Бегство к любви
Шрифт:
Его ладонь скользнула под мою футболку, поднимает ее, пальцы пробираются в чашечку бюстгальтера, и я думаю: да… боже, да! Отдернув вниз мой бюстгальтер, он заключает мою голую грудь в свою теплую шершавую ладонь, большим пальцем теребя затвердевший сосок…
Я так сильно хочу его…
Потом я ощущаю его эрекцию. Его разгоряченная плоть вдавливается мне в пах.
В сознании мелькнул образ Форбса – как он, прижимая меня к стене, пытается надругаться надо мной, – и чары развеялись.
Я
Ладонь Джордана внезапно стала ладонью Форбса. Никакого удовольствия. Только страх. Холодный первобытный страх.
И паника.
Я в панике. Мышцы от страха одеревенели.
Меня тошнит.
– Прекрати. Прошу тебя, прекрати. – Задыхаясь, я пытаюсь сдернуть с себя его руку.
Я хочу, чтобы он меня отпустил. Немедленно.
Джордан мгновенно вытаскивает руку из-под моей футболки, кладет ее на джип, прямо над моей головой.
– Боже, прости, Мия, что с тобой? – Он всматривается в мое лицо. – Скажи, что с тобой? Черт, я поспешил. Не думал ни о чем. Прости. – Он качает головой.
– Все нормально. Просто… я хотела… – Я никак не могу перевести дух. – Думаю… просто… я не могу. Не сейчас. Прости.
– Мия, нет… – Он прижимается лбом к моему лбу. – Не надо ничего объяснять. Ты не обязана передо мной отчитываться. И хватит уже извиняться. Это я должен просить прощения. Просто я настолько растворился в тебе… больше это не повторится, – страстным тоном клянется он, и мне хочется ему верить. – Отныне я пальцем тебя не трону без твоего согласия. Мы не будем торопить события… или будем – как ты захочешь.
Звук его голоса, его слова успокаивают – умиротворяют, как ничто другое на свете.
– Хорошо, – выдыхаю я.
Мне не сразу удается прийти в себя, но, когда самообладание возвращается, я беру в ладони его лицо.
– Ты – самый лучший на всем белом свете, Джордан.
Он долго смотрит мне в глаза.
– Ты тоже, детка. Самая лучшая.
Глава 17
Я загубил наши отношения с Мией.
Неудивительно: ведь я – это я. Начал думать не головой, а другим местом, когда прижал ее к джипу Уэйда.
Мне с ней было безумно хорошо, я изнывал от желания, а она вдруг ударилась в панику, я прямо ощущал ее страх.
И почувствовал себя самым последним кретином.
И сейчас еще чувствую.
Знал ведь, что ей довелось пережить, а попер, как танк. Даже разрешения не удосужился спросить. А нужно было убедиться, что мои действия ее не пугают. Просто она поначалу отвечала мне взаимностью, и мне показалось, что все в порядке, что наши желания совпадают.
Как мог я так по-дурацки ошибаться?
После она притихла, и это неудивительно. Мы поехали на горный кряж, устланный ковром из полевых цветов; с него открывается великолепный вид на каньон. Я подумал, что там ей должно понравиться,
Она замкнулась в себе.
Мы пообедали, полюбовались красотами. Все это время я старался не прикасаться к ней.
Это давалось мне нелегко, но ведь я пообещал, что буду сообразовываться с ее желаниями.
А она ни разу не пыталась ко мне прикоснуться.
Это было три дня назад.
С тех пор мы не целовались, не прикасались друг к другу, не держались за руки.
Мы ходили в кино, в кафе, просто торчали в гостинице, но, похоже, мы вернулись к тому, с чего начали, – стали просто друзьями.
Вчера предприняли еще одну неудачную попытку найти ее мать.
В нашем списке оставалось всего две Анны. Мия не могла решить, к какой из них ехать, и выбирать пришлось мне. Дело непростое, я просто ткнул пальцем с закрытыми глазами. Так мы и определились. Я сожалею лишь о том, что не выбрал другую Анну, потому что та, на которую указал мой палец, оказалась, как и первая, не той, что нам нужна.
Не мамой Мии.
Поначалу я думал, что это она. Белокурая, миниатюрная, прямо как Мия. Женщина приятная во всех отношениях. Когда я сообщил ей, зачем мы пожаловали, она пригласила нас в дом, усадила в гостиной, угостила чаем. И объяснила, в учтивой форме, почему она никак не может быть мамой Мии.
Она бесплодна.
Я чувствовал себя полным дерьмом, и это еще мягко сказано.
Мы немного поболтали, но я видел, что Мия все больше уходит в себя. Словами не передать, как было больно на это смотреть.
Анна предложила еще чаю, и я из вежливости не отказался. Направляясь на кухню, Анна остановилась и, обращаясь к Мие, сказала: «Если б мне выпало счастье иметь детей, я хотела бы, чтобы у меня была такая же славная девочка, как ты».
Это был комплимент, но слова Анны причинили Мие боль. Это было написано у нее на лице…
– Все нормально? – тихо спросил я ее.
– Да.
Сомневаюсь, что она вообще услышала меня. Сидела, как парализованная, наблюдая за Анной Монро с любопытством. И тоской. Это читалось в ее взгляде. Я знаю, ей было жаль, что эта Анна не ее мать.
Мне было больно за нее. Я переживал, что, приехав сюда, мы совершили ошибку. Уже начал думать о том, что поиски матери больше причиняют ей вреда, чем приносят пользы. А Мия вдруг встала.
– Все нормально? – спросил я опять, тоже вставая и подходя к ней.
Она обращает на меня взор своих голубых глаз, но сама где-то далеко, в некоем затерянном мире. А в глубине ее прекрасных голубых глаз затаилась паника. Она думает, что скрывает свой страх, но я его вижу.