Бегущая могила
Шрифт:
— Это не появление, — сразу же сказала Шона. — Это проявление.
— О, да, конечно, — сказала Робин.
— Папа Джей говорит, что Джейкобу пора уходить. Душа слишком больна. Теперь он не придет в себя.
— Я думала, что доктор Чжоу помогает ему? — спросила Робин.
— Он сделал гораздо больше, чем сделают на улице для такого человека, как Джейкоб, — сказала Шона, вторя Пенни Браун, — но папа Джей говорит, что больше нет смысла продолжать.
— Что именно не так с Джейкобом?
— Он отмечен.
— Он что?
— Отмечен, — прошептала Шона, — дьяволом.
— Как определить,
— Папа Джей всегда может сказать. Везде есть отмеченные люди. Их души не нормальны. Некоторые из них находятся в правительствах, поэтому мы должны их отсеивать.
— Что значит “отсеивать их”?
— Избавляться от них, — сказала Шона, пожав плечами.
— Как?
— В любом случае, мы должны это сделать, потому что это один из способов, с помощью которого мы сможем получить Дальний Путь Лотоса. Ты ведь знаешь, что такое Путь Лотоса, верно?
Робин начала было говорить, что “Путь Лотоса” — это термин, обозначающий земной район, который наступит после победы ВГЦ в борьбе с материалистическим миром и плавно перейдет в загробную жизнь, но Шона перебила ее.
— Вот она. БП, смотри.
Бекка Пирбрайт пересекала двор впереди них, ее блестящие волосы сверкали на солнце. Робин уже успела подслушать разговоры о Бекке среди работников фермы и кухни. Все сходились во мнении, что Бекка слишком молода, чтобы так быстро подняться в церкви, и имеет очень завышенное мнение о себе.
— Знаешь, почему мы все называем ее “БП”?
— Потому что инициалы ее имени похожи с аббревиатурой человека-пузыря? — предположила Робин.
— Да, — сказала Шона, которая, похоже, была разочарована тем, что Робин поняла шутку. — Ходит тут, — презрительно пробормотала она, когда Бекка быстро опустилась на колени у фонтана Утонувшего Пророка. — Она всегда хвастается, что они с Дайю были друзьями, но она врет. Мне Сита рассказала. Ты знаешь Ситу?
— Да, — сказала Робин. Она познакомилась с пожилой Ситой во время своего последнего сеанса работы на кухне.
— Она говорит, что БП и Дайю никогда не любили друг друга. Сита может вспомнить все это, что произошло.
— О том, что Дайю утонула, ты имеешь в виду? — спросила Робин, глядя, как Бекка исчезает в храме.
— Да, и все те чудеса, которые, по словам БП, она видела, как та делала. Сита не считает, что БП видела все то, что, по ее словам, она делала. А Эмили — сестра БП.
— Да, я…
— Мы думаем, что именно поэтому папа Джей не будет увеличивать ее, как она хочет.
— Не хочет что? — невинно спросила Робин.
— Увеличивать ее, — сказала Шона, когда они остановились у бассейна Дайю, чтобы преклонить колени и облить лоб водой. — Утонувший пророк благословит всех, кто поклоняется ей. Ты ничего не знаешь, да? — сказала Шона, снова вставая. — Увеличение означает рождение ребенка! У меня их уже двое, — с гордостью сказала Шона.
— Двое? — сказала Робин.
— Да, один сразу после того, как я приехала сюда, и он уехал в Бирмингем, а другая — рожденная духом, так что она будет лучше, чем первый. Мы все знаем, что БП хочет расти за счет папы Джея, но он не хочет. У нее есть сестра-сорванец, и еще есть Джейкоб.
В полном замешательстве Робин сказала:
— При чем здесь Джейкоб?
—
Они прошли под аркой, ведущей в помещение, где находилось детское общежитие и учебные классы, и вошли в дверь под номером один.
Класс представлял собой ветхое, обшарпанное помещение с бессистемно развешанными по стенам детскими картинками. За столами уже сидели двадцать маленьких детей в алых спортивных костюмах, их возраст, по мнению Робин, составлял от двух до пяти лет. Она удивилась, что их не больше, учитывая, что на ферме сто человек занимались незащищенным сексом, но в первую очередь ее поразила их странная пассивность. Их глаза блуждали, лица были пустыми, и лишь немногие из них ерзали, исключение составляла только малышка Цин, которая в данный момент сидела под партой и выдавливала на пол кусочки пластилина, ее копна белых волос контрастировала с остальными стрижками класса.
При появлении Робин и Шоны женщина, которая читала им, с облегчением поднялась на ноги.
— Мы на тридцать второй странице, — сказала она Шоне, передавая книгу. Шона подождала, пока женщина закроет дверь в класс, и, бросив книгу на стол учителя, сказала.
— Хорошо, поменьше их заводи.
Она взяла в руки стопку листов для раскрашивания.
— Вы можете сделать нам красивую картинку пророка, — сообщила она классу и передала половину стопки Робин для раздачи. — Вот моя, — небрежно добавила Шона, указывая на бесцветную девочку, а затем рявкнула “вернись на стул!” на Цин, которая начала выть. — Не обращай на нее внимания, — посоветовала Шона Робин. — Она должна научиться.
Поэтому Робин раздавала листы для раскрашивания, на каждом из которых был изображен пророк ВГЦ. Петля украденного пророка, которую, как ожидала Робин, можно было бы не включать в раскраски для таких маленьких детей, гордо висела у него на шее. Проходя мимо стола Цин, она незаметно нагнулась, подняла пластилин с пола и передала его обратно девочке, слезы которой немного утихли.
Перемещаясь среди детей, подбадривая их и затачивая карандаши, Робин еще больше обеспокоилась их поведением. Теперь, когда она уделяла им индивидуальное внимание, они были готовы проявлять к ней нежность, несмотря на то, что она была совершенно незнакома. Одна девочка без спроса забралась к Робин на колени, другие играли с ее волосами или обнимали ее руку. Робин было жалко и обидно, что они жаждут такой близости, которая запрещена церковью.
— Прекрати это, — сказала Шона Робин с места в карьер. — Это материальное собственничество.
Поэтому Робин осторожно отстранилась от прижавшихся к ней детей и перешла к рассмотрению прикрепленных на стене картинок. Некоторые из них явно были нарисованы старшими учениками, так как их сюжет был хорошо различим. На большинстве из них была изображена повседневная жизнь на ферме Чепменов, и она узнала башню, похожую на гигантскую шахматную фигуру, видневшуюся на горизонте.
Одна картинка привлекла внимание Робин. На ней было изображено большое дерево с нарисованным у основания ствола топором и надписью “Дерев с Тапором”. Робин все еще рассматривала рисунок, который, судя по свежести бумаги, был нарисован недавно, когда дверь в класс открылась.