Белая сирень
Шрифт:
— Какой Петер? — обиделся Олуф. — Я — Олуф.
— Олуф… — Нексе все еще во власти своих грез.
— А я Инге!.. — кричит девочка.
— Что такое?..
— Мы твои дети, папа, — укоризненно говорит Инге.
— Знаешь, чего я сегодня видел? — лепечет Олуф. — Божью коровку!
— Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба! — поет Инге.
Нексе приходит в себя, но не испытывает раскаяния.
— Грета! — кричит он раздраженно. — Забери своих детей!
Входит Маргрете. Несколько обиженно говорит:
— Наших
— Наших, твоих, моих, всех! Они мне мешают.
— Ты же говорил, что любишь, когда крошки путаются в ногах.
— Да, но не в литературе.
Маргрете уводит детей. Видно, она оскорблена.
…Под уклон дня, когда удлиняются тени, приходит почтальон и вручает Маргрете послание для Мартина в большом официальном конверте. Обратный адрес: издательство «Аскехауг». Взволнованная Маргрете решает потревожить мужа, несмотря на строгое предупреждение.
Она входит в кабинет, где ничего не изменилось, разве лишь прибавилось табачного дыма да переполненная корзина уже не вмещает литературных отходов.
— Я же просил… — начал Нексе, но жена молча протянула ему письмо.
И по тому, как жадно он его схватил, как задрожали его пальцы, разрывая конверт, поняла Маргрете, в каком страшном напряжении живет ее муж.
— Ну, вот и договор, — чуть устало говорит Нексе. — Видишь, можно обойтись и без «Гюльдендаля».
— А условия? — робко спрашивает Маргрете.
— Что ж, условия… Все редактора на один покрой: взять как можно больше, дать как можно меньше, — уклончиво отвечает Мартин. — Во всяком случае, придется крепко подналечь.
— Еще подналечь? — в ужасе говорит Маргрете. — Ты загонишь лошадку, Мартин.
— Чепуха! Сопливым мальчишкой я вкалывал на ферме, — почище взрослого батрака. Трудности меня только подстегивают. И ставка слишком высока, чтоб делать себе поблажки.
Маргрете собирается что-то сказать, но тут возникает новая фигура: пожилой рабочий в грязноватом комбинезоне.
— Хозяева дома? — спрашивает он веселым хрипатым голосом.
— Кто вы такой? Как вы сюда попали? — накидывается на него Нексе.
— Вот те раз! — с нагловатым добродушием хрипит пришедший. — Сами звали. А попал через дверь, как же еще?
— Это маляр, Мартин, — робко говорит Маргрете. — Ты сам посылал за ним.
— Нет, нет, только не сейчас! Я не уйду из кабинета.
— Дело хозяйское, — благодушествует хрипатый. — А неустоечку придется уплатить, за вызов, значит.
— Сколько?
— Лишнего не возьму — десять крон.
Нексе ощупывает карманы, жалобно смотрит на жену, но у той каменное лицо.
— У меня нет мелких, — бормочет он. — Ладно, раз уж пришли, делайте свою работу. Нельзя же даром беспокоить человека. А я перейду в столовую. Надеюсь, дети не будут шуметь. Долго вы тут провозитесь?
Маляр окидывает
— Ежели по-быстрому, за недельку обернусь…
…Снова утро. Дети возятся в саду под кустом боярышника. Олуф что-то мастерит из щепочек, несмышленыш Сторм копается в земле, а Инге, изображая взрослую, «штопает» чулок. Внезапно Сторм издает громкий крик: то ли его кто-то ужалил, то ли взбурлила в маленьком существе безотчетная сила жизни.
— Тс! — прикладывает палец к губам Инге. — Папа работает.
— Он что — всегда будет работать? — интересуется Олуф.
— Конечно! Все папы работают.
— Плохо наше дело! — поник светлой головой Олуф. — Слушай, а разве это работа?
— А что же, по-твоему?
— Не знаю. Вот папа Бьорна работает — доски пилит, папа Хенрика — камни разбивает, а наш — все пишет и пишет. И в корзину бросает.
— Он не все бросает, — свысока поясняет Инге. — Что-то остается. Из этого делают книги.
— А книги для чего?
— Какой ты дурак! Чтобы на полку поставить. Ты видел, сколько у папы книг?
— Это все он написал?
— А ты думал кто? Папа Бьорна или папа Хенрика?
— Хорошо бы наш папа умер, — мечтательно говорит Олуф. — Можно будет бегать, играть, гудеть, как паровоз. Я так давно не гудел…
— Что ты несешь, дрянной мальчишка? — Незаметно подойдя, Маргрете слышала последние слова сына. Она хватает Олуфа за локти и трясет.
Олуф с готовностью начинает реветь и сразу смолкает, пораженный выражением материнских глаз. Все четверо со страхом косятся на окно столовой, за которым темнеет силуэт Нексе…
…В окно заглядывает ветвь березы с уже пожелтевшими листьями. Нексе работает в своем кабинете, оклеенном новыми обоями. Ранний вечер, но Нексе одолевает сон. Он мигает, трет глаза, потягивается, зевает. Не выдержав, достает из шкапчика темную бутылочку, наливает из нее в мензурку и глотает лекарство. Вошедшая с ужином Маргрете застает его на месте преступления.
— Опять?.. Ты же дал слово.
— У меня слипаются глаза.
— И хорошо! Ложись и выспись, Мартин. Ты работаешь на износ. Не забывай о своих легких.
— С легкими все в порядке. Мне надо кончить книгу.
— Это не жизнь, Мартин! Ты замуровался в четырех стенах. Мы тебя совсем не видим. Дети затравлены, боятся громко сказать слово.
— Прости меня, Дитте… Грета, — поправился он, — но у меня нет выхода. Я должен поставить точку.
— В договоре сказано, что книгу будут издавать по частям. Ведь первая часть давно готова?
— Да. — Нексе наклоняет голову, ему тяжел этот разговор. — Но она не пойдет в набор, пока я не представлю вчерне всей книги. Они хотят знать, к чему я приведу своих героев.