Белая таежка
Шрифт:
– Шелестит!
– дунул я, когда мы вышли на улицу и направились к дедушке Петровану.
– Не замерзнем!
– поднял воротник своей медвежьей дошки Кольча.
Маленький, худенький, он в своем меховом одеянии и собачьих унтах похож до смешного на пушистый колобок - не идет, а катится в густом тумане. На улице белым-бело, будто попали мы в облако. Провода над головами у нас, увитые белой куделью куржака, точно толстенные канаты. На воротах, на столбах заплотов* пышные белые папахи.
_______________
* З а п л о т - плотный забор, изгородь.
– Белое безмолвие!
–
– Последняя тихая зима...
Кто бы мог подумать, что нашей Басманке, в которую летом можно попасть только самолетом, как в песне поется, на роду написано стать городом. Оказывается, наш Гляден битком набит железом. А мы все удивлялись, почему в него каждый раз лупят молнии... Когда к нам подойдет железная дорога, возле Глядена встанет горно-обогатительный комбинат.
– Вот будет дело, если мы на золото выйдем, парни!
– разглагольствует по обыкновению Кольча.
– Это будет наш вклад в строительство. Верно, парни?
Ванюшка вдруг расхохотался.
– Не поймал еще куренка, а начал уже щипать!
3
– Значит, уговор: про самородок ни звука!
– еще раз напомнил нам Кольча, когда мы подошли к дому дедушки Петрована.
– Разговор буду вести я, ваше дело только поддакивать.
Дедушка Петрован на дедушку нисколько даже не похож. Он еще любого молодого за пояс заткнет. Высокий, подтянутый, как суворовский солдат, усатый. А дедушкой мы его зовем потому, что так полагается: Ванюшка-то внуком ему доводится.
Охотовед дедушка Петрован, "таежный патриарх, которому почтительно кланяются все звери и птицы от речки Кутимы до Киренги", - писали про него в прошлом году в "Огоньке" и даже цветной портрет его напечатали. Правда, не на обложке, а внутри.
– Два друга, супонь да подпруга!
– весело воскликнул дедушка Петрован, когда мы с Ванюшкой переступили порог.
Я оглянулся, приоткрыл дверь. Кольча в сенях заблудился. Он первый раз здесь.
– Три друга, - поправил дедушку Ванюшка, подталкивая вперед появившегося в комнате Кольчу.
Тот подошел к столу, за которым сидел дедушка Петрован, и представился не без достоинства:
– Николай.
– Садись, Николай, чай пить, - распорядился сразу дедушка и нам с Ванюшкой тоже кивнул на стол.
– Медком тебя угощу. Знаешь, какой медок? От диких пчелок... Самый что ни на есть пользительный.
Из горницы вышла бабушка, улыбнулась нам и сама всем чаю налила, а банку с медом поставила так, чтобы всем удобно было брать.
Мы деликатно отхлебнули по глоточку чаю, мед ложечками поддели. Сладкий, душистый мед! В другое время ему было бы отдано должное, как говорится, но сейчас нам не до сладостей. Дедушка Петрован это заметил и сам начал разговор.
– С чем пожаловали?
– обвел он нас пытливым взглядом.
– Выкладывайте живей. Недосуг мне с вами канителиться, в тайгу побегу, сенца надо сохатым подкинуть.
– Мы хотим летом пойти нефть поискать. В порядке самодеятельности, бойко затараторил Кольча.
– Шустряк!
– усмехнувшись, покачал головой дедушка.
– У геологов, которые тут два года мытарились, буровые были. А вы чем, пальцем землю ковырять будете?
Ванюшка опустил глаза
А Кольча не растерялся. Чешет языком почем зря, стараясь ошеломить дедушку научной терминологией.
– Структура земной коры здешних мест особенная. При воздействии магмы она выгнулась, как крышка у банки с попорченной килькой. Тектонические сдвиги сломали скальные сбросы, сместили их...
– Стоп!
– оборвал разошедшегося Кольчу дедушка Петрован.
– Ты кому, паря, мозги-то пудришь?
– Я не пудрю!
– растерянно заморгал глазами Кольча.
– Вы разве не слышали, что нефть просачивается на поверхность? Эвенки еще в начале нынешнего столетия находили в наших краях битум... Это же окаменевшая нефть! Они ее назвали "горючий камень".
– Стоп!
– опять остановил Кольчу дедушка Петрован.
Тут Ванюшка уже не выдержал и прямо бухнул:
– Он золото нашел, дедушка. Самородок. В гусенице вездехода.
– Только вы пока никому не говорите, пожалуйста, - залепетал Кольча, сверкнув глазами в сторону Ванюшки.
– Мы не хотим раньше времени всем рассказывать.
Он кинулся к своей дошке, висевшей на вешалке, и вернулся с баночкой из-под диафильмов.
– Вот он, мой самородок! Я его суконкой надраил.
Дедушка Петрован положил на широкую ладонь Кольчину золотинку и отнес ее от глаз чуть ли не на вытянутую руку. Бабушка убирала со стола.
– Нацепи очки-то, чего мучаешься?
– засмеялась она и подмигнула Ванюшке.
– Все молодится!
– Я и так все вижу!
– буркнул дедушка Петрован, сосредоточенно разглядывая золотинку. Потом обвел всех нас долгим взглядом и добавил точно так же, как это делает Ванюшка, когда надо над чем-нибудь призадуматься: - Дело-то нешутейное, ребятки...
– Государственное!
– поддакнул с готовностью Кольча.
– Вот-вот.
– Может быть, этот самородок из того местечка, откуда нес свое золото в кисете тот охотник. Помните, нам рассказывали про него, - зачастил вдохновенно Кольча.
– Где-то в этих краях обязательно есть месторождение золота. Наш долг - разыскать его. Верно, парни?
Мы с Ванюшкой мотнули головами.
– Правильно рассуждаешь, Николай, - проговорил без малейшей улыбки дедушка Петрован.
– Есть золото в нашей тайге. Вот вам еще одно подтверждение этого. Рассказывал мой отец, а он от своего отца слышал. Приехал по весне к нам в Басманку купец за пушниной. Товару всякого понавез, ясное дело. Разложил в самом большом доме на лавках, торгует. А дочка хозяина, девчушка лет семи, в галечки играла. Знаете такую игру? Теперь в нее почему-то редко играют. Надо подбросить эти галечки особым фертом и поймать. Ну вот, играла девчушка и один камушек уронила. Он покатился под ноги купцу. Тот поднял его и ахнул: золото! Загорелся весь: "Где нашли? Покажите место. Я вас озолочу!" А что покажешь? "Камушек" этот девчушка в сорочьем гнезде нашла. Жили они летом на заимке где-то в тайге, и рядом с избушкой сорока гнездо свила. Девчушка полезла на дерево, сорочат поглядеть ей захотелось. И увидела в гнезде блестящий камушек...