Белая ночь
Шрифт:
Это заклятие, например, питалось тепловой энергией вод озера Мичиган.
Рев огня и разбежавшейся от него ударной волны заглушил остальные звуки, словно их и не было. Озеро испустило внезапный, трескучий рык. За какую-то долю секунды водная гладь между нашим катером и соседним пирсом застыла, покрывшись толстым слоем белого льда.
Я пошатнулся от внезапно накатившей на меня усталости. Пропустить через себя такой поток энергии — это вам не фиг собачий, так и травму недолго заработать.
— Бегите! — крикнул я Оливии. — По льду!
— Убейте их! — рявкнул мужской голос со стороны нападавшего катера.
Вурдалаки взвыли и ринулись вперед — похоже вид жертв, готовых вот-вот выскользнуть из западни, лишь добавил им сил.
Я устало привалился к стене рубки и смотрел вслед Оливии и ее спутницам. Они бежали по льду, то и дело поскальзываясь. Лед возмущенно трещал у них под ногами, и по поверхности его медленно, но верно начинала расползаться паутина трещин.
Я стиснул зубы. При том, что воды озера Мичиган никак не назовешь теплыми, дело происходило в самый разгар лета, так что даже тот небольшой кусок поверхности, что я заморозил своим заклятием, состоял из черт-те какого объема воды. Представьте себе, сколько тепла требуется для того, чтобы вскипятить всего один чайник, а потом попробуйте представить это же, только наоборот. Если вам нужно заморозить чайник, это же тепло надо отнять. Теперь помножьте это количество тепла на миллиард — поскольку именно столько чайников мне и требовалось заморозить.
Оливия, женщины и дети благополучно добрались до пирса и рванули по нему прочь; страх добавлял им скорости, и это было только кстати.
— Гарри, — окликнула меня Элейн. Цепь ее метнулась вперед и опрокинула вурдалака, сумевшего проскользнуть мимо Томаса.
— Они в безопасности! — крикнул я. — Прочь, уходите прочь, быстро! Томас, делаем ноги!
Я выпрямился и изготовил браслет-оберег.
— Пошли, — сказала Элейн, хватая меня за руку.
Я мотнул головой.
— Я тяжелее вас, — выдохнул я. — Пойду последним.
Элейн удивленно нахмурилась, открыла рот, чтобы возразить, потом побледнела и кивнула. Не говоря больше ни слова, она перемахнула через леер и побежала к соседнему причалу.
— Томас! — заорал я. — Ложись!
Томас, не оглядываясь, упал ничком, и вурдалаки торжествующе бросились на него.
Я разрядил все оставшиеся кольца в упор.
Вурдалаки отлетели назад; впрочем, времени это подарило нам немного.
Томас перекатился по палубе и соскользнул на лед. Я оглянулся: Элейн уже поднялась на причал. Томас несся по льду как ниндзя из японского мультика — огромными прыжками, даже сделав раз в воздухе сальто.
Мне не хотелось прыгать на лед с размаху, но и оставаться в ожидании, пока меня слопает вурдалак, мне тоже не хотелось. Я постарался как мог смягчить удар и сразу же рванул к берегу.
Лед хрустел. На втором же шаге под правой ногой, которую я уже вот-вот отрывал от его поверхности, зазмеилась трещина. Чтоб меня. Может, я недооценил требуемую
Я сделал еще шаг, и лед угрожающе застонал. Трещин становилось все больше. Мне требовалось одолеть всего два десятка футов, но соседний причал вдруг показался мне в миле от нас.
За спиной слышались вопли вурдалаков, ринувшихся в погоню, едва они увидели мою спину.
— Плохо дело, плохо дело, плохо, — бормотал я себе под нос. Лед за спиной взвизгнул, и один из вурдалаков с воплем исчез в воде.
Новые трещины, шире первой, побежали по льду передо мной.
— Гарри! — заорал Томас, тыча пальцем куда-то мне за спину.
Я обернулся и увидел Мадригала Рейта, стоявшего на палубе «Плавунца» в каких-то десяти футах от меня. Он раздвинул губы в довольной улыбке.
А потом вскинул тяжелый автомат и открыл огонь.
Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Я завизжал как резаный. Вовсе не от страха — во-первых, это помогло мне мобилизовать остаток энергии, а во-вторых, это могло помешать Мадригалу точно прицелиться. Не прекращая акустического воздействия на противника, я съежился в комок. Стороннему, несведущему наблюдателю могло бы показаться, что я впал в детство, с головой накрываясь ветровкой; на деле я действовал по хорошо отрепетированному, чертовски хитроумному плану, имевшему целью позволить мне пережить несколько следующих секунд.
Мадригал Рейт приходился Томасу двоюродным братом, и внешность у него похожая: темные волосы, изящное, бледное лицо. В общем, хорош собой, хотя и не так, конечно, как Томас. К сожалению, силой и скоростью он тоже не уступал Томасу, и если он и стрелял хотя бы вполовину так хорошо, как Томас, не попасть в меня он не мог — с такого-то расстояния.
И он не промахнулся.
Заговор, который я наложил на свою ветровку, не раз и не два сослужил мне добрую службу. Он защищал меня от когтей, и клювов, и клыков, и даже от осколков битого стекла спас однажды. Он смягчал силу удара самых разнообразных предметов, как тупых, так и острых. В общем, он неоднократно спасал мне жизнь в потенциально опасных для здоровья ситуациях. Но на такое я его никак не рассчитывал.
Существует огромная разница между тем оружием, которым пользуются обычные чикагские громилы, и тем, что состоит на вооружении в армии. Боевые пули в стальной оболочке в отличие от обычных, свинцовых, не плющатся. Они тяжелее, они летят с большей скоростью, и энергия их целиком сконцентрирована в точке соприкосновения с целью — а это значит, что рассчитаны они не на то, чтобы, деформируясь или разлетаясь на осколки, причинять телу максимум повреждений, а на то, чтобы пробить насквозь все, что встретится на пути. Самый совершенный бронежилет почти бесполезен, когда огонь ведется из армейского стрелкового оружия, тем более, когда дистанция стрельбы составляет всего десять футов.