Шрифт:
В том году в моду вошёл искусственный иней. Кто-то где-то изобрёл это свинство, и оно заполонило мир. Поначалу тонкими хрупкими на вид иголочками украшали только дома к Рождеству. Потом разноцветный иней появился в оформлении магазинов, на рекламных плакатах, на крышах автомобилей и даже на одежде. Искрящимися розовыми и голубыми ветками были обрамлены вокзальные туалеты и окна ратуши. Вдобавок ко всему, эта зараза по ночам излучала слабое мерцание, а при соответствующей подсветке пылала яркими красками. Барышни в барах и на дискотеках походили на взбесившиеся раскрашенные ёлки. На Кнайпхофе – «острове художников», как любят его величать в газетах, увлечение инеем быстро угасло,
У оружейного магазина, облепленного зеленым инеем, роились люди. Баттура сначала подумал – демонстрация. Однако это все были желающие вооружиться. Баттура уныло потоптался в толпе, понял, что ему не добраться до прилавка и вернулся к машине. Включил радио. Было двенадцать часов. Все радиостанции передавали новости, которые в основном вертелись вокруг событий в Пиллау. Российский флот всё ещё стоял на рейде; доблестная береговая охрана Пруссии закрывала собой родные берега; а Евросоюз продолжал грозить Кремлю санкциями, а не кораблями. "Радио Ульмигания" хрипловатым женским голосом заявило, что триста пятьдесят польских легионеров готовы в течение часа вылететь из Гдыни в Кёнигсберг, и наше посольство в Вильнюсе завалено заявлениями от литовских снайперов…
– А этим, какого рожна здесь надо?! – удивился Баттура и выключил радиоприёмник. В последние дни музыка из него была слышна всё реже.
Баттура хотел купить ружьё. Через друзей уголовников он мог достать пистолет, и наверняка это ему обошлось бы дешевле, но хотелось легально, зарегистрировано во всех инстанциях, на законных основаниях, иметь ружьё. Как-то он случайно увидел в магазине игрушку – чёрную, восьмизарядную, с угрожающе толстым стволом двенадцатого калибра. С тех пор желание иметь такую штуковину не давало покоя. Правда, раньше это сделать было сложнее, чем получить права на вождение автомобиля. Для ленивого Баттуры это значило – невозможно. Гладкоствольное оружие стали продавать всем желающим только после того, как Россия попыталась устроить мятеж в Пиллау. И Баттура вспомнил о своей мечте.
Он проехал по Литовскому валу до форта Врангель и оттуда, через Северный вокзал – до Хуфен аллеи, пытаясь решить для себя: по какому же принципу меняли названия на карте города? Ратушную площадь они оставили Площадью Победы, а проспекту Мира вернули имя Хуфен. И Московский проспект тоже оставили, несмотря на антироссийскую пропаганду, принявшую нелепые формы. Людей, которые этим занимались, Баттура хорошо знал и уже спрашивал у них: почему, мол, всё так, а не иначе? Люди эти, а кое-кто из них был приятелем Баттуре, пытались объяснить, а он всё равно не понимал – при чём тут старики с красными флагами? Ведь коммунистов запретили? Тогда какое вам дело до их "ветеранов"? Баттура не понимал. А эти ребята – приятели, пригласившие его сначала в Комиссию по топонимике, потихоньку оттёрли Баттуру в сторону. Он не обиделся. Баттура, давно знал за собой этот недостаток – топорщиться, быть неудобным в общении и любом деле, которое люди пробуют осилить сообща. Он всегда был сам по себе и сам за себя. Так что ребята из Комиссии остались ему друзьями. А Баттура по-прежнему не понимал, чем они занимаются?
Первый этаж здания, где Баттура рассчитывал найти охотничий магазин, занимало представительство польской строительной фирмы. Переговоры с паном, маячившим у входа, ничего не дали. Тот работал здесь недавно и о магазине не слышал.
– Ну да, – сказал Баттура. – Сейчас ты мне ещё скажешь, что не надо было уезжать так далеко и надолго.
– Цо? – спросил пан. – Не розумю…
Баттура пошёл к машине, а поляк вслед посоветовал обратиться к "пану полициянту".
Им оказался молоденький будочник с розовым лицом и зеркально начищенными ботинками. Он стоял в своей полосатой коробке, крепко упершись в землю расставленными ногами, и хмурил брови, чтобы казаться солиднее.
– Тут раньше был охотничий магазин…– сказал ему Баттура. – Хотя вряд ли Вы знаете об этом.
Будочник знал и подробно объяснил, где теперь найти магазин, напомнив, что названия улиц поменялись.
– А это входит в Ваши обязанности: знать, где что находится? – спросил Баттура.
– Конечно.
– А что ещё?
– Не болтать попусту с прохожими.
– Молодец. Стойкий оловянный солдатик. Из тебя выйдет полицейский генерал.
– Я постараюсь, – сказал будочник.
Белая эмалированная бляха с чёрным орлом блистала на его груди, как щит крестоносца – гордо и независимо.
В этом магазине была совсем небольшая очередь.
– Мы только недавно здесь открылись, и ещё мало кто об этом знает, – объяснила продавщица, беря у Баттуры паспорт.
Что-то в нём не понравилось ей.
– Вы что, приезжий? – спросила она.
– Да, – сказал Баттура. – Из республики Чад. Как Вы догадались?
По лицу продавщицы трудно было понять, оценила ли она шутку? Во всяком случае, не сводя с Баттуры подозрительного глаза, вторым она вперилась в экран компьютера, и чего-то там выщёлкивала.
Видно, компьютер разочаровал девушку, не найдя за Баттурой ничего предосудительного, потому что она с отвращением отвернулась в сторону от монитора, и привела глаза в естественное состояние, изображая внимание к покупателю.
– Какая модель Вас интересует?
Баттуре очень хотелось похамить. Он умел доводить продавщиц до истерики, но сейчас его больше занимало ружьё. Оно было восхитительным, несмотря на то, что лежало, утопая в инее.
И он получил его.
"Так… А пострелять?" – подумал Баттура, выйдя из магазина.
Под сиденье ружьё не влезало, а по–другому выпиралось на обозрение любому прохожему. Пришлось сунуть его в багажник.
Усевшись за руль, Баттура задумался. Собственно, в голове вертелась только одна мысль: "Где бы пострелять?" Её он и переваривал. Потом взял телефон и набрал номер Медвецкого. Трубку взяла Светлана.
– Иван дома? – спросил ее Баттура.
– Он – в трактире. Хочешь, позвони, туда.
– Я тут решил проведать вас. Возражений нет?
– Если б я возразила, ты не приехал бы?
– Может, и нет. Я что-то оробел в последние годы.
– Приезжай, приезжай. Медвецкий будет рад.
– А ты?
– Ну, и я немножко. Ты водку не покупай. Тут её и так хватает.
– Всё, еду.
– Давай. Я сейчас позвоню Ивану, скажу, что все его планы на сегодня отменяются.
Поздний ноябрь был тихим и тёплым. Двигаясь по шоссе на северо-запад полуострова, Баттура – уже в который раз! – поражался тому, как с каждым километром время катилось назад, к началу осени. Ближе к Гермау леса ещё стояли полными жёлтой листвы, сквозь которую зеленели заросли ольхи и граба. Зелёными оставались и некоторые дубы у дороги.