Бегущая могила
Шрифт:
— Забудь об этом! — сказал Уилл, глядя на нее через плечо. — Вот почему я должен был зайти в ящик. Я не должен был этого говорить. Если ты собираешься говорить об этом, я ухожу.
Он вытерся заплесневелым полотенцем, снова сел на грязную кровать и начал мастурбировать, пытаясь достичь эрекции.
— Уилл, остановись, — сказала Робин, отворачиваясь от него. — Пожалуйста, остановись.
Он так и сделал, но не из-за Робин. Неподалеку от хижины взревело что-то похожее на газонокосилку. Робин подошла к щели в
— Кто это? — спросил Уилл, стоявший позади нее.
— Амандип, — сказала Робин. — Косит траву.
— Это потому, что ты на третьем уровне, — сказал Уилл. — Он следит за тем, чтобы ты оставалась здесь. Раздевайся. — Он снова занялся мастурбацией. — Раздевайся, мы должны закончить через двадцать минут.
— Пожалуйста, прекрати это делать, — умоляла его Робин. — Пожалуйста. Я просто хотела поговорить с тобой.
— Раздевайся, — повторил он, — его рука продолжала яростно работать.
— Уилл, то, что ты сказал…
— Забудь, что я сказал, — сердито ответил он, все еще пытаясь достичь эрекции. — Это было ложное самовнушение, я не хотел этого!
— Зачем ты тогда вообще это сказал?
— Я… Мне не нравится Сеймур, вот и все. Она не должна быть директором. Она — ЧП. Она не понимает доктрины.
— Но то, что ты сказал, имеет смысл, — сказала Робин, — есть противоречие между…
— “Человеческое знание ограничено, — сказал Уилл, — а божественная истина бесконечна”. — Ответ, глава одиннадцатая.
— Ты веришь всему, что говорит церковь? Всему? — спросила Робин, заставляя себя повернуться лицом к нему, к его полуэрегированному члену в его руке.
— Упорный отказ от слияния себя с коллективом свидетельствует о продолжающейся эгомотивности. — Ответ, глава 5.
Мотор газонокосилки продолжал реветь прямо у стеклянных дверей.
— Ради Бога, — сказала Робин, оказавшись между Амандипом и мастурбирующим Уиллом, — ты же действительно умный, почему ты боишься думать, почему ты все время цитируешь?
— Материалистические модели мышления закладываются в раннем возрасте. Для разрушения этих шаблонов необходимо, прежде всего, сосредоточить ум на основных истинах с помощью повторения и медитации. — Ответ, глава…
— Значит, ты добровольно промыл себе мозги?
— Раздевайся!
Уилл встал, возвышаясь над ней, его рука все еще работала над поддержанием эрекции. — Грех приходить сюда для чего-то другого, кроме как для духовной связи!
— Если ты заставишь меня заняться с тобой сексом, — негромко сказала Робин, — это будет изнасилование, и как ВГЦ понравится, если на нее подадут в суд?
Газонокосилка снаружи стукнулась о дальнюю стену домика. Рука Уилла перестала двигаться. Он стоял перед ней, болезненно худой, все еще держа в руках свой пенис.
— Куда они увезли Лин? — спросила Робин,
— В безопасное место, — сказал он, а затем сердито добавил: — Но это не имеет к тебе никакого отношения.
— То есть я должна слиться с коллективом, не думать, заниматься сексом со всеми, кто этого хочет, но мне нельзя беспокоиться о члене церкви, ты это хочешь сказать?
— Тебе нужно заткнуться, — яростно сказал Уилл, — потому что я кое-что о тебе знаю. Ты была в лесу ночью, с фонариком.
— Нет, — автоматически ответила Робин.
— Да, так и было. Я ничего не сказал, чтобы защитить Лин, но теперь ей это не повредит.
— Почему ты хотел защитить Лину? Это материалистическая одержимость — заботиться об одном человеке больше, чем обо всех остальных. Это потому, что она мать твоего ребенка? Ведь Цин принадлежит всем в церкви, а не только…
— Заткнись, — сказал Уилл и угрожающе поднял руку. — Заткнись на хрен.
— И никаких цитат по этому поводу? — спросила Робин, все еще злясь больше, чем пугаясь. — Ты никому не сказал, что у меня был фонарик за все дни, что Лин не было. Почему ты не сообщил обо мне?
— Потому что они скажут, что я должен был сделать это раньше!
— Или тебе втайне нравилось думать, что кто-то бродит ночью с фонариком?
— С чего бы это?
— Ты мог бы отказаться идти со мной комнату у…
— Нет, я не могу, ты должен идти, когда тебя просят…
— Мне кажется, у тебя есть сомнения по поводу церкви.
Глаза Уилла сузились. Он отпустил свой член и отступил на несколько шагов.
— Это мой отец послал тебя сюда?
— Почему ты так думаешь?
— Он уже делал это раньше. Он послал человека шпионить за мной.
— Я не шпион.
Уилл поднял с пола брюки и спортивный костюм и стал их натягивать. Уверенная в том, что он собирается выйти и сразу же рассказать о разговоре, Робин, которая теперь собиралась сбежать в лес, как только выйдет из хижины, сказала:
— А что, если я скажу, что меня прислала твоя семья?
Теперь Уилл прыгал на месте, натягивая спортивные штаны.
— Я пойду к папе Джею, прямо сейчас, — сказал он яростно. Я скажу ему…
— Уилл, твоя семья любит тебя…
— Они ненавидят меня, — сказал он ей. — Особенно мой отец.
— Это неправда!
Уилл нагнулся, чтобы взять свою толстовку, его лицо сердито покраснело.
— Моя мать Салли любит меня. А он не любит. Он пишет мне ложь, пытаясь заставить меня отказаться от церкви.
— Какую ложь он тебе пишет?
— Он притворился, что Ма-Салли больна. Меня это особо не волновало, — яростно добавил Уилл, натягивая верх костюма. — Теперь она для меня не больше, чем ты. Я не объект ее плоти. В любом случае, она всегда заступается за меня и за Колина. Но Ма-Салли не была больна. Она в порядке.