожаешь ТЭС! Губишь Мерит — планету, что приютила тебя, которая дала тебе пристанище и стала вторым домом!
Инквизитор криво ухмыльнулся:
— Но родился-то я всё-таки здесь, а не там. И воспитывался тоже тут.
Его слова меня не на шутку испугали.
Все две недели, что мы провели вместе, в голове постоянно проскакивала мысль, будто рядом со мной не Лауль, а какой-то чужой, незнакомый мне человек. Слишком странно он себя вёл.
И его признание стало последней каплей.
Всё это время я закрывала глаза на радикальные изменения в наших отношениях. Не спрашивала себя, куда пропала вся его нежность, где прежняя откровенность и теплота общения, почему им на смену пришла холодность, сухость и предельная вежливость, от которой хотелось выть в голос… Я списывала всё на его чувство вины, на желание защитить меня, ведь отключать камеры больше было нельзя, а под постоянным наблюдением Диктатора он не рисковал говорить открыто…
Но теперь моему терпению пришёл конец. Я и раньше не особо заботилась о сохранении в тайне своих истинных желаний, сейчас же сбросила последние оковы.
— Так больше не может продолжаться! — Твёрдо заявила я. — Скажи, что происходит?
Инквизитор поднял на меня удивлённый взгляд:
— Ничего. О чём ты?
— С тех пор как я согласилась надеть контроллеры, тебя словно подменили!
Лауль безразлично пожал плечами:
— Просто я перестал бояться, что потеряю тебя. Прекратил опасаться за твою жизнь.
— И потому так резко изменился? Стал совершенно другим?!
— Я всегда таким был.
— Неправда! — В сердцах воскликнула я, вскакивая на ноги. — С тобой явно что-то сделали здесь, пока меня не было. И мне нужно знать, что!
— Ты всё прекрасно видела.
Меня передёрнуло от воспоминаний.
— Это не могло так сильно повлиять на тебя! — Продолжала упорствовать я.
— Боль часто меняет людей.
— Но ведь это не ты! Я тебя знаю! Со мной ты всегда вёл себя иначе.
Мой собеседник устало вздохнул:
— Ничего ты не знаешь. Я вёл себя так, как мне было удобно. Нужно. На самом деле я всегда оставался сыном своего отца и истинным патриорцем… Мне просто напомнили, что я слишком заигрался в благородного влюблённого, вот и всё.
Лауль говорил так серьёзно и убедительно, что мне стало страшно.
Неужели он действительно так считает? И правда притворялся?.. Страдал… Но зачем?! К чему были все эти жертвы? Только ради меня?!
— А мой побег? — Ухватившись за последнюю соломинку, напомнила я. — Ты пытался помочь, рисковал своей жизнью!
— И теперь понимаю, что напрасно. Отец прав — не стоило пытаться завоевать тебя лаской, следовало сразу брать силой. Тогда проблем было бы значительно меньше.
Холодный надменный тон не оставлял сомнений: Инквизитор не лгал и не обманывал. Возможно, впервые на своём веку.
— Значит, всё это время… — Нерешительно начала я.
— Да. — Спокойно кивнул мой собеседник.
Я не верила. Не хотела верить. У него явно был какой-то план, ведь тот Лауль, которого я знала, никогда ничего не делает без причины!
Значит, в признании, правдивом или вымышленном, имелся какой-то смысл. Оно было необходимо для достижения какой-то цели… Но какой?
А тем временем Инквизитор, не дожидаясь ответа, опять преспокойно уткнулся в свой комм. Будто ничего не произошло.
Боль — слабая попытка описать то, что я тогда чувствовала. Обида, разочарование, злость, ненависть, бессилие… Меня буквально раздирало изнутри, разум метался в черепной коробке, как загнанный зверь в поисках выхода… Но его не было. Я не знала истинного положения вещей и не могла его выяснить. Одна часть меня прямо-таки кричала, истекая эмоциями, что это ложь, другая, жёстко основываясь на фактах из жизни Лауля, утверждала, что сказанное им — чистая правда…
Я искала золотую середину, однако упорно её не находила. Связи не было.
И тут, словно радуга после грозы, возникла предательская мысль о побеге.
Действительно, я согласилась лететь на Патриор исключительно ради любимого, не попыталась скрыться, хотя могла сбежать и где-нибудь спрятаться. Я даже не попробовала, а ведь с моим талантом и возможностями особой проблемы окунуться обратно в преступный мир не было. Могла бы назваться новым именем и начать свой путь заново… Но решила остаться. Хотела помочь Лаулю, думала облегчить его участь…
Идиотка.
Пожалуй, сентиментальность и правда приносит одни лишь беды. Как и благородство. Прав был Эрих — в этом жестоком мире оно лишнее. Вот что оно мне дало? Я чувствовала себя обязанной Инквизитору, пошла на поводу чувств и угодила в ловушку. Отличный конец.
Давно стоило признать: на деле я, целиком, никому не нужна. Моё тело — безусловно. Сам Инквизитор без зазрения совести им пользуется. Способности — возможно. Достаточно вспомнить, как полезны они были Лестеру… Но вот характер и душа — вряд ли. И от этого знания становилось только больнее.
Слёзы сами собой навернулись на глаза, и, как я ни старалась, отогнать их не получалось. А Лауль между тем продолжал смотреть в комм. Просто пялиться…
И тут я неожиданно всё поняла.
Он вновь стремился меня спасти! Наверное, заключил какую-то сделку, рассчитывая бежать позже, а я мешала ему двигаться вперёд! Он не мог отключить камеры и всё объяснить, не выйдя при этом из своей роли, потому активно пытался показать, что я ошибалась на его счёт. Внушить, будто всё наше прошлое пропитано обманом!
Конечно! Ему было нужно, чтобы все поверили! Чтобы я сбежала! Тогда он притворится, что ему плевать, найдёт какую-нибудь невольницу из местных…
Ревность пополам с жалостью на миг сжали моё сердце, но я мужественно их отстранила.
Мне не должна быть важна судьба какой-то девушки. Сколько их на Патриоре? Не счесть. И всем, увы, не помочь. Пока существует Империя, пока процветают звери, вроде Диктатора — рабы будут гибнуть. Главное, чтобы осталась жива я.
А Инквизитор… Он тоже хочет выжить.