Белая полоса
Шрифт:
…В этот же день была оплата… Шагин вручил пачку денег по 100 долларов. С ними уехал на СТО. Об исполнителях я Шагину не говорил…
…На следующий день вечером встретился с Маркуном, от него узнал, что у него была встреча с Шагиным, от которого узнал, что Подмогильный остался жив. Шагин ему сказал, что работа не сделана, а деньги уплачены…»
Вторые показания Старикова от первых в числе другого отличались тем, что теперь не Маркун получил от меня заказ на убийство Подмогильного, а он, Стариков. И не за 10 тысяч долларов, как он говорил (давал показания) раньше, а уже за 20. И расчёт был не частично, как он писал до этого, а сразу полностью.
На вопрос прокурора, откуда такие
— Вот где собака порылась, — с ехидным лицом громко сказал из клетки Маркун, вероятно, демонстрируя окружающим доброе расположение к нему Лясковской.
— Мы знаем, Маркун, кто там порылся, — скорчив гримасу, сказала ему Лясковская.
После этого она спросила у адвокатов, были ли листы. Владимир Тимофеевич — видимо, опасаясь, что сейчас кто-нибудь встанет и скажет, что вырвал листы по его, Владимира Тимофеевича, поручению, — посмотрел свои записи и сказал Лясковской, что, когда он знакомился с делом, протокол допроса Старикова, о котором идёт речь, в деле был, и именно под той нумерацией страниц, о которой говорит прокурор. Это также подтвердили и другие адвокаты. Лясковская сделала перерыв на один день и распустила участников процесса.
На следующий день дежурный от Маркуна (который, видимо, был у адвоката или в кабинетах оперативников — что за ним если не водилось, то замечалось, когда он вдруг из ниоткуда появлялся в коридоре следственного корпуса, выводной Коля раздражённо говорил выглядывавшим из кабинетов «закройте дверь», а Маркун, увидев знакомое лицо, расплываясь в улыбке и застенчиво опуская глаза, добавлял «я по своим делам») передал мне газету, в которой снова была статья с комментариями работников прокуратуры о ходе судебного следствия, и уже как об установленном факте о совершённых мной преступлениях, заканчивающаяся словами «…подсудимые в клетке…», как будто намекая на меня, так как более ни о каких подсудимых в статье не шла речь, «…ещё не один раз заставят понервничать судью…»
В начале следующего судебного заседания я огласил заявление и копию для приобщения к протоколу о том, что журналисты и работники прокуратуры разглашают данные судебного следствия, а инцидент с вырванными из тома листами связываю именно с действиями прокурора и прокурорских работников, любыми способами старающимися — не мытьём, так катаньем — повлиять и склонить мнение суда на свою сторону.
— Шагин, мы не можем влиять на журналистов, — сказала Лясковская.
А прокурор тут же заявил ходатайство о приобщении вместо вырванных листов оригинала протокола допроса Старикова в ИВС в присутствии адвоката ксерокопии этого протокола. И все участники процесса вместе со Стариковым поддержали это ходатайство.
Лясковская взяла у прокурора листы и сказала, что на будущее всех предупреждает: в прокуратуре имеется полная копия дела.
После чего прокурор попросил огласить протокол допроса Старикова в ИВС в присутствии адвоката.
Протокол
На вопрос прокурора, как Стариков может это объяснить, тот ответил, что он в ИВС делал то, что от него хотели оперативные работники. А адвокат был ими же навязан его жене, от которого по приезде в СИЗО он сразу отказался и дал показания, которые полностью совпадают с его показаниями в суде.
Можно было к этому ещё добавить, что, по обвинительному заключению, не все преступления Старикову заказал Шагин. По убийству Хвацкого был другой заказчик. Но защита Старикова, видимо, подразумевала, что это видит судья.
Поскольку к Старикову больше вопросов не было, суд приступил к допросу Гандрабуры, который сообщил, что по просьбе Макарова устанавливал домашний адрес Подмогильного. И что всё остальное — то, что присутствует в его протоколах допросов на предварительном следствии за исключением его показаний в СИЗО в присутствии адвоката, которые полностью совпадают с его показаниями в суде, — ему навязали разными способами сотрудники милиции. Как и то, что он на «БМВ» чёрного цвета привёз Вишневского на место преступления, потом увёз его с места преступления, во время движения по мосту сбавил скорость и с правого ряда через боковое окно пассажира выкинул в Днепр пистолет. А «БМВ» вместе со Стариковым и Маркуном разобрал на запчасти, а корпус распилил на куски (ни пистолета в Днепре, ни кусков распиленного «БМВ» обнаружено не было).
Прокурор попросил суд огласить показания Гандрабуры, данные им 7 мая 2000 года, в качестве подозреваемого в РОВД:
«Как-то в конце 1998 года Стариков сказал, что был в офисе Шагина. Тот дал ему визитки одного человека и попросил установить его точное место жительства. На визитке значилось “Подмогильный”, имя-отчество не помню, рабочий телефон, должность — глава администрации Жовтневого района. Это была ксерокопия визитки на большом стандартном листе…
…по поводу того, что Подмогильный остался жив, нам претензий никто не предъявлял…»
Не дожидаясь вопроса прокурора, Гандрабура сказал, что он действовал по наущению Макарова, как уже объяснял суду, валить всё на Шагина. И именно то, чего от него хотели сотрудники милиции. Но они же после этого допроса ему предъявляли претензии, что он всё перепутал. Там, где он должен был сказать «вырезка из газеты с фото Подмогильного», он сказал «визитка», а там, где «были претензии со стороны Шагина из-за того, что Подмогильный остался жив» — сказал «никто не предъявлял».
И суд приступил к допросу Маркуна. Тот в своих показаниях пояснил, что он ездил по поручению проверять адрес Подмогильного и выяснил, что по этому адресу Подмогильный уже давно не проживает, о чём сообщил Макарову. И что по этому эпизоду больше добавить ничего не может. Что он не принимал участия в убийстве Подмогильного. И что ему до ареста не было известно о какой-либо заинтересованности в этом преступлении Шагина.
После этого суд перешёл к оглашению показаний Маркуна, данных им на предварительном следствии до его допросов в СИЗО в присутствии адвоката, показания на которых полностью совпадали с его показаниями в суде.
Из протокола допроса свидетеля Маркуна от 4 мая 2000 года:
«Подмогильного я лично не знаю, никогда его не видел и не знал о том, на какой работе был Подмогильный и какую должность занимал…
…В феврале-марте 1999 года Стариков передал Гандрабуре информацию о том, что поступил заказ на Подмогильного… я не присутствовал при том, как Стариков передавал эту информацию Гандрабуре, а просто знаю, что происходило именно таким образом…