Бегство Короля
Шрифт:
Максим почувствовал, как горячая багровая пелена застилает глаза. Все вокруг плывет… Он опустил руку в карман и с силой сжал кольцо. Камень до боли впился в ладонь, и это отрезвило его. Мир снова обрел привычные очертания.
Ну да, она — не Верочка, но разве ж она в этом виновата? Он посмотрел на девушку другим взглядом — трезво и непредвзято. Ничего в ней нет плохого или отталкивающего, и глаза у нее хорошие — чуть наивные, добрые, веселые, без следа озлобленности, высокомерия и корысти.
«Живи, милая, и будь счастлива — без меня».
Максим посмотрел на
— Ух ты, пол-одиннадцатого уже! — фальшиво изумился он. — Прошу извинить, но мне пора.
Он поднялся и вышел из-за стола. У девушки — той самой, немножко похожей на Верочку, — даже глаза округлились от удивления.
— Ты что это вдруг? — Леха посмотрел на него с искренним недоумением и обидой. — Чего компанию разрушаешь? Тебе все равно спешить некуда, а ты меня тут бросаешь одного! С двумя красавицами!
— Ничего! — Максим светло улыбнулся и положил ему руку на плечо, будто в рыцари посвящал. — Ничего. Я в тебя верю.
Максим вышел на улицу. В воздухе висела тяжелая предгрозовая духота. Вот сейчас ливанет так ливанет… Рубашка мигом взмокла от пота и прилипла к спине. Он еще постоял немного, покурил, посматривая в небо, затянутое густыми облаками, потом щелчком отбросил окурок и направился к своей машине.
Максим торопился поскорее попасть домой, ехал быстро, но старался вести машину как можно аккуратнее. Так, наверное, заботливая мать спешит к детям, так бизнесмен тоскует в отпуске где-нибудь на Багамах по своей работе, так он сам когда-то торопился к Верочке, если случалось пойти куда-нибудь без нее.
Максим вздохнул. Счастливое же было время! Пусть он даже сам не всегда понимал это и позволял себе злиться и обижаться из-за всяких мелочей вроде плохой погоды, грубого гаишника или не вовремя выплаченного гонорара.
Сейчас его ждет дома только Малыш… А еще — книга, которая притягивает к себе словно магнит. Он уже жалел о том, что столько времени потратил зря. В первый раз самому было интересно узнать, чем все закончится! Обычно он составлял четкий план и старался придерживаться его, по крайней мере в общих чертах, но теперь повествование развивалось как будто само собой, а он чувствовал себя не творцом, не богом придуманного мира, а сторонним наблюдателем, который видит и записывает, но не может вмешиваться в ход событий.
Лифт почему-то не работал. Максим почти бегом поднялся по лестнице. И свет в подъезде какой-то мерцающий, тревожный… Максим долго шарил по карманам в поисках ключей. Неужели забыл? А, нет, вот они!
Малыш радостно бросился ему навстречу. Видно, надвигающаяся гроза напугала собаку, и теперь он не отходил от Максима ни на шаг, как будто боялся потерять его снова.
— Ну, ну, ничего!
Максим рассеянно погладил пса, сразу же уселся за стол и включил компьютер. Малыш благодарно лизнул ему руку и свернулся калачиком прямо под ногами.
«Парадный обед удался на славу. Синий зал с оленями — самый большой во дворце — освещали огромные бронзовые люстры с тысячами свечей, отлитых из белого воска. Слуги сбивались с ног, таская огромные блюда с новыми и новыми яствами — жареными фазанами, лебедями с озера Борхит, красной рыбой алвас, что водится только в устье Ярвы, свежими фруктами, доставленными прямиком из Дестра… Стол украшал даже целый бык, зажаренный на вертеле.
Вино лилось рекой, и, когда луна взошла на небе, все гости уже успели изрядно опьянеть. Даже сам вейс покраснел и нетвердо держался на ногах, когда приходилось вставать, поднимая по древнему обычаю золотой кубок в честь победителей.
Автар сидел в самом темном углу. Весь день он провел в дворцовом книгохранилище, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь сведения о шаманах-таобах. Это было нелегко — упоминаний о них в сочинениях Древних было немного, к тому же все они весьма расплывчаты и противоречивы. К примеру, тот же Валъцерий Итурийский считал их чуть ли не людоедами, а Манир Халам из Дестра — напротив, почти святыми людьми: мудрецами, предсказателями будущего, целителями, защитниками людей от злых духов…
Но все сходятся в одном — таобы могли оказаться где угодно в любой момент, путешествовать в пространстве и времени, даже посещать иные миры, коих Древние насчитывали несметное множество.
Другое дело — почему шаман сгорел на костре вместе с другими? Почему не смог спастись?
Или — не захотел…
Чувство неосознанной тревоги росло час от часу, а чужое пьяное веселье только наводило тоску. Он бы с радостью ушел отсюда, но не положено… Раз попал в число придворных дармоедов — изволь радоваться победе.
Сам виновник торжества сидел окруженный высшими сановниками и военачальниками. Среди парадных одежд, расшитых золотом, его простой суконный мундир выглядел странно, даже дико, словно черная ворона залетела в стаю райских птиц. А лица у этих птиц были такие, будто они только что отведали кислой и вяжущей ягоды кнет, но все равно старались улыбаться через силу и говорить подобающие случаю заздравные речи:
— Да прославится Благородное Воинство!
— Сто лет жить храброму Марану!
— Пусть эта славная победа станет первой из тысячи других!
Автар почувствовал даже что-то вроде жалости к ним. Легко ли родовитым и спесивым чествовать какого-то выскочку?
Странно другое — на лице победителя не было радости. Там вообще ничего не было. Глаза — черные провалы без всякого выражения. Странно было видеть, как вполне обыкновенное, даже приятное лицо может быть таким нечеловеческим, словно застывшая каменная маска, выделялся только ожог на правой щеке — безобразный сине-багровый рубец. Интересно, где это его так угораздило?