Бек
Шрифт:
Я делаю шаг назад, не отрывая взгляда от ее тела.
Она даже не шевелится. Обе ноги по-прежнему свисают с кровати, голова склонена набок, каштановые волосы рассыпались по плечам. Первыми снимаются мои джинсы. Я расстегиваю и медленно тяну молнию вниз, придерживая свой член другой рукой, чтобы он сам по себе не отправился искать эту восхитительную киску.
Когда я, наконец, обнажен, я продолжаю стоять, медленно проводя кулаком вверх и вниз по своему набухшему члену ленивыми движениями. Наконец она открывает глаза, видит, что я стою между ее раздвинутых ног, и издает стон, который отдается прямо в мой член, болезненно
Слова не нужны, не с нами, и уж точно не сейчас. Ее стены рухнули… Нет, они не рухнули, они полностью разрушены. В ее глазах нет ни капли боли, которая была в течение последних двух лет. Нет, любовь моей девочки ярко сияет, и ее сердце бьется в унисон с моим собственным.
Наклонившись, я завладеваю ее губами в глубоком, медленном, обжигающем поцелуе. Наши языки сплетаются в медленном танце, и когда я прижимаюсь бедрами к ее бедрам, а мой член оказывается между ее припухшими губами, я издаю стон ей в рот. Она отрывает губы и начинает скользить по моему члену, позволяя своей влажности за считанные секунды покрыть меня. Ее пальцы впиваются в мышцы моей спины, почти до боли, каждый раз, когда я касаюсь ее клитора. Проходит совсем немного времени, прежде чем огонь начинает медленно прожигать свой путь вниз по моей спине, и первые волны оргазма начинают пробегать по моему телу. Мне приходится отодвинуть бедра от ее влажного жара, за что я получаю еще один укус от ее ногтей, когда она пытается прижать меня к себе.
Не отрываясь от ее рта, я кладу руки ей на бедра и приподнимаю ее, отклоняя назад, чтобы я мог заползти ей за спину. Оставаясь на коленях, я поворачиваю ее тело так, чтобы она опиралась на плечи, а бедра были приподняты, как раз там, где мне нужно, чтобы наклониться и войти в нее. Ее руки возвращаются к сиськам и снова начинают мять соски. Я наклоняюсь вперед, отпуская одно бедро достаточно далеко, чтобы выпрямиться, а затем медленно двигаюсь вперед. Мы оба стонем, когда кончаем вместе полностью. Мои яйца упираются в ее задницу, а ее стенки сжимают мой член, словно удушающие тиски. Черт возьми, я чувствую себя как дома.
Я делаю несколько медленных толчков, прежде чем удовольствие становится невыносимым. Я обхватываю ее ноги руками, широко разводя их, чтобы видеть, как ее киска принимает мой член. Наблюдаю, как она становится моей.
— Смотри. На нас. — Каждое слово заставляет мои бедра двигаться быстрее, пока я не ощущаю на себе ее губы. Я двигаю бедрами и крепче сжимаю ее ноги, прежде чем почти полностью выскользнуть из нее. Я жду, пока она посмотрит на меня, прежде чем войти обратно.
— Да! О, уффф, ДА! — Ее руки соскальзывают со своих сисек, и она сжимает в кулаке простыни, хватаясь за все, что может привязать ее к миру, потому что, если ее оргазм будет хоть немного таким же сильным, каким обещает быть мой, ей понадобится эта поддержка.
Я опускаю ее ноги и наклоняюсь вперед, прижимаясь грудью к ее груди, проникая глубже в ее лоно. Левой рукой я переношу основную тяжесть своего веса на ее тело, в то время как правой начинаю медленное путешествие от ее бедра к шее. Я запускаю руку в ее густые волосы и наклоняю ее голову, чтобы прижаться губами к ее губам. Ощущения от ее тела, когда я погружаюсь глубоко, опьяняют. Она обхватывает меня ногами, и я начинаю входить и выходить из нее. Это мучительно медленно, но я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза, прижимаясь лбом к ее лбу. Я наблюдаю, как мое тело покачивается в ее объятиях. Она поднимает руки и обхватывает мое лицо, заставляя меня поднять глаза.
Я знаю, что она близко, потому что она тяжело дышит и стонет при каждом моем толчке. Она наклоняется, нежно целует меня, а затем шепчет мне в губы.
— Это так… так по-другому, детка. — Она стонет, когда я прекращаю толкаться и снова двигаю бедрами, ударяя по тому месту внутри нее, от чего мой член покрывается влагой.
— Да, вот это и есть то чувство, когда ты наконец-то становишься моей. — И с этими словами я отстраняюсь и даю ее телу то, о чем оно безмолвно молит.
Вскоре после того, как она выкрикивает мое имя и сжимает мой член, жажда, которая жгла мои яйца восхитительной болью, вырывается наружу, когда я опустошаюсь в ее теле, отдавая ей все, что есть во мне.
— Ди… — Я стону ее имя и впиваюсь пальцами в нежную кожу ее бедер, толкаюсь еще несколько раз, прежде чем войти в нее в последний раз, и перекатываюсь так, чтобы ее тело оказалось на моем. Каждый из нас учащенно дышит, и ее тугие стенки все еще сжимают мой член, умоляя меня не уходить.
— Я так сильно, черт возьми, люблю тебя, — шепчет она мне на ухо.
— Я тоже тебя люблю. Всегда любила и всегда буду любить. — Я чувствую ее улыбку на своей щеке, и, крепко обняв друг друга и соединив наши тела, мы оба закрываем глаза, и впервые за долгое время я засыпаю совершенно спокойно.
Глава 19
Умиротворение.
Вот на что похожа такая любовь. Мои разум и сердце работают в полной гармонии, я больше не просыпаюсь с желанием исчезнуть. Я просыпаюсь, и первое, что я делаю, — это улыбаюсь, потому что я была благословлена.
У меня все еще случаются плохие дни. Иногда я выхожу из себя по какой-нибудь глупой причине, но Бек всегда рядом, чтобы напомнить мне, что нет ничего на свете, чего бы он не сделал, чтобы я была в безопасности и счастлива.
Прошла неделя с тех пор, как мы поговорили, и с тех пор мы проводили почти каждую секунду вместе, запершись в его доме, чтобы мир не мог прикоснуться к нам. Он позвонил Акселю на следующее утро после того, как мы отпустили все, что стояло между нами. Я не думаю, что он рад этому, но он все равно сказал Беку взять небольшой отпуск.
Бек ушел в офис примерно на час раньше, и сегодня был первый день, когда мы расстались, с тех пор как он уехал на свою встречу на прошлой неделе. Я отмахнулась от него, когда он спросил, не нужно ли, чтобы Мэддокс подождал меня.
По правде говоря, я все еще нервничаю, когда остаюсь одна, но знаю, что должна научиться твердо стоять на ногах, без помощи Бека. Я должна предпринять шаги, чтобы избавиться от этого страха.
Главная причина, по которой я не хочу, чтобы кто-то был здесь, заключается в том, что сегодня я позвоню своим родителям. Сегодня я, наконец, собираюсь сообщить им, насколько сильно они испортили первые двадцать с лишним лет моей жизни. Сегодня я оставлю в покое своих родителей и все до единой дурацкие проблемы, которые они мне доставляли, и навсегда забуду, что они когда-либо существовали.