Беглянка
Шрифт:
— На втором уровне есть еще. Не хочешь присоединиться ко мне? — спрашивает Гэри, ведя меня к лифтам прежде, чем я успеваю подумать.
Двери выходят на второй уровень склада. Это приглушенная, почти тихая версия вечеринки внизу. Вместо того чтобы предаваться непрерывному бормотанию Гэри о своей коллекции произведений искусства, я подхожу к перилам, наблюдая за происходящим внизу. Это вид на весь гала-концерт с высоты птичьего полета. Камиллу легко узнать сразу, в окружении заинтересованных женихов. Но она не единственный человек, которого я ищу.
И тут я вижу его.
Как будто я все время знала, где искать.
Талант в баре на
Должен ли я? спрашивают его глаза.
Попробуй, мой ответ.
Он не такой собранный, как нарциссы, и не замкнутый, как беспокойные гости. Талант Ридж остается в серой зоне между принадлежностью и выделением. Его костюм дизайнерского кроя, но галстук ослаблен, а блейзер расстегнут и закатан до локтей. Он подстригся, но вероятно, мог бы побриться более тщательно. Талант гуляет с естественной чванливостью, но не с высокомерием того, кто считает эту вечеринку чем-то большим, чем она есть: бредом.
— Уже устала от меня? — спрашивает Гэри. Он опирается на перила рядом со мной.
— Видишь девушку в черном платье?
Камилла не единственная женщина, одетая в черное, но она единственная, кто имеет значение.
— Твоя подруга? — заинтригованно спрашивает он.
— Мы работаем вместе, — поощрение моих клиентов к поиску других женщин может разрушить мою карьеру, но мысль о том, чтобы снова стоять на коленях в офисе Гэри, немыслима. Инес хочет, чтобы Камилла пошла по моим стопам. Она может начать с Гэри, — Ничего не меняется, кроме женщины. Та же аранжировка. Те же условия и цена.
Гэри поправляет лацканы и прочищает горло.
— Очаровательная.
Талант прибывает, держа стакан с янтарной жидкостью по краю, окруженный светом внутри лифта. Гэри и Талант проходят мимо друг друга, один пытается войти в мою жизнь, а другой покидает ее навсегда. Если бы взгляды могли убивать, у Гэри не было бы пульса. Арт-дилер ничего не замечает, потому что делиться мной всегда было выгодно.
Я допиваю свой бокал шампанского, наслаждаясь теплом, растекающимся по моим венам. Я думаю о том, чтобы уронить свой пустой стакан и посмотреть, как он разобьется о землю внизу. Последующее замешательство, которое это вызовет — это развлечение, которого я жажду, но Талант скользит ладонью по моей нижней части спины. Мое тело притягивается к нему, как гравитация.
— Я надеялся, что ты будешь здесь, — говорит он с романтическим ароматом виски на губах.
Нет ничего, чего я хочу больше, чем скользнуть в его пиджак и положить свои руки туда, где бьется его сердце, прижаться своей грудью к его груди, уютно устроившись в тепле его тела. Но он Талант Ридж, а я девушка по вызову.
Он расшифровывает выражение неуверенности на моем лице, сжимая челюсти при мысли, что мы должны отложить любой из драгоценных моментов, которые мы снова проводим вместе. Но мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что нас внимательно изучают.
— Где мы можем побыть наедине? — спрашиваю я, вдыхая запах его кожи на случай, если деваться некуда и придется расстаться.
Талант удивляет меня и берет за руку, переплетая наши пальцы. Ради анонимности я опускаю голову и закрываю лицо волосами от любопытных взглядов и любопытных светских львиц.
Талант допивает свой напиток и оставляет пустой стакан
— Кто эта девушка с Талантом Риджем? Они в отношениях?
Он врывается через двери аварийного выхода с двойным защитным ограждением и говорит.
— Я больше не выпущу тебя из виду.
Глава 15
Лидия
Стена прохладного морского воздуха приветствует нас снаружи. Металлическая дверь с грохотом захлопывается, оставляя Таланта и меня наедине на пожарном балконе. Сбоку свисает выдвижная лестница, а тускло-желтые аварийные фонари, прикрепленные к зданию, отбрасывают тени на наши лица. Гул океана и эхо далекого корабельного гудка — единственные звуки, кроме ритма биения сердца в ушах.
Ночь неподвижна, особенна и спокойна, как будто прекратила все волнения, чтобы дать нам непрерывное время в одиночестве. Тьма знает, что это единственное, что может стать свидетелем нашего соединения. Все остальное пользуется этим.
Мы стоим лицом к лицу, борясь с невидимой, но мощной связью между нами, просто чтобы изучить друг друга. В этом свете глаза Таланта кажутся черными, а его длинные ресницы касаются верхней части щек, когда он осмеливается моргнуть. Его нижние веки окрашены бессонницей цвета легкого синяка. И веснушки на его носу и щеках надо пересчитать и поцеловать одну за другой.
— Черт возьми, — шепчет он, — Я устал держаться от тебя подальше.
Талант скользит рукой по моему затылку и тянет меня вперед. Его пальцы впиваются мне в волосы, и он тянет мою голову назад. Я задыхаюсь, переводя дыхание перед тем, как его губы врезаются в мои — да и вообще, кому теперь нужно дышать?
Это должен был быть наш первый поцелуй.
Это должен был быть единственный поцелуй в моей жизни.
Он держит меня так близко, как только может, и заставляет мой рот открыться, чтобы лишить меня того дыхания, которое, возможно, осталось в моих легких. Его верхняя губа скользит по моей, а нижняя прижимается к изгибу между моим подбородком и губой. Взрыв теплого шипения вырывается из глубины меня и взрывается, унося с собой все чувства предательства, боли и одиночества, с которыми я когда-либо сталкивалась, в облаке обломков, простирающихся в атмосферу.
Я остаюсь голой, пока поцелуй и огненные объятия Таланта не льются в кратер размером с всю жизнь, оставленный извержением, и впервые в жизни я знаю, что такое привилегия принадлежности.
Обвивая руками его плечи, я поднимаюсь на кончики пальцев ног и отдаюсь огню, углубляя связь. Сосредоточившись на текстуре его поцелуя, я поражаюсь тому, насколько податливы его губы, успокаивающему аромату виски в этом дыхании и жару его языка. Талант не принуждает, а ласкает. Наши языки соприкасаются, но не так вульгарно, как я привыкла.