Бек
Шрифт:
Съев что-нибудь легкое на завтрак, я устраиваюсь на задней веранде с телефоном и чашкой кофе со вкусом виски. Да, мне нужно собраться с духом.
Я смотрю на телефон в своей руке, прежде чем могу заставить свои пальцы набрать десять цифр, чтобы связаться с родителями. Набрав последнюю цифру и поднеся телефон к уху, я делаю глубокий вдох, чтобы набраться сил, и готовлюсь.
— Резиденция Робертсов, говорит Коллетт.
— Коллетт, это Дениз Робертс. Могу я, пожалуйста, поговорить с Аннабет? — Произнося имя своей матери, я испытываю острую потребность прополоскать рот. Мне приходится
— Одну минутку, пожалуйста, мисс Дениз. Позвольте узнать, может ли хозяйка дома принять звонок.
Она, должно быть, шутит. Хозяйка дома? Что за гребаная шутка.
К тому времени, когда я наконец жду и на линии раздается раздраженный голос моей матери, я уже готова повесить трубку и просто послать все к черту.
— В чем дело, Дениз? У меня в разгаре сеанс массажа, который проводится раз в две недели, так что мы можем сделать это побыстрее? — Я отдергиваю трубку и отворачиваюсь, когда до меня доходят ее слова. Неужели я ожидала чего-то другого? Нет. Мне хочется рассмеяться, когда я понимаю, насколько нелепый этот звонок.
— Ну, мама, мне жаль, что я прервала твой гребаный массаж.
У нее перехватывает дыхание, и я представляю, как она в шоке прижимает руку к груди из-за «отвратительного рта» своей дочери.
— Тебе стоит следить за своим языком, когда говоришь со мной.
— Аннабет, тебе не кажется, что уже поздновато играть в маму? — Она начинает говорить, но я быстро перебиваю ее, пока не потеряла нить разговора. — Вот в чем дело, старая чертова ведьма. Может, ты и моя мать по рождению, но это только потому, что я не смогла выбрать тех идиотов, которые однажды решили заняться сексом, а девять месяцев спустя у них произошел несчастный случай. Нет, тогда у меня не было возможности выбрать, но я выбираю сейчас. Я много лет хотела сказать тебе это, но до недавнего времени у меня не было сил, чтобы сделать этот звонок.
— Ты грязный, отвратительный кусок дерьма, и лучше бы меня бросили в систему, чем расти с тобой и Дэвисоном. Я ненавижу тебя. Я ненавидела тебя последний тридцать один год своей жизни, и на этот раз мысль о том, чтобы сказать тебе это, не повергает меня в панику. Я хочу, чтобы ты передала Дэвисону, что это будет последний раз, когда ты со мной разговариваешь. С этого дня ты для меня мертва. Ты понимаешь это, Аннабет? Твоя дочь мертва.
Я делаю глубокий вдох и зажмуриваю глаза. Мои ноги подпрыгивают на месте, и я знаю, что меня вот-вот вырвет.
— Что ж, думаю, электронного письма было бы достаточно. До свидания, Дениз. — Щелчок, с которым она вешает трубку, заставляет меня подпрыгнуть. Кажется, я не могу оторвать трубку от уха. Шок от того, что она даже не отреагировала, ни разу, когда я, наконец, высказала ей все, что я о ней думаю, ошеломляет.
Мне следовало бы опечалиться. Может быть, прослезиться или немного взбеситься, но ничего не происходит. Ничего, кроме тяжелого груза боли, который они причиняли мне на протяжении многих лет по мере того, как он исчезает внутри
Я беру свой кофе с перил и делаю большой глоток, наслаждаясь вкусом виски, смешанного с ним. Когда я отнимаю кружку ото рта и чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, я понимаю, что наконец-то все в порядке. Моя жизнь наконец-то стала идеальной, и ничто не может лишить меня этого чувства.
***
К тому времени, как я поднимаюсь с дивана на заднем крыльце, время близится к обеду. Бек уже дважды звонил, чтобы проведать меня, и в последний раз, когда он звонил, я сказала ему, чтобы он мне больше не звонил. Я люблю его за то, что он хочет убедиться, что со мной все в порядке, но нам обоим нужно начать возвращаться к нормальной жизни. Нашей. Вместе.
Наскоро пообедав, я сажусь отвечать на электронные письма. Я наслаждалась своим перерывом в работе, моим вынужденным перерывом, но теперь, так сказать, пришло время вернуться к работе. Первым делом я начинаю подчищать филиал в Северной Каролине. На днях я говорила с Челси о продаже бизнеса и ее переезде сюда, чтобы она помогала мне вести дела. Я готова перестать делать работу приоритетом номер один и сосредоточиться на том, чтобы жить своей жизнью.
Челси.
— Привет, Челс, я как раз думала о тебе. — Когда я слышу ее тихие всхлипывания, улыбка исчезает с моего лица. — Челси? Что случилось?
— О Боже, Ди. Я думала, что все кончено, понимаешь? Здесь было так тихо, но ты… сегодня ты получила письмо. — В ее голосе звучит ужас, и все, что от этого происходит, — это подпитывает страх, медленно охватывающий меня.
— Челси, что там было написано? — Я очень горжусь собой за то, что мой голос звучит намного спокойнее, чем я себя чувствую. Я делаю несколько глубоких глотков, чтобы успокоиться, и жду, когда она заговорит.
— Здесь фотографии, Ди. Твои фотографии, и мои.
Мое сердце бешено колотится. О мой Бог.
— Что-нибудь еще? — По моему лицу текут слезы, а руки трясутся так сильно, что я понятия не имею, как мне удается удерживать телефон.
— Сообщение, — шепчет она в ответ.
— И?
— Там было написано… Боже, там было сказано, что если ты не доставишь Адама или двести тысяч долларов к концу месяца, они собираются погасить задолженность другими способами. Ди! Что, черт возьми, это значит?! — К тому времени, когда она заканчивает, она рыдает.
Я даю себе несколько минут на то, чтобы прийти в себя, прежде чем попытаться что-то сказать.
— Челси, послушай меня. Я хочу, чтобы ты собрала свои вещи и поехала прямо домой. Запри дверь и никому не отвечай. Собери все, что сможешь, и приезжай сюда. Мне нужно позвонить Беку и сообщить, что происходит, но я хочу, чтобы ты была здесь, где, я знаю, ты будешь в безопасности.
Она молчит так долго, что мне приходится убрать телефон, чтобы убедиться, что она не отключилась.
— Челс, ты понимаешь?
— Да, Ди. Я буду там завтра. Обещай, что ты в безопасности?
— Не волнуйся за меня. Я переживаю за тебя. Приезжай сюда, Челси. Все будет хорошо. Обязательно возьми все, что тебе прислали, и постарайся к этому не прикасаться, хорошо?