Бегство с планеты
Шрифт:
На улице он повеселел. Погода была хорошая, светило солнце. Они шли, взявшись за руки, по прохладной траве парка, глядя перед собой. Вдруг он повернулся к ней.
— Я знаю, что мы сделаем. Поедемте на представление сенсабля.
— Отличная мысль, — улыбнулась она в ответ.
Молодые люди направились на угол улицы и нажали кнопку на стойке» вызова. Через две минуты к остановке с тихим шуршанием подкатил двухместный автомобиль. Они сели в него. Нев набрал код общественного сенсабля. Экран перед ними загорелся, показав стоимость проезда. Нев опустил семь двадцатикопеечных монет в прорезь, и машина тронулась с места.
Стандартная скорость движения по городу была пятнадцать километров в час. По пути им попалось еще несколько машин, ехавших с той же скоростью. Эти машины были единственным видом транспорта на планете, хотя д'Аламберы подозревали, что стража имела скоростные автомобили, иначе как бы она справлялась со своей задачей? Отсутствие быстроходного транспорта способствовало спокойной обстановке на улицах Убежища. Здесь не случайно не было никаких волнений, не возникало ситуаций, которые невозможно было бы взять под контроль. Жюль и Иветта были поражены простотой такой системы.
Нев и Иветта прибыли в театр и нашли отдельную кабинку. Они просмотрели перечень имеющихся представлений и остановились на эпическом произведении из времен Французского Ренессанса. Затем, откинувшись в специальных креслах, приготовились смотреть представление.
В принципе сенсабль работал почти так же, как и станнер. Каждое из этих устройств посылало специальный луч в свою мишень, и он действовал на нервную систему реципиента. В случае станнера его результатом становился паралич, потеря сознания или даже смерть — в зависимости от мощности луча. Проектор вызывал в человеческом подсознании явления более сложные.
Если не вдаваться в подробности, сенсабль воздействовал на все чувства человека и с его участием разыгрывал представление. Человек, подвергавшийся действию его лучей, был не просто зрителем, а участвовал в постановке, жил ощущениями героев спектакля. Как герой воспринимал события, происходящие на сцене, ощущал запахи; а если герой ел, — вкус пищи. Все, что чувствовал и делал герой, повторял и зритель, сидя в кресле сенсорной кабинки. По существу он был марионеткой, разыгрывающей написанную автором историю.
Представление, которое переживали Иветта и Нев, было предназначено специально для влюбленных пар. Сценаристом были предусмотрены две главные роли — герой и героиня. Зрителей тоже было два, они с удовольствием разыгрывали свои роли. Иветта нашла образ героини занимательным. Она была меланхоличной женщиной, которую герой должен был спасать в опасных ситуациях. В реальной жизни Иветта никогда бы не примирилась с таким положением вещей, но находила это забавным в придуманной истории.
Они покинули театр в радостно-возбужденном настроении. Огорчение, вызванное разговором за обедом, у обоих прошло.
— Я всегда чувствовал, что принадлежу к эре, подобной той, что в спектакле, — сказал Нев, нажимая кнопку на стойке остановки, чтобы вызвать автомобиль. — Посмотрим на сегодняшнюю жизнь. Где романтики, тоскующие по возлюбленной? Кто взбирается на балкон миледи и вешается на ее портьере? Кто сражается на шпагах из-за женщины? — Боюсь, все они исчезли из этого мира, оставив его торгашам и бухгалтерам.
— А как же вы? — спросила Иветта.
— Да, мы возродились в пламени, реликты давно оплаканного века. Но мы сегодня не в моде. — Он вздохнул. — Я чувствую, что должен всегда носить шпагу, розу и накидку — как дань романтике.
— У вас есть роза и накидка. Шпага на многих планетах объявлена вне закона, к тому же она не сочеталась бы с вашим гардеробом.
— Вы правы. Сегодня такое вызвало бы только удивление, — согласился Нев. Подошла их машина, Нев помог Иветте сесть в нее, а потом сел сам. — Куда? — спросил он.
— Домой, — ответила Иветта. — Я очень устала. Я слишком долго прожила на планетах с малой силой тяжести и от этого устаю быстрее, чем следовало бы.
— Со мной то же самое. Я бы все отдал, чтобы оказаться сейчас на Ныофоресте, сидеть на поляне в лесу, ощущая настоящую силу тяжести, и насвистывать какой-нибудь цыганский мотив.
Нев направил машину к дому Иветты. Оба всю дорогу молчали. Иветта ощущала рядом с собой сильное мускулистое мужское тело, и ей было очень хорошо. И все же где-то в глубине души она чувствовала: то, что пытался внушить ей брат, было правдой. Она выполнит свое задание здесь, надо надеяться, что скоро, и приступит к другой опасной операции. А Пайас… Возможно, он тоже отправится куда-нибудь, послушный своей судьбе игрока.
Иветта вздохнула.
Выйдя из машины, они пошли, обняв друг друга за талию. Прощальный поцелуй длился долго, и все равно им не хотелось расставаться. Иветта уже намерилась было пригласить его в дом, независимо от того, что подумает об этом Жюль; когда вспомнила их разговор во время обеда и решила, что все же не стоит. Она сказала:
— Мне пора. Нев кивнул.
— Я позвоню. В конце концов, мы долго будем здесь. Возможно, все кончится тем, что мы надоедим друг другу.
Иветта постояла у раскрытой двери, пока он не завернул за угол. Послушала немного, как он насвистывает цыганский мотив, и вошла в дом.
На следующее утро, когда они отправились на традиционную прогулку, Жюль спросил сестру, как она провела вчерашний вечер.
— Никаких признаков Хелены, — ответила она, уклоняясь от истинного значения вопроса.
— Мне тоже пока не удалось обнаружить ее. Это начинает серьезно меня беспокоить. Что, если они уже обнаружили и убили ее?
— Не будем отчаиваться. Здесь живет двадцать семь тысяч человек; нельзя же рассчитывать, что увидишь всех за два дня.
— Конечно, было бы неплохо, если бы ты перестала так много внимания уделять одному человеку.
Иветта взорвалась:
— Послушай. Брат ты мне или не брат, но ты не имеешь права так грубо вмешиваться в мои дела. Мне начинают надоедать твои постоянные придирки. Пайас галантен и вежлив со мной с первого момента нашей встречи. И даже если он внезапно превратится в Монстра Верхней Галактики, я вполне способна постоять за себя. Так что благодарю за заботу, не надо.